Синее пламя исчезло. Аморф дёрнулся, выползая вновь.

На это раз Лелиана стянула кольчугу и отбросила её. Жрица сдёрнула через голову тунику и швырнула в аморфа, повторяя молитву. На теле монстра появилось множество ран, когда ледяной огонь прожёг его. Аморф попытался выбросить отросток, но его кожа треснула, и придаток отвалился. Он разрушался, тлея как почти погасшие угли.

Ещё раз. И всё будет кончено.

Наксил уже не кричал.

Жрица сдёрнула с себя рубашку и швырнула её.

— Эйлистри! — прокричала она.

Огонь, сжигающий рубашку поменялся с красного на синий, и аморф заревел в муках.

Затем он взорвался. Куски остывающего аморфа разлетелись во все стороны. Один ударил Лелиану в плечо, сбивая с ног. Боль вспыхнула в локтях, когда она упала.

Женщина перевернулась, и запах палёных волос заполнил её ноздри. И кое-что ещё: запах горящей плоти.

Наксил стонал. Низко и тихо.

Жрица подошла к нему. Мужчина лежал лицом вниз. Лелиана перевернула его, разрывая броню, и осмотрела грудь. Ожоги были настолько глубоки, что плоть почернела. Для лечения понадобится восстанавливающая магия. Применив её, жрица почувствовала, как от Наксила идёт жар. Казалось, тепло вытекало из ноздрей и рта. Что-то происходило с ним. Что-то странное. Даже те части тела, в которые не било существо, были повреждены. Что-то пульсировало под его кожей, оставляя мелкие пузырьки, которые сформировали на коже узор, словно вены.

Это и были его вены. Они пылали. И были горячи, как огонь.

Испугавшись, Лелиана, начала петь исцеляющую молитву. Прежде, чем она закончила, вены Наксила лопнули. Из ран вытекал жидкий огонь, опаливая кожу вокруг. Ещё больше лавы медленно вытекало из его ноздрей. Слабый шипящий шум заполнил воздух: глаза Наксила сгорали прямо в глазницах.

— Эйлистри! Помоги ему! — закричала Лелиана, положив одну руку на лоб Ночной Тени, а другую, воздев вверх, к луне, что сейчас сияла над Королевствами.

Вихрь лунного сета и тени ворвался в пещеру, перетекая через Лелиану в Наксила. Целебная энергия Эйлистри играла на раненном теле Ночной Тени, как искрящийся лёд в лунном свете, останавливая горение. Как только тело охладилось, из вен прекратил течь жидкий огонь. Лава, что вытекали из его ноздрей, покрылись коркой и отпали, а ожоги — закрылись. Однако он остался с ужасными шрамами и глазами, что не могли больше видеть. В этом месте Лелиана не могла исцелить их. Для этого нужно добраться до храма.

— Благодарю… тебя, — Ночная Тень задыхался.

— Не благодари, — сказала Лелиана, жалея, что не вмешалась раньше, пока он не потерял зрение.

— Это Эйлистри спасла твою жизнь, — она коснулась его руки. — Сможешь встать?

— Думаю да.

Женщина помогла ему подняться. Наксил, на удивление, твёрдо стоял на ногах, если принять во внимание то, через что он только что прошёл. Мужчина двигался уверенно, что позволяло предположить, что он обучался бою вслепую. Он поднял голову, прислушиваясь, когда Лелиана подобрала поющий меч. Клинок лежал рядом с аморфом, покрытый коркой. Даже через обёрнутую кожей рукоять ощущался исходящий от оружия жар. Лелиана заметила искривление, что оставил аморф на лезвии. Меч не войдёт в ножны.

— Что теперь? — спросил Наксил.

— Мы подождём, — сказала ему Лелиана.

Она описала то, что он не мог увидеть.

— Аморф завалился в ущелье, прежде чем умер, и это сформировало естественный мост через разлом. Как только он остынет, мы перейдём на другую сторону.

Наксил кивнул и коснулся своего лица:

— Моя маска?

— Сгорела.

Его рука упала. Мужчина отвернулся, но жрица всё равно увидела на его лице поражённое выражение.

Она взяла его руку и положила себе на плечо.

— Мы должны двигаться, — мягко сказала она. — Вернёмся в Променад и расскажем об увиденном.

— Аморфы, — мрачно сказал Наксил. — Фавориты Гонадора. Они сбегают из Ямы.

