– Но, – заговорил Саймон, сам понимая, насколько глупую фразу произносит, – он мертв. Джейс его убил.

Лилит опустила бледную руку на крышку гроба:

– Джонатан. – Саймон вспомнил: так на самом деле зовут Лжесебастьяна. Это имя Лилит произнесла с какой-то необычайной мягкостью, словно пела ребенку колыбельную. – Правда, он прекрасен?

– Э-э… – протянул Саймон, с отвращением глядя на чудовище в гробу. На монстра, убившего девятилетнего Макса и Ходжа. Чуть не погубившего всех. – Не в моем вкусе.

– Таких, как Джонатан, больше нет. Он единственный из Охотников наполовину высший демон. Наша суть делает его очень могущественным.

– Он мертв, – повторил Саймон. Казалось, важно настаивать на этом факте (признавать который Лилит, похоже, отказывалась).

Глядя на Себастьяна, демоница нахмурилась:

– Ты прав. Джейс Лайтвуд ударил его в спину, пронзив сердце.

– Откуда вы…

– Я была в Идрисе. Стоило Валентину распахнуть врата в мир демонов, и я пришла. Не сражаться в глупой войне, просто из любопытства. Валентин потерял голову, стал чересчур спесив… – Лилит пожала плечами. – За что и поплатился. Небо сокрушило его. Я видела, как он принес жертву, как Ангел восстал и обратился против Валентина. Видела, что Разиил вернул. Я старейшая из демонов и знаю Старые законы. Жизнь за жизнь. Я помчалась за Джонатаном, однако человеческое в нем погибло моментально: сердце не билось, легкие не качали воздух. Одних Старых законов недостаточно. Я пыталась вернуть Джонатана, но он ушел безвозвратно. Получилось лишь сохранить его тело до сего дня.

Интересно, что будет, если Саймон побежит? Бросится с крыши? Никто их живущих не может навредить ему: Печать не позволит. Однако вряд ли она защитит от земного притяжения. Если каждая косточка в теле сломается… исцелится ли он? Сглотнув, Саймон заметил, что Лилит насмешливо на него смотрит.

– Разве не хочешь узнать, ради какого дня я сохранила Джонатана? – И, предупреждая догадки Саймона, демоница облокотилась на крышку гроба. – Полагаю, тебе известна легенда о появлении нефилимов? Когда Ангел Разиил смешал свою кровь с кровью людей и дал ее испить одному человеку, который после и сделался первым нефилимом?

– Слышал.

– Разиил создал новую расу. Джонатан знаменует собой сотворение еще одной расы. Как Джонатан Нефилим возглавил род Охотников, так Джонатан возглавит мой новый род.

– Вы создаете новую расу?.. – Саймон вскинул руки. – Знаете, если вам угодно сотворить новых существ при помощи трупа, валяйте. Мое участие не требуется.

– Джонатан мертв. Его надо вернуть. – Голос Лилит звучал холодно, бесстрастно. – Есть лишь один вид нежити, чья кровь дарует возможность, скажем так, воскрешать.

– Вампиры. Хотите, чтобы я обратил Себастьяна в вампира?

– Его зовут Джонатан! Да, в некотором смысле, ты прав. Укуси Джонатана, выпей его крови и дай взамен свою…

– Увольте.

– Уверен?

– Мир без Себастьяна, – Саймон намеренно употребил это имя, – гораздо лучше мира, в котором Себастьян жив. – В груди волной вздымался гнев. – Даже при моем согласии вернуть его не получится. Он мертв. Совсем-совсем мертвых вампиры не возвращают. Могли бы знать, если вы такая мудрая. Отошедшую душу в тело не поместить. К счастью.

Лилит перевела взгляд на Саймона:

– Ты, смотрю, ничего не знаешь. Клэри не рассказывала?

– Чего? – теряя терпение, спросил Саймон.

Лилит хихикнула:

– Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь. Дабы предотвратить хаос, нужен порядок. Если Свет получает жизнь, то и Тьма берет свое.

– Я, – нарочито медленно произнес Саймон, – понятия не имею, о чем вы. И мне плевать. Вы, злодеи, достали со своими программами евгеники. Хватит, ухожу. Угрозы, попытки расправы только приветствуются. Посмотрим, что будет.

Взглянув на вампира, Лилит вновь хихикнула:

– Восстал Каин…[28] Ты очень похож на того, чью Печать носишь. Те же упрямство и безрассудство.

