– А вы привезли какую-нибудь историю из Спасского? – продолжал гнуть он свою линию.

– Я не за этим ездила, – мило улыбнулась писательница. – Хотелось посмотреть, как проходят славянские обряды. Мне понравилось. Еще эти легенды о старом барине… Было интересно потом заново перечитать Тургенева. Может быть, в конце октября я туда еще раз съезжу.

«Почему в конце октября?» – хотела спросить Анжи, но сдержалась. У нее было слишком много прямых вопросов, но задавать их, судя по всему, пока не следовало. Ей казалось, что в каждом слове писательницы есть какой-то свой тайный смысл.

– А что было с Глебом? – несмело вступила в беседу Анжи.

– Лихорадка. – Светлана вальяжно сидела на стуле, струями спускались складки халата. Для завершения образа ей не хватало сигареты в длинном мундштуке, как у Стервеллы де Виль в «Сто одном долматинце». – Врач сказал, что так бывает, если ходить ночью по влажному лесу.

– Сто раз была в ночном лесу, и со мной ничего не случалось, – дернула плечом Анжи и испуганно покосилась на Лентяя – все-таки она не выдержала и брякнула то, чего не должна была говорить. – Ой, это мы с Глебом ходили цветок папоротника искать… – пробормотала она, окончательно теряясь.

– И как? Нашли? – Казалось, в глазах писательницы впервые сверкнул огонек заинтересованности.

– Найдешь тут, когда сразу лешие набежали и эти… русалки приплыли, – попыталась свести все к шутке Анжи.

– Да, граница между нашим и потусторонним миром тонка, – задумчиво произнесла Светлана, откидываясь на спинку стула. Она была настолько погружена в себя, что не замечала: перед гостями стоят только чашки с чаем, ни печенья, ни конфет нет. – Но иногда она приоткрывается.

Анжи понимающе закивала: эту лекцию Светлана им уже читала.

– А Глеба совсем… это… вылечили? – вернулся к теме, из-за которой они сюда пришли, Лентяй.

– Я думаю, да, – писательница с любопытством посмотрела на своих гостей. – Дело в том, что мы с ним последнее время мало общались. Он постоянно где-то пропадает. – Она снова пристально посмотрела на Анжи. – Я думала, что он ходит к тебе в гости.

Анжи зарделась и опустила глаза в чашку, но смотреть там было не на что. Чай давно был выпит, а больше гостям ничего не предложили.

Ребята стали собираться на выход.

– А вот если бы вам предложили написать книгу, где в наш мир во время праздника Ивана Купалы, ну, когда границы открываются, пришел дух неуспокоившегося покойника? Как бы вы его отсюда обратно отправили?

– Ну, граница – вещь такая… – задумчиво протянула Светлана, глядя в окно. – Если она существует, всегда найдется кто-то, кто захочет ее нарушить. А безбилетных пассажиров отсюда всегда можно отправить тем же рейсом, которым он «приехал». В тот день, когда эта граница открывается.

– А когда она откроется в ближайшее время? – с замиранием сердца спросил Серега. Такой вариант в голову ему не пришел, поэтому он восхитился этим простым решением.

– Это, конечно, не проходной двор… – Они снова стояли в прихожей, и писательница водила пальцем по стопке книг. – Но ближайшее время – кажется, родительский день. Или нет! – Она довольно щелкнула пальцами. – Как же! Хэллоуин.

– А это-то здесь при чем? – удивилась Анжи. – Это же американский праздник. Какое отношение их тыквы имеют к нашим папоротникам?

– Это не американский праздник, а кельтский, то есть народов Ирландии и Шотландии. – Писательница перестала улыбаться и выпрямилась. Казалось, невежество Анжи повергло ее в шок. Она стремительно прошла по коридору, в противоположную от кухни сторону. Посыпались на пол какие-то тяжелые предметы. – А знаете, вы мне подали идею, – проговорила она из глубины квартиры, и это стало знаком для Лентяя и Анжи, что они тоже могут туда пройти. – Никогда не задумывалась, как славянские духи контактируют с кельтскими.