Лелиана вздрогнула.

— Давай молиться, что Древний не будет следующим.

Каватина шла через Зал Жриц, пещеру, заполненную мягким голубым свечением от росших на потолке и стенах лишайников. Светящиеся шары — почти белые полусферы, которые сияние которых прибывало и убывало в соответствии с циклами луны — усеивали дома. Такое освещение делало пещеру столь же светлой, как и лунная ночь в Верхнем Мире.

Строения, мимо которых проходила рыцарь, изначально были аванпостом Нетерезов в Подземье, лежавшим в руинах почти семнадцать столетий до того, как Куилью и её соратники откопали их и сделали частью Променада. Дома были четырёхэтажными и располагали террасами. Большая часть убранства была уничтожена, когда магия, поддерживающая потолок пещеры, рассеялась во времена Падения Нетерила, но кое-где Каватина замечала остатки того, что когда-то было рифлёной колонной, либо фрагменты бордюров, некогда украшавших каждую стену.

Почти за два с половиной десятилетия верующие Эйлистри восстановили строения по всему Променаду. Теперь каждое из них несло священный символ богини над входной дверью: серебряный длинный меч, расположенный остриём вертикально вверх на фоне круга полной луны.

Жрицы и мирские прихожане сновали по улицам, первые — на службу в Пещеру Песни, вторые — спешили по своим делам. Большинство жриц принадлежали к расе дроу, лишь некоторые были представителями эльфийских рас Верхнего Мира. Но среди мирских прихожан было много представителей различных народов. Многие были спасены с кораблей работорговцев и рынков Скаллпорта. Каждый в знак благодарности принял веру в Тёмную Леди. Другие жрицы приветствовали Каватину, простолюдины же низко кланялись. Благоговейный шёпот следовал за ней по пятам.

Каватина заметила знакомое лицо: Мерил, повариха-хафлинг Куилью. Маленькая босоногая женщина с копной спутанных серых волос спешила к дому высшей жрицы, держа подмышкой корзину. Каватина свернула, дабы пересечься с ней.

Морщинистое лицо Мерил тот час разгладилось, стоило ей заметить Рыцаря Тёмной Песни.

— Привет, Каватина! Давно не виделись!

Каватина выгнула бровь.

— Каватина? — повторила она.

— Нет. Многоуважаемый Рыцарь Тёмной Песни, победитель Селветарма! — продолжила дроу дразнящим тоном.

Мерил рассмеялась и махнула рукой.

— Да, да, и это тоже. Просто иногда сложно сразу вспомнить об этом. Когда я смотрю на тебя, то всё ещё вижу ребёнка на руках танцующей Джетель. Тем не менее, — хафлинг вытянула шею, — с каждым разом ты становишься всё более высокой и тощей. Ты тонкая как клинок. Тебе действительно надо больше есть.

Каватина улыбнулась. Несмотря на то, что хафлинг была обычной простолюдинкой, она никогда не соблюдала формальности. Мерил даже к Леди Куилью обращалась по имени.

— Так что привело тебя в Променад? — продолжила хафлинг. — Ещё парочка демонов? А как дела в Лесу Чондал? Эльфы по-прежнему побеждают?

Каватина подняла руки, сражённая потоком вопросов. Мерил редко о чём-то спрашивала, только вот её язык явно опережал её же ноги.

— Рилла позвала. Три йоклол. Хорошо. И да.

Мерил несколько раз кивнула и для удобства перехватила свою корзину. Каватине послышался металлический звон.

— Только не говори, что ты опять крадёшь столовое серебро, — подразнила Каватина.

Насмешка не задела Мерил, она всегда гордилась своей преданностью. Она была поваром Куилью в течение десятилетий и лично пробовала все ингредиенты на наличие яда, прежде чем использовать их. Простая молитва опознания достигала того же результата, но Мерил предпочитала рисковать собой. Она говорила, что если яд заберёт её, она попадёт во владения Эйлистри счастливая и с чувством удовлетворения — и с полным желудком.

Мерил притворилась удивлённой.

— Я! — выпалила она возмущённо. — Да я никогда даже не думала о таком. Ни разу за время своей службы. Да, это действительно серебро.

Она потрясла крышку корзины, быстро взглянув на Каватину.

— Но я несу эти пузырьки из Зала Исцеления в ВысшийДом, как ты могла заметить по направлению моего движения.