– Убирайся, – велела тогда Изабель. – И этого с собой забери. Не знаю, что он сделал Майе, но явно ничего хорошего.

Правильно. Саймон слышал имя Джордан. Волком Майю сделал бывший парень. Подло напав, покусал ее и скрылся, оставил саму разбираться с ликантропией.

Его-то и звали Джордан.

Почему на табличке перед кнопкой звонка только имя Кайла? Потому что «Кайл» на самом деле фамилия. Волчьего стража зовут Джордан Кайл. Какой же Саймон идиот, сразу не догадался! Мало ему причин ненавидеть себя.

Как все оборотни, Кайл восстановился быстро. Когда Саймон грубо поднял его на ноги и проводил до машины, от ран на горле и под разорванной футболкой остались рубцы. Забрав у Кайла ключи, Саймон сел за руль. Вел машину молча. Молчал и Кайл, почти не шевелясь и глядя на свои окровавленные руки.

– С Морин все хорошо, – сказал он наконец, когда миновали Уильямсбергский мост. – Все не так плохо, как могло показаться. Ты еще не умеешь кусать людей: крови Морин потеряла немного. Я посадил ее в такси и отправил домой. Она думает, будто упала в обморок, ничего не помнит. Ей очень неловко.

Джордана стоило поблагодарить, но Саймон как-то не решался.

– Ты Джордан, – сказал он. – Бывший парень Майи. Ты покусал ее.

Доехав до Кенмар-стрит, Саймон повернул на север, к улице Бауэри, ее ночлежкам и круглосуточным магазинам.

– Да, – ответил Джордан. – Кайл – фамилия. Я сделал ее именем, когда присоединился к стражам.

– Если бы не Изабель, Майя бы тебя убила.

– У нее на то есть полное право.

Сказав так, Джордан умолк и не проронил ни слова, пока Саймон парковался, пока они шли вверх по лестнице до квартиры. Джордан сразу, не снимая окровавленной куртки и хлопнув дверью, закрылся у себя в спальне.

Собрав вещи, Саймон хотел уйти и… передумал. Бросил рюкзак у двери и упал в кресло, в котором и просидел всю ночь.

Позвонить бы Клэри, но пока слишком рано, да и Изабель предупредила: дескать, Клэри с Джейсом ушли вместе. Не хотелось бы нарушать их уединение… И как там мама? Если б она видела Саймона этой ночью, с Морин, решила бы, что права: сын – чудовище до мозга костей.

Может, она не так уж и ошибалась?

Скрипнув дверью, в гостиную вышел Джордан, босиком, в джинсах. От шрамов на шее остались алые линии. Обыкновенно ясные и веселые глаза сегодня были мрачнее тучи.

– Думал, ты уйдешь.

– Собирался, если честно. Потом решил дать тебе шанс объясниться.

– Чего тут объяснять? – Прошлепав до кухни, Джордан принялся рыться в ящиках стола. Отыскал фильтр для кофеварки. – Что бы Майя ни сказала, все это наверняка правда.

– Она говорила, типа, ты ее ударил.

Не выходя из кухни, Джордан замер. Посмотрел на фильтр как на совершенно незнакомую деталь.

– Говорила, типа вы провстречались несколько месяцев, и все было зашибись. Потом ты вдруг озверел. Она потребовала объясниться, и ты ударил ее. Майя ушла. Однажды, когда она поздно ночью возвращалась домой, кто-то напал на нее и чуть не убил. А ты… исчез. Не извинился, не попрощался.

Отложив фильтр на стойку, Джордан спросил:

– Как она оказалась здесь? Как вышла на стаю Люка Гэрровэя?

Саймон покачал головой:

– Села на поезд до Нью-Йорка и отыскала местных волков. Майя очень мужественная, не сломалась. Другие на ее месте сразу бы сдались.

– Ты потому не ушел? Чтобы сказать, какой я урод? Я и сам это знаю.

– Я не ушел из-за того, что натворил ночью. Узнай я о твоем прошлом чуть раньше – точно не остался бы. Но Морин… – Саймон прикусил губу. – Я-то думал, что полностью себя контролирую, и вот нате: укусил невинного. Вот почему остаюсь.

– Типа, если я – не чудовище, то и ты – не монстр?

– Типа, хочу знать, как быть дальше. – Саймон подался вперед. – Ты был добр ко мне, ни разу не психанул, не подставил. Рассказывал, каким непутевым был до того, как примкнул к Волчьим стражам. Я подумал: может, нападение на Майю – из тех дел, за которые тебе стыдно?

