Алек зарделся:

– Даже так?

– Даже так, – ответил Магнус и отправился к выходу следом за Изабель.

Оказавшись на пустынной улице, Саймон привалился спиной к увитой плющом стене. Взглянув на небо, он увидел лишь темное бархатное полотно – сияние моста оттеняло звезды. Внезапно Саймон разозлился. Сейчас бы глотнуть холодного воздуха, прочистить мозги! Даже в тонкой рубашке вампир не мерз.

Постепенно, день за днем, теряя память о качествах человеческой жизни, Саймон забыл, каково это, мерзнуть, дрожать.

– Саймон?

Он будто врос в землю. Голос – тонкий, знакомый – ниточкой протянулся в холодном воздухе ночи. «Улыбочку», – последнее, что сказала… Нет, не может быть. Она умерла!

– Не отворачивайся, Саймон. – Ее голос звучал столь же тихо, как и при жизни. – Я рядом.

По спине пополз отвратительный холодок. Открыв глаза, Саймон медленно обернулся.

В кругу света под фонарем стояла Морин: длинное белое платье, прямые волосы отсвечивают желтым под лампой, кое-где на теле остались комья кладбищенской земли, на ногах белые тапочки. Лицо бледное-пребледное, на щеках – румяна, губы, словно маркером, накрашены ярко-розовой помадой.

Колени подогнулись, Саймон сполз на мостовую. Голова готова была разорваться.

Хихикнув по-девчоночьи, Морин вышла из круга света. Приблизилась к Саймону, глядя на него свысока, удовлетворенно и насмешливо:

– Так и думала, что ты удивишься.

– Ты вампир. К-как? Я не крестил тебя. Не давал крови.

Морин покачала головой:

– Да, ты не давал. Правда, вампиром я стала благодаря тебе. Меня похитили прямо из спальни и на целый день посадили в клетку. Думали, я твоя подружка, и сказали, чтобы я не волновалась, ведь ты придешь. Ты не пришел…

– Я их не понял, – надломившимся голосом признался Саймон. – Понял бы – прибежал.

Морин откинула волосы за плечо, до боли напомнив Камиллу.

– Уже неважно, – сказала она тоненьким голоском. – На закате мне дали выбор: умереть или жить вечно – так, вампиром.

– И ты выбрала последнее?

– Не хотела умирать. – Морин вздохнула. – Теперь я навсегда останусь юной и красивой. Буду гулять ночами напролет, и домой возвращаться не надо. Она позаботится обо мне.

– О ком ты? Кто – она? Камилла? Морин, Камилла чокнутая, не слушай ее. – Саймон поднялся на ноги. – Я помогу тебе. Найду убежище, научу быть вампиром…

– О, Саймон. – Морин улыбнулась, обнажив ровный ряд белых зубок. – Ты сам не знаешь, как жить по-вампирски. Ты пил мою кровь против собственной воли, я же помню. Твои глаза вдруг стали черными, как у акулы, и ты укусил меня.

– Прости. Если только позволишь помочь…

– Идем со мной. Этим ты мне поможешь.

– Куда?

Морин оглядела пустую улицу. В полупрозрачном белом платьице она походила на призрака. Ветер прибивал полы одежды к тонкому тельцу, однако Морин совершенно точно не ощущала холода.

– Ты избран, светолюб, теми, кто сделал меня такой. Теперь они знают, что ты отмечен Печатью, и ждут, когда ты придешь сам. Я вестник. – Морин по-птичьи склонила головку набок. – Может, я для тебя ничего и не значу, но в следующий раз на моем месте окажется другой человек. Один из твоих любимых. Твоих друзей не оставят в покое. Либо ты упорствуешь до конца, и их истребят, либо ты сейчас отправишься со мной. Тогда и узнаешь, чего от тебя добиваются.

– А ты знаешь? Знаешь, чего от меня хотят?

Морин покачала головой. В рассеянном свете она выглядела практически прозрачной. Впрочем, и при жизни-то Саймон смотрел сквозь нее.

– Какая разница? – Морин протянула руку.

– Наверное, никакой, – ответил Саймон, беря ее ладонь.

– Пришли, – сказала Морин.

Она остановилась посреди тротуара и взглянула вверх на высотное здание из стекла и бетона, построенное в довоенном стиле. Впрочем, тут и там проглядывали современные черты: стеклопакеты, нетронутая патиной медная крыша, баннеры на фасаде с предложением: «РОСКОШНЫЕ АППАРТАМЕНТЫ ОТ $750 000». Очевидно, в придачу к квартире здесь получают сад на крыше, фитнес-центр, бассейн с подогревом, швейцара… начиная с декабря. Сейчас здание окружали строительные леса, обвешанные табличками типа «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ» и «ВХОД ВОСПРЕЩЕН».

