Полностью очистив себя от эмоций, я сел в позе лотоса напротив искаженной твари и сконцентрировался на собственных ощущениях и реакции монстра. Пришлось постараться, прежде чем я сумел вычленить собственную ауру существа, отделив ее от фоновых искажений. Рваная, будто языки костра под дождем, расходящаяся в стороны словно щупальца, она представляла из себя жалкое зрелище.

В отличие от вытянутой, ровной ауры здоровых людей, она не имела ничего общего с гармонией. Наоборот — открытый нарыв, истекающий неестественной энергией. Словно клякса, заключенная в жидкости, с которой не может перемешаться. Какую же боль, наверное, испытывает это существо…

Извращать, ломая, собственную ауру только для того, чтобы достигнуть сходных эффектов неприятия и диссонанса — верх глупости, на такое я пойти не могу. Но и отказываться от урока, который можно вынести из такой встречи — глупо. К тому же я все равно собирался поэкспериментировать с собственным «звучанием».

Первое что я сделал — гармонизировал собственную ауру, не позволяя вклиниться в нее темным вспышкам, идущим от монстра. Учитывая, что мой противник скорее всего даже не разумен, и очень слаб, получилось это без всякого труда. Несколько минут, спокойствие в душе и в теле, и вот всякое раздражение меня покинуло, а тварь, попавшая в мою ауру, забилась в угол.

Отодвинувшись, чтобы не портить эксперимент своим давлением, я начал менять собственную частоту, сознательно выводя организм из привычного темпа, но при этом выдерживая общую гармонию. Дыхание, сердцебиение, мысли. Скорость течения по меридианам праны и наконец — общий фон.

Я делал это десятки раз, меняя форму медитации и ее интенсивность. Уходил глубоко в себя, почти отринув мир, и наоборот, растворялся в окружающем пространстве становясь его частью. И все для того, чтобы на очередном цикле заметить, как нечто пытается прикоснуться ко мне.

Резко открыв глаза, я огляделся. Никого. По крайней мере никого нового. Найденный мною монстр как забился в дальнюю часть колбы, так и держался там, не собираясь приближаться. Ближайшие люди были в десятках метров от меня. Ближе всего — где-то над головой. Вывод? А черт его знает, надо пробовать еще. И я попробовал.

Новое прикосновение, такое же деликатное, но в то же время мощное, я уловил примерно через пять минут. Теперь оно не было неожиданностью, и открыв глаза я сумел удержать себя в том же состоянии что и до «пробуждения». Никого. И лишь благодаря обостренному до предела восприятию я сумел определить направление вмешательства в мою ауру — прямо у меня на груди висел его источник.

Аккуратно сняв камень с шеи, я посмотрел на него. Не то чтобы он светился, но какие-то едва заметные отблески проскальзывали. Может это конечно отражения света в колбах с монстрами, но нет… нет, я чувствую — это другое. И теперь, зная общее направление я начал искать конкретное состояние ауры.

Наплевав на время, я раз-за разом повышал и понижал собственную частоту «звучания», стараясь нащупать нужное направление, и в конце концов мне это удалось. Камень отозвался, чуть засветившись. Но это было не так существенно, куда важнее было то, что я его «почувствовал»!

Он словно живое существо отозвался на мое прикосновение, стал частью меня, моего тока праны, вписавшись в круговорот меридианов, будто был их продолжением. Я подобное испытывал во время транса и синхронизации тел. Когда одна ладонь чувствует давление, при приближении другой, хотя между ними ничего нет. Когда ты просыпаешься от кошмара, чувствуя, как тонешь, хотя единственная вода в комнате — в стакане на тумбочке. Реальность лишь игра души, и ее вместилища — мозга.

Теперь мне уже не казались дикими слова Марии, про «стать единым» и «прочувствовать камень». Хотя состояние, в котором я находился оказалось ближе к трансу, чем к медитации, и при таком изменении ауры всего организма я не то, что бегать и стрелять не мог — даже дышать приходилось