— Это Кожаный грот, — возвестил Кип. — Наша библиотека, наша академия, место собраний. А это наш народ. Страшные книжнецы.

Мне хотелось задать множество вопросов, но Данцелот меня опередил:

— Наверное, тебя удивляет обилие кожи. Это переплеты. Ими обит каждый сантиметр поверхности. Хотелось бы поставить это в заслугу себе, но, к сожалению, обивка не наших рук дело. Машину тоже построили ржавые гномы. Мы нашли пещеру и с тех пор за ней ухаживаем. Регулярно натираем кожу, чтобы она красиво блестела при свечах. Идеальная атмосфера для чтения. И пахнет приятно.

Тут он был несомненно прав. Впервые с тех пор, как я попал в катакомбы, пахло сколько-нибудь переносимо. Было немного душно, возможно, из-за бесчисленных свечей, но в общем и целом приятно. Невзирая на размеры, пещера казалась обжитой и уютной, меня поразило, как в подземелье может быть столь комфортно. Больше всего мне захотелось сесть за стол и сразу же погрузиться в чтение.

— Обрати внимание, как умело выделаны кожаные обои, — с гордостью сказал Гольго. — Самое удивительное, что ни один переплет не подрезали, чтобы лучше стал на место. Кто-то приложил невероятные усилия, чтобы подобрать по переплету на каждую дырочку. На это, наверное, ушли столетия. Должно быть, ржавые гномы очень любили книги. Жаль, что они вымерли.

— Пойдем, — предложил Кип. — Мы покажем тебе грот.

Мы начали спускаться по широкой лестнице. После телепортации у меня еще немного кружилась голова, и я чуть-чуть пошатывался. Я не люблю спускаться по ступенькам, особенно если за мной наблюдают. Меня всегда преследует навязчивая мысль, что я сейчас споткнусь, полечу кувырком и ужасно опозорюсь. Но подножия лестницы мы достигли без всяких приключений.

Остальные книжнецы делали вид, будто вовсе меня не замечают. Одни, сидя за столом, бормотали себе под нос, водили пальцами по строчкам или, жестикулируя, разговаривали сами с собой, другие стояли группками и что-то обсуждали. Пещера полнилась голосами и многократным эхом. Маленькие книжнецы продолжали заниматься своими делами, но я замечал, как они с любопытством меня рассматривают, когда им кажется, что я их не вижу. Однако, стоило мне к ним повернуться, они тут же отводили взгляд. Почему-то я совсем не боялся их.

— А почему собственно вы называете себя страшными книжнецами? — спросил я Гольго. — Не такие уж вы и страшные. Я себе представлял циклопов иначе.

— Нас так называют охотники за книгами, — ответил толстячок. — Понятия не имею, почему.

— Ха-ха, понятия не имею, почему? — язвительно осклабился Кипьярд по совершенно непонятной для меня причине.

— Но мы никак не пытаемся развеять эту дурную славу, — продолжал Гольго. — Так разумнее.

— Почему?

— Слушай внимательно. В Замонии и ее окрестностях живут более трехсот видов циклопов. Мирные и воинственные, плотоядные и вегетарианцы. Дьявольские циклопы едят только то, что еще шевелится и кричит, другие циклопы питаются исключительно лютиками. Есть циклопы, чей интеллект не больше, чем у комнатной мухи, а есть такие, у которых мыслительные способности выше среднего — назвать этих последних мне не позволяет природная скромность. А общее у них только одно — один глаз. Но остальные народы считают циклопов недалекими и опасными. И мы решили извлечь выгоду из этих предрассудков.

— И в чем же она?

— Как по-твоему, сколько бы нас еще осталось, если бы нас звали милыми книжнецами? — ответил вопросом на вопрос Гольго. — В подземельях жалость не в чести. Тут наибольшим уважением пользуется тот, кто считается самым опасным и беспощадным. Доброе имя в катакомбах убивает быстрее опасной книги.

— По счастью, большинство охотников суеверны, — усмехнулся Данцелот. — На удивление необразованные типы с варварским взглядом на жизнь. Они верят в богов и чертей. Обожают истории про привидения и прочие страшилки и с удовольствием рассказывают всякие фантастические сказки на общих собраниях. И каждый старается переплюнуть другого байками про страшных книжнецов. Некоторые даже верят, что мы умеем колдовать.