«Что тут думать! – хотела крикнуть Анжи. – У вас под боком ходит живой пример, каждый день в коридоре с ним сталкиваетесь». Но она промолчала. Светлана с Глебом могли быть и заодно, тогда им с Лентяем из этой квартиры дорога лежит только до ближайшего кладбища.

– А ведь действительно, какие похожие праздники! – Светлана выложила на стол шикарный альбом с разноцветными гравюрами и скупыми описаниями. – Вот, это рассказ о празднике Самхэйн у кельтов. Это был день, когда открывалась граница между мирами живых и мертвых. Чтобы не стать добычей тени, люди наряжались в звериные шкуры с головами, гасили огни в домах и своим устрашающим видом отпугивали привидений. Смотрите, все сходится – костер, отпугивание нечистой силы, яркие устрашающие наряды и духи, которые приходят из того мира в этот.

– И как же наши с их духами общаются? – осторожно спросила Анжи, боясь своей непонятливостью рассердить хозяйку.

– Не существует ни наших, ни их, ни чьих-то других, – легко махнула рукой Светлана. – Духи – это некая сила, живущая независимо от наций и географических понятий. А уж как их называть – лешим или дриадой, русалкой или феей – это неважно. От названия смысл не меняется. Просто у славян «День открытых дверей» был в середине лета, а у друидов – на границе сезона, когда лето переходит в зиму. Тот и другой случай универсальны, это действует всегда! Вот, смотрите.

Она развернула в сторону гостей альбом. Там был изображен домик с башенками, стоявший на лысой горе, на переднем плане торчали два сухих дерева, на ветке одного из них сидел ворон, под деревьями устроились два надгробия. А за домиком поднималась большая, в размер его самого, луна. Внизу была подпись «Замок Кощея».

– Все уже давно смешалось, мы – граждане мира, – непонятно чему радовалась писательница. – Друиды знали об этом заранее! Граница, духи… – Альбом захлопнулся. – Да… Назывался праздник Самхэйн, но потом он стал Днем Всех Святых, то есть Хэллоуином, и переехал в Америку вместе с ирландскими переселенцами. А оттуда уже вернулся обратно в Европу и добрался до нас. Мы должны быть в чем-то благодарны американцам – они сохранили нам этот день, а то бы он забылся. Кстати, у них там, в США, Хэллоуин не считается официальным праздником, церковь его не признает. Так что американцы резвятся по собственному почину.

Лентяй еще задавал какие-то вопросы. Анжи сразу выпала из разговора, потому что ее по всем статьям не устраивал Хэллоуин. Во-первых, праздник не местный, поэтому может не сработать. Но главное – до него надо ждать два месяца.

Два месяца рядом с мечтающим с ней разделаться Глебом! Протянет ли она такой длительный срок? Второй праздник, способный ей помочь, это родительский день, но он тоже не скоро, почти в одно время с Хэллоуином.

Дома Анжи обследовала всю квартиру и действительно нашла булавку. Нашла! Булавка с черной головкой была воткнута в прихожей в деревянную стойку вешалки. То-то Глеб, только войдя в квартиру, начал так активно руками размахивать. Он сразу придумал, куда подсунуть свой «адаптер».

Анжи взяла булавку и прошлась с нею по комнатам. Куда бы ее сунуть? А вдруг, если она выбросит эту штуковину на улицу или закинет ее на крышу проходящего мимо товарняка, этот чертов передатчик все равно будет действовать и даже на расстоянии в сотню километров станет качать из нее энергию и передавать ее убыру?

Нет, надо поступить радикально. Может, сжечь? Эх, жаль, она не спросила у Лентяя, как поступить с опасной находкой.

Она смяла несколько салфеток, бросила их в блюдце, сверху пристроила булавку и чиркнула спичкой.

За окном заволновались вороны. Они громко закаркали, сбивая друг друга с веток.

Странное зеленое пламя взвилось вверх, потянуло противным химическим запахом. Булавка почернела, а головка ее расплавилась.

Но тут Анжи пришло в голову, что не огнем следует бороться с иголками. Как там в сказках? Жизнь его на конце игры, игла в утке, утра в зайце, заяц в щуке, щука лежит в хрустальном ларце. И сначала надо расправиться с каждым уровнем игры в отдельности, чтобы добраться до иглы и сломать ее.