Дверь. Простая деревянная дверь, грубо сколоченная, и из не менее грубых досок. Ручка, тоже деревянная, и косяк… и вообще! Здесь по-моему нет ни единой железной детали! Только пазы, да шпонки. Замка тоже нет.

Открывается сия конструкция, как ни странно, во внутрь. И ведет сроду не на улицу, вид на которую она перегородила.

— Знаешь, почему-то я даже не удивлён. — буркнул я, заходя в помещение «мастерской».

Комнатище, четыре на десять. Узкий пенал, для работы с чем придется. Есть вытежка — дыра в потолке в дальнем углу, в которую ощутимо затягивает воздух, хоть и неизвестно, куда она ведет. Есть приточка — дыры в полу чуть ли не по всему периметру, и неизвестно, кто от туда может выползти. И стены. Голые стены без ничего.

Голые стены из черного обсидиана. Ооочень знакомого обсидиана. До боли.

— Только не говори мне, что мы опять окажемся внутри горы — прошептала мне сестренка, осмотрев «хоромы».

— Подержи дверь, я. — выдал я, едва не сорвавшимся голосом.

Сестра мигом подскочила к уже хотевшему закрыться полотну, и встала посередине, преграждая путь собой. Интересно, как она выглядит сейчас с той стороны? Со стороны улицы? Видят ли люди её? Видят ли дверь? Что они там вообще видят? Надо будет проверить! Но после.

Все же, эта комнатка не совсем знакомое нам подземелье — тут светло. И не потому, что дверь открыта, а просто, потому что. Потому же, почему и было светло в пещерах кобольдов. Просто, светло и все! И совершенно непонятно отчего. Впрочем, не так сильно как в их пещере, хоть и естественно, даже близко не мрак подземелья.

— А если закрыть дверь, оставаясь внутри? — поинтересовался я, задумчиво глядя на вход.

— Не надо! — сурово наморщила лоб сестра, смотря на меня как на нашкодившего сына.

— Да, думаю не стоит.

Если закрыть дверь, единственным выходом останется вентиляция. Достаточно большая размером, но что-то мне не хочется проверять, куда, и каким путем, она ведет.

Выйдя из помещения мастерской, и закрыв дверь, я не увидел никаких всплывающих подсказок по поводу её существования. Просто дверь и дверь, системе она не интересна. Ключ же, реагировал на взгляд примерно так же — он просто предлагал себя вновь активировать, и совсем не предлагал убрать дверь в сторонку.

А еще, дверь с обратной стороны, оказалась волшебной. Ведь её оттуда тоже можно открыть! Только это будет просто дверь. Стоящая посреди улицы. Зато открыв с законной стороны, дверь с обратной просто исчезает. Как и исчезает для наблюдения части человека, пересекающие грань. Не срез-рентген, но мыло. Отвратное дело, по факту.

— Интересная эта дверка — сказал, и посмотрел на труп.

Сестра, посмотрела на меня, скосила глаз на труп, кивнула, и мы молча проволокли бомжа в нашу «коморку». Я вновь нажал активировать, и дверь вновь появилась, исчезнув где была, материализовавшись четко напротив ключа. И… в более подходящем для двери месте! Хотя меж стенкой и косяком, все равно легко проходит рука.

Бомж, а вернее его труп, по прежнему валялся на черном матовом полу, так что… пусть не без гарантии, но можно утверждать — дверь всегда ведет в одно и тоже место. А что будет, если призвать дверь изнутри мастерской?! Лучше не проверять.

Вещички бомжа, мы решили не трогать — хотя хотелось! Но уж больно они воняют, даже вымоченные под дождем. Или вернее…

— Sorry. — сказал какой-то мужик в шахтерской каске, забредший в подворотню, как видимо отлить, но увидев нас, переменил все планы.

Стали вонять еще сильнее. Грязь, пот, такие вот залетные, писающие на домики… а нам не помешало бы наконец пожрать! Адреналин в конец отпускает, и я уже чувствую, что еще немного, и даже просто ходить и двигаться и тто не смогу. Хп, которое как видно пошло на реген собственного тела поедаемого им же, стало потихоньку уходить к единичным значениям, даже не смотря на всю регенерацию. А интересно, какие бонусы дает шмот воинов?

Единственная харчевня города, то здание, что я почему-то окрестил ратущей… эх, запах от туда идет — великолепны! Но про неё можно забыть! Столпотворение шахтеров… и там не протолкнутся. Гостиница? А тут вообще такая есть? Пожрать магический фрукт, и быть вечно сытым?

— Впрочем! — и я толкнул уже начавшею терять сознание от голода сестру под ребра — Нам сейчас не помешают деньги! Что мы можем продать?

— Твои усы? — вымученно улыбнулась она, глядя на меня.

— У меня их нет. — вздохнул я, а она, подумав маленько, сняла с ног осточертевшие туфли.

Лавка магических вещей, встретила нас тишиной, мраком, и слоем пыли на некоторых экспонатах. В прочем, система по-быстрому отличила подделку и копии от оригиналов и реально стоящего, по её мнению, отметив треть экспонатов своею дланью.

Большинство этих экспонатов мирно повисло на стенке, на крюках, и без охраны, и только некоторые запрятались за стекло и под ветры, кои здесь всего две. У продавца под носом, и слева от него вдоль стенки. В прочем, что-то я сильно сомневаюсь, что все эти магические побрякушки можно вот просто взять и унести отсюда. Я может и не вижу, но тут точно есть какая-никакая, а охрана, от любителей чужого добра. Вполне возможно отрывающие им руки за присест!

Вон, и спокойно расслабленный продавец, что заметил наше появление в своей лавке как бы ни сразу — читал газету! Тоже, так думает. Но сестре пофиг! Что он там читает или думает. Она хочет жрать! И пройдя до торгаша нетвердой походкой на натертых ногах, с громом каблуков, сунула поднос две ошалелому любителю прессы потные туфли.

— Ten Yumis. — мельком взглянув на грязные туфли, выдал продавец.

А я даже удивился, почему не доллары? Ну или евро на худой конец.

— What!? — выдала в ответ на заявления продавца сестренка, тоже сразу упрыгивая на инглиш, взъерошиваясь, аки воробей после дождя — Какие еще десять юмис!?

— Хорошо, пусть будет одиннадцать — сказал торгаш, и уже потянул руку к туфле.

Но получил по гребалке, спрятал под прилавок, и уставился на мою сестренку волком.

— Какие одиннадцать, вы о чем, уважаемы!? Совсем с дуба рухнул?! — завелась она окончательно, не то от того, что тоже ждала знакомые вечно зеленые в качестве валюты, не то смекнув, что цену торгаш предлагает раза в два ниже положенной.

И последнее точно правда! Я тут уже успел прицениться, разглядывая почему-то римские цифры на ценниках под артефактами. Символ валюты мне, ясно дело, не известен, но вот система изъясняется вполне понятно, да и цифры, не диковинные.

— Это, справедливая цена! — выдал торгаш, а я, тихонько ткнул девушка двумя пальчиками.

Сестра вмиг убрал с прилавка одну из двух туфель.

— Одиннадцать, за одну!

— Да вы что!? Смеетесь!? — всполошился теперь уже торговец, взъерошиваюсь, не хуже сестренки, и даже соскакивая со своего насиженного места — Да и как я вообще одну то продавать буду!? — пролепетал он, тем не менее ручонки на туфельку то наложил.

Сестра скосила глаза на меня, я изобразил полный пофигизм, говоря — все гуд! Ведь тут и до нас туфли по штучно продавали! На счастье, для получения эффекта, туфле не обязательно быть в паре — он просто дробится. И сестра, поняв, что все нормально, расплылась в улыбке волка пред овцой, наваливаясь на прилавок всем своим немалым телом, располагая свою рожу прямо на против рожи торгаша.

Началось…

— Ну как-нибудь уж продадите.

Он не растерялся, хоть и оторопел. Пожевал слюну и отстранился, подумал, выдал:

— Девять юмис!

— Десять! Или мы уходим! — выдала она, еще сильнее наклоняясь.

— Ну и уходите! — сбил весь номер торговец-пройдоха, и сестра оторопела вновь.

Но не надолго.

— Ну и уйдем! — протянула она, фактически уже ложась на прилавок — и оставим грязные следы! и таким тоном, что я вмиг понял — одними кучками говна по углам сия грязь и близко не ограничится.