— Ну, если вспомнить телепортацию, вы не далеко от этого ушли.

Тут все трое стали пихать друг друга локтями в бок и хихикать.

— Телепортация! — прыснул Кип.

Я никак не мог взять в толк, почему эти глупые гномы все время хихикают. Вероятно, у них особенное, довольно странное чувство юмора.

— Во всяком случае, мы, как можем, поддерживаем миф о страшных книжнецах, — взялся рассказывать дальше Данцелот. — Если ты когда-нибудь с нами расстанешься, было бы очень мило, если бы ты повсюду рассказывал, что своими глазами видел, как мы поедаем себе подобных живьем или еще какие-нибудь гадости. Например, что мы пятиметрового роста, и зубы у нас, как серпы.

Тут мне вспомнились истории про книжнецов у Дождесвета. Он в своей книге как раз расписывал подобные ужасы и распространял миф про страшных книжнецов. Только я хотел спросить малышей, знакома ли им фамилия Дождесвет, как мы уже оказались перед огромной машиной.

— Когда мы впервые попали сюда, — объяснил Кипьярд, — тут были сплошь пыль и паразиты, и машина не работала. К тому времени ржавые гномы, наверное, уже давно вымерли. Но потом мы нашли колеса и рычаги, стали за них дергать, и внезапно она снова ожила. С тех пор мы за ней ухаживаем, регулярно смазываем и вообще поддерживаем в рабочем состоянии.

— А каково ее назначение? — спросил я.

Трое книжнецов заговорщицки переглянулись.

— Всему свое время, — таинственно ответил Гольго. — Сейчас мы используем ее как библиотеку. Немного утомительно, что полки постоянно перемещаются, зато поддерживает нас в тонусе.

Книжнецы сновали взад-вперед по крытым галереям, ставя или снимая книги, а ржавые полки снова и снова менялись местами или отъезжали назад и исчезали в недрах механизма. От кочующих книг рябило в глазах.

— Иногда полки на целые дни пропадают, но рано или поздно появляются снова, — сказал Данцелот. — Машина не теряет ни одной книги, которую ей доверяют. Пойдем, мы покажем тебе нашу библиотеку.

По ржавой лестнице мы поднялись на первую галерею.

— Вот смотри, тут в ржавчине изображено строительство Книжнодороги под руководством ржавых гномов. А тут увековечен подземный конгресс букваримиков. Ржавые гномы нашли способ консервировать ржавчину — мы все еще гадаем, как им это удалось. По сути дела, парадокс.

— А изображение Тень-Короля здесь где-нибудь есть? — вырвалось у меня. Мне хотелось как-нибудь показать свои познания о катакомбах.

Остановившись, три книжнеца посмотрели на меня серьезно.

— Нет, — ответил после долгой паузы Гольго. — Никто не знает, как выглядит Тень-Король, поэтому и изображения его быть не может.

— Но вы уверены, что он существует?

— Конечно. Мы слышали, как он стонет и воет. Тут внизу вой слышно так громко, что иногда не можешь заснуть. А еще он проникает в самые лучшие наши сны и превращает их в кошмары.

— А вдруг это просто звериный вой?

— Так может говорить только тот, кто никогда Тень-Короля не слышал, — с жалостью отозвался Данцелот. — У зверя такого голоса быть не может.

— Как по-вашему, из какого он народа?

— Меняем тему! — приказал Гольго. — Мы собирались показать тебе наши достопримечательности, а не гадать с тобой о Тень-Короле. Лучше посмотри на книги!

— Они из «Золотого списка»? — спросил я.

— Ээээ, вечно этот дурацкий «Золотой список», — отмахнулся Гольго. — Мы ведем собственный, который называем «Алмазным». У нас тут есть такое, от чего весь «Золотой список» покажется второсортным.

— В каком-то смысле мы тоже охотники за книгами, — пояснил Кипьярд. — Хотя, конечно, без варварских методов этих профессиональных убийц. Мы ищем из любви, а не из жадности. Мы ищем душой и разумом, а не топором и мечом. Мы ищем, чтобы учиться, а не чтобы разбогатеть. И мы это умеем! Мы находим настоящие раритеты.