– Каин пошел против… – Саймон не договорил, не смог произнести: «…Против Бога». – Против меня – только вы.

Он развернулся, готовый покинуть крышу.

– На твоем месте я бы не поворачивалась ко мне спиной. – Почуяв неладное, Саймон обернулся. – Думаешь, тебя нельзя уязвить? – усмехнулась Лилит. – Руки я на тебя и правда поднять не могу. Не дура, видела карающий небесный огонь… и гореть в нем желания не испытываю… Я не Валентин, не стремлюсь торговаться с тем, чего не понимаю. Я демон, и очень старый демон. Знаю человечество как облупленное и вижу его слабости: гордыня, жажда власти, зов плоти, жадность и стяжательство, любовь…

– Любовь – не слабость.

– Серьезно? – спросила демоница, глядя Саймону за спину холодным и острым, как сосулька, взглядом.

Вампир обернулся – не желая того, но понимая, что должен.

На выложенной плитняком тропинке стоял Джейс: черный костюм, белая сорочка. Перед ним – Клэри, в том же милом золотистом платье; длинные рыжие волосы выбились из узла и теперь ниспадали на плечи. Замерев, Клэри не смела разорвать объятий Джейса. С виду романтичная картина, и все бы хорошо, если бы Джейс не упирал Клэри в горло длинный нож с костяной рукояткой.

Ошеломленный, сбитый с толку, Саймон вытаращился на Джейса – на лице ни единой эмоции, взгляд совершенно пустой.

Чуть склонив голову, Джейс произнес:

– Я привел ее, госпожа Лилит. Как вы и просили.

Клэри еще никогда так не мерзла.

Даже когда выбиралась на берег озера Лин и сплевывала ядовитую воду, даже когда умер Джейс, Клэри не ощущала такого парализующего холода. Лежа рядом с мертвым Джейсом, Клэри чувствовала, как сердце горит гневом – гневом на отца.

Девушка превратилась в ледышку, с головы до пят.

Очнулась она в мраморном вестибюле неизвестного здания, под несветящей люстрой. Джейс нес Клэри на руках; чувствуя головокружение и вялость, она уткнулась лицом ему в шею.

– Что случилось? – прошептала она.

Джейс поднес Клэри к лифту и нажал кнопку вызова. Из шахты донесся скрежет – кабина пошла вниз. Где они?

– Ты упала в обморок.

– Что?.. – Клэри осеклась. Вспомнила, как Джейс держал ее, как жег руку пишущий стержень. Вспомнила неправильную, страшную руну. Помолчав немного, Клэри попросила: – Опусти меня.

Джейс поставил ее рядом с собой. При желании Клэри могла дотронуться до него, однако впервые с момента встречи не испытала такого желания. Она словно видела незнакомца: этот юноша внешне походил на Джейса, говорил, как он, и Клэри держал на руках точно так же, но глаза смотрели иначе. И на губах играла пугающая улыбка.

За спиной у Джейса открылись двери лифта. Клэри вспомнила, как в Институте она стояла у закрытой решетки, шепча: «Я люблю тебя». Сейчас позади Джейса словно распахнулся вход в темную пещеру. Клэри запустила руку в карман, надеясь найти там стило. Пусто.

– Ты меня вырубил, – сказала девушка. – Вырубил руной и принес сюда. Зачем?

Выражение лица Джейса оставалось пустым и бесстрастным.

– Пришлось. Выбора не было.

Клэри побежала к выходу, но Джейс обогнал ее. Он всегда был быстрее. Преградив путь, он вытянул руки вперед:

– Клэри, постой, не беги. Ради меня, прошу.

Она недоверчиво посмотрела на него. Голос Джейса – и в то же время не его. Те же интонации, нотки, только без жизни. Как она прежде не заметила? Ей-то показалось, что голос Джейса звучит устало, подавленно из-за стресса, а с ней на самом деле говорил не Джейс.

Желудок сделал сальто, и Клэри вновь метнулась к дверям. Джейс перехватил ее поперек талии и развернул к себе. Пытаясь отбиться, Клэри разорвала на нем сорочку.

И замерла. На груди, прямо над сердцем, у Джейса горела руна. Неизвестная, не черная, как у нефилимов. Темно-красная, цвета спекшейся крови. В линиях этой руны не читалось утонченности, присущей рунам Серой книги. Этот знак вился, в углах и острых линиях его было что-то зловещее.