– Признаюсь, грешен. И за Майю мне стыдно.

Сев за столом в свободной комнатушке у Люка, Клэри разложила перед собой кусочек материи из морга. Прижала ткань по краям карандашами и, взяв в руку стило, склонилась над ней. Попыталась припомнить новую руну.

Сосредоточиться никак не выходило, мыслями Клэри то и дело возвращалась к Джейсу, к прошлой ночи. Куда он пропал? Почему так несчастен? Ответ пришел только вчера, когда Клэри увидела, что Джейс страдает не меньше ее самой, и от горечи сердце чуть не разорвалось. Вернувшись домой, Клэри хотела позвонить ему и всякий раз себя одергивала. Если Джейс захочет обо всем рассказать – расскажет, заставлять его нельзя, такой уж он.

Закрыв глаза, Клэри силилась вспомнить магический узор. Не узор даже – узоры, и только один из них существует, да и то вряд ли занесен в Серую книгу. Форма и очертания руны говорили не напрямую, Клэри как бы видела их суть – нечто сокрытое, похороненное, с чего следует смахнуть прах, и тогда явится значение…

Стило дрогнуло в пальцах, и Клэри открыла глаза. На краю материи красовался знак в виде кляксы. Глядя на расходящиеся в разные стороны отростки, Клэри нахмурилась. Неужели талант все-таки покидает ее? В этот миг полоска ткани замерцала, и в горячем мареве, как от нагретого асфальта, стали проявляться слова: «Собственность церкви Талто. Риверсайд-драйв, 232».

В голове аж загудело от возбуждения. Вот оно, улика, зацепка! Клэри сама отыскала ее, без посторонней помощи!

Риверсайд-драйв, 232. Это в Верхнем Вест-Сайде, рядом с Риверсайд-Парк, через реку от Нью-Джерси. Не так уж и далеко. Церковь Талто… Обеспокоенно сдвинув брови, Клэри отложила стило. На самом деле, радоваться почти нечему. Подъехав на кресле к старенькому компьютеру Люка, она вышла в Интернет и вбила в строку поиска «церковь Талто». Понятно дело, поисковик ничего не выдал. Надпись в уголке материи – на языке демонов.

Что бы ни представляла собой церковь Талто, она явно тайная и добра не сулит. Если в ней превращают младенцев в когтистых тварей, настоящей религией тут и не пахнет. Интересно, мать, бросившая ребенка возле больницы, – из паствы? Знала ли она, кого родит?

Вздрогнув, Клэри потянулась за телефоном, однако звонить маме не стала. Джослин только-только успокоилась и согласилась пойти с Люком посмотреть кольца. И даже если Джослин способна принять правду, Конклав за несанкционированное расследование «спасибо» не скажет.

Люк? Он сейчас с Джослин, ему не позвонишь.

Мариза? Нет, страшно. Плюс – сколько ни закрывай глаза на факты, – Конклав махом заберет расследование себе. Клэри останется не у дел, на задворках тайны. К тому же получится, что она предаст мать.

Однако самой браться неизвестно за что… Да, Клэри тренируется, но недостаточно долго. И есть у нее дурная привычка сначала действовать, потом думать. Девушка неохотно взяла телефон и, помявшись немного, набрала эсэмэску: «РИВЕРСАЙД-ДРАЙВ, 232. ВСТРЕТИМСЯ НА МЕСТЕ, БЫСТРЕЕ. ВАЖНО!» Нажав «отправить», Клэри дождалась ответа: «ОК».

Вздохнув, отложила трубку и пошла за оружием.

– Я любил Майю, – признался Кайл. Он сидел на диванчике. Сварив наконец кофе, пить не стал, просто вертел в руках полную кружку. – Запомни это, прежде чем слушать дальше. Мы оба из задницы мира, выросли в городке в Нью-Джерси. Майя жила как в аду: отец черный, мать белая… и братец – полный психопат. Уж не знаю, рассказывала она тебе про него или нет.

– Да не особенно, – ответил Саймон.

– Майя не прогнулась под жизнь. Мы с ней познакомились в музыкальном магазине, она там покупала старые записи, еще на виниле. Мы разговорились, и я вдруг понял: передо мной самая клевая девчонка. Красивая, милая. – Взгляд Джордана уперся в пустоту. – Мы начали встречаться, и все было супер. Мы по уши влюбились, как влюбляются в шестнадцать лет. Потом меня покусали. Я часто дрался в клубах: меня били, пинали, но чтобы кусать… Я решил: парень псих – и со спокойной душой отправился в больницу. Мне наложили швы, и я забыл о драке.