— Леночка, там где встретил, там уже нет. — улыбнулся он. — Шашлык скоро будет готов, мы с Петькой неплохо постарались!

После того, как было подано горячее, затем на десерт машин бесподобный пирог с грушей, у кого-то возникла идея посмотреть старую хронику институтских времён, хранившуюся у Воронцова. Он подключил свой домашний кинотеатр, проектор и Северцевой предоставилась уникальная возможность взглянуть на молодого Дмитрия Михайловича, Митю. Про себя она отметила, что с возрастом он стал выглядеть даже интереснее. На экране проплывали ценные кадры: их курс перед сдачей экзаменов в коридоре, дурачатся, волнуются, шутят; они же в аудитории перед лекцией, рассказывают свою точку зрения на Римское право; все вместе на летних каникулах где-то за городом, на пикнике… Маша словно оказалась среди этих людей в СССР, там, где они легко и непринуждённо обсуждают планы на грядущую жизнь, говорят о том, что их ждёт на будущем 4 курсе, смеются, где молодой Митя играет на гитаре.

— Кстати, Дим, давно ты нам не играл! — вспомнила Татьяна. — Где твоя подруга семиструнная?

— Танюш, да как-то… Давно её в руки не брал.

— Ну и что? Талант и навыки пропил? — спросил Каштанов.

— Может быть. — усмехнулся Дмитрий, отпив глоток вина. — А вот ты, Стёпка, кстати и можешь нам сыграть. Ты самым первым из нас научился, развлекал всех, потом подсадил на это и…

— И обучал игре на гитаре. — поддержал его слова Титов. — И первой обучил Маришку, да? Да так, что она за тебя уже на 2 курсе замуж выскочила. — все заулыбались, включая саму Марину Каштанову.

— А по-моему, неплохо получилось. Благодаря гитаре она со мной уже 26-й год рядом. — невозмутимо ответил Степан. — Ладно, тащи семиструнную, сейчас что-нибудь споём!

Дмитрий принёс гитару, кто-то предложил переместится с дивана вниз, к разожженному камину. Все расселись в кружок и раздался гитарный перебор, а затем красивая мелодия. Машины глаза скользнули по лицам окружающих и столкнулись с глазами Воронцова.

— он не отводил взгляд, девушка тоже смотрела на него.

— Северцева почувствовала, как ей хорошо и уютно в этой компании. Рядом потрескивал огонь, песня своими прекрасными словами, разливала какое-то ностальгическое тепло по светлым, советским временам, в комнате чувствовалось полное единение мыслей и сердец собравшихся. Ольга с Александром и Эдуард с Еленой сидели обнявшись, Марина аккуратно взяла под руку мужа, игравшего на гитаре и это выглядело невероятно трогательно и романтично. Маша с нежностью подумала, что вот ведь, бывает так в жизни… Раз и навсегда.

Оторвавшись от мыслей, она снова поймала взгляд Дмитрия и улыбнулась. Ей показалось, что за этот вечер он стал ближе и роднее, как будто она уже знала его целую жизнь.

Гости разошлись ближе к полуночи, Воронцов пошёл провожать их, а Мария осталась убирать со стола.

— Воронцов, я теперь понимаю, почему тебя она зацепила. — сказал Эдуард, прощаясь с другом. — Умница, красавица, а готовит просто…

— Да уж, влюбился твой друг на старости лет, как мальчишка. — усмехнулся Дмитрий.

— Ты смотри, не прощёлкай! Она ни на одну из твоих дамочек не похожа. Такие редко встречаются. — подмигнул майор и они попрощались.

Адвокат вернулся в дом. Девушка почти закончила уборку, Баффи в конец утомлённый повышенным вниманием к себе, лежал в своём уголке и был совершенно инертным.

— Всех проводили? — спросила Маша выглянув из кухни.

— Да, всех. Ты очень понравилась моим друзьям. А твои кулинарные шедевры они теперь долго будут мне припоминать при любой возможности. Спасибо тебе за это застолье. — поблагодарил её мужчина.

— Это вам спасибо за такой душевный вечер. Мне у вас очень спокойно и хорошо. — улыбнулась Северцева. — Как будто дома.

Воронцову было очень приятно слышать эти слова от неё. Он подумал, что всё идёт достаточно неплохо и рано опускать руки в деле покорения ма́шиного сердца.

Спустя несколько дней после прихода гостей, Маша с Дмитрием съездили в клинику к Илье, где финальный осмотр показал, что она совсем здорова.

Когда Северцева, наконец, до конца осознала эту новость, где-то в отдалённых уголках её души начала нарастать тревога и тоска.

В тот же день, вечером Мария не могла уснуть, думая о том, что будет дальше, в этот момент телефон «ожил» оповещая о том, что пришла смс. Девушка открыла сообщения. «Ты не сможешь спокойно жить. Я превращу твою жизнь в ад!» — было написано в послании. Северцева уставилась в экран смартфона и перечитала два предложения раз семь. Лёгкие мурашки, конечно, пробежали по коже, но особо сильно сообщение не пугало. «В конце концов, кто-то же мог просто ошибиться номером и никаких тайн» — решила она и легла спать.

Когда через пару дней, девушка сообщила о своём окончательном выздоровлении тёте, Ангелина Георгиевна сказала:

— Это замечательно, детка! Я очень рада за тебя. Думаю, хватит тебе жить в чужом доме, испытывать гостепреимство Дмитрия Михайловича, собирайся потихоньку домой. Тем более, ты выздоровела, меня тоже выписывают через 5 дней.

— Правда? Это очень хорошо. — «промямлила» Мария, которая хоть умом и понимала, что тётя права, но загрустила при её словах. Ей было слишком хорошо в доме адвоката.

После разговора с Ангелиной Георгиевной, девушка посидела в тишине, справилась с эмоциями и пошла к Воронцову. Он сидел в кабинете, сосредоточенно читая очередное дело.

— Дмитрий Михайлович, можно?

— Да, Машенька, конечно, проходи. — он отложил документы. Мария присела на кожаный диван, на котором не так давно уснула, слушая стихи, которые читал ей Воронцов.

— Дмитрий Михайлович, я звонила тёте, её выписывают через 5 дней. — начала она.

— Так это же замечательно! Хорошо, что она выздоравливает. — спокойно отозвался мужчина.

— Да, это прекрасно. И… Я поеду домой. Теперь моё состояние не помешает перенести дорогу в поезде до Выборга и ухаживать там за тётей уже дома. — грустно улыбнулась Северцева.

Дмитрий молчал. Ему безумно хотелось остановить девушку, оставить её в Москве, но он не мог придумать весомого повода, чтоб она осталась. Повисла пауза, Мария смотрела на него почти что жалобно. Её глаза будто бы просили его быть посообразительнее, придумать что-то…

В этот самый момент, у Воронцова зазвонил телефон.

— Прости. — сказал он девушке. — Мама? Что? — Дмитрий Михайлович буквально побелел, от того, что услышал. — Да, сейчас еду! Да, мама, понял! — с тревогой в голосе сказал он и нажав отбой, тут же вскочил с места. — Прости, Маруся, отца увезли в больницу… Я должен мчаться. Потом договорим, хорошо?

— Конечно… Дмитрий Михайлович, может быть надо с вами? — встревожившись спросила Маша.

— Нет, Машенька, будьте с Баффи дома. Я полетел. — всё это он говорил уже на ходу, спускаясь вниз по лестнице. Девушка бежала за ним.

— Только вы осторожно на дороге! — крикнула она Воронцову, когда тот был уже на пороге. Он, обернувшись, улыбнулся и ушёл.

Дмитрий вернулся ночью, часа в 2. Северцева не могла заснуть, маясь в неведении и как только услышала тихо заезжающую во двор машину, тут же спустилась вниз.

Он выглядел совершенно уставшим, не сразу заметил её, лишь когда прошёл в гостиную. В его глазах читалось одно — боль. Мужчина бессильно опустился на диван, а Маша присела рядом с ним.