Морин быстро привыкала к вампиризму. Пробежав с Саймоном от «Айронворкс» по мосту Куинсборо, до самой Второй авеню, даже не заметила, что тапочки у нее истрепались, а дыхание вовсе не сбилось. Она блаженно взирала на фасад здания, и лицо у нее светилось в предвкушении чего-то важного.

– В дом ходу нет, – заметил очевидное Саймон. – Морин…

– Тс-ссс… – Маленькой ручонкой Морин взялась за плакат на углу ближайших лесов и потянула. Гипсокартон отошел с мягким треском, на мостовую посыпались гвозди. Заглянув в проделанную дыру, Морин, довольная собой, широко улыбнулась.

Мимо проходил старик, выгуливающий пуделя в курточке с шотландским рисунком. Уставившись на странную пару, он посоветовал Саймону:

– Одел бы сестренку. Худющая-то какая, замерзнет в такую погоду!

Не успел Саймон ответить, как Морин обернулась. Обнажив клыки, она яростно прошипела:

– Он мне не брат!

Побледнев, старик подхватил пуделька на руки и бросился наутек.

Саймон покачал головой:

– Зачем сразу так-то?

Морин – совсем как Саймон, еще не привыкший к клыкам, – прокусила себе нижнюю губу. По подбородку потекли две тонкие струйки крови.

– Не указывай мне, – проворчала девочка, по-детски размазывая кровь тыльной стороной ладони. Убрав клыки и развернувшись к дыре, она позвала: – Идем.

Внутри Морин повела Саймона через импровизированную свалку: тут и там лежали сломанные инструменты, колотый кирпич, порванные полиэтиленовые мешки и баночки из-под колы. Приподняв подол платья и состроив брезгливую мину, Морин изящно перешагивала через мусор. Перепрыгнув через узкий желоб, она ступила на растрескавшиеся каменные ступени. Саймон не отставал.

Они поднялись к стеклянным дверям, за которыми начинался выложенный мрамором вестибюль. С потолка свисала массивная люстра; мертвые хрустальные сосульки не освещало ни капли света. В такой темноте человек не увидел бы ни зги, однако Саймон заприметил и мраморную стойку швейцара, и диванчик под зеркалом в золоченой раме, и ряд лифтов в противоположном конце вестибюля. Проводив до них Саймона, Морин нажала одну из кнопок вызова, и та – как ни странно – зажглась.

– Куда мы? – спросил Саймон.

Лифт прибыл, и Морин проводила Саймона в кабину, оформленную в золотых и красных тонах. На каждой стенке висело по матированному зеркалу.

– Наверх… – Ударив по кнопке последнего этажа, Морин хихикнула: – К Небесам.

– Ты Саймона не видела?

Изабель стояла, прислонившись к колонне и стараясь не захандрить. Она посмотрела на Джордана: нет, просто неприлично высокий! Шесть футов два дюйма – вот это был бы для него идеальный рост. На первый взгляд Джордан показался привлекательным: лохматый, зеленоглазый… а теперь Изабель знает, что он – бывший парень Майи. Значит, ему самое место в темном углу разума. Та м Изабель держит всех, с кем зажигать точно нельзя.

– Нет, не видела. Разве не ты следишь за ним?

– Он обещал вернуться минут сорок назад. Я-то думал, он в туалет отлучился.

– Фиговый из тебя телохранитель. Надо было вместе с Саймоном пойти.

– Пацаны, – в ужасе произнес Джордан, – парами в туалет не ходят.

Тяжело вздохнув, Изабель предупредила:

– Гомофобия тебя прикончит. Ладно, идем поищем Саймона.

Она искали, то углубляясь, то выходя из толпы гостей. Алек, киснущий за столиком и поигрывающий пустым бокалом, когда его спросили, ответил:

– Нет, не видел я Саймона. Может, потому что не искал?

– Так сдуйся и пошли с нами, – предложила Изабель. – Займешь себя полезным делом.

Пожав плечами, Алек присоединился к поискам. Компания разделилась: Алек пошел на второй этаж проверять подиумы, Джордан взял на себя террасу, а Изабель – главный зал. Она как раз решала, не глупо ли смотреть под столами, и тут подошла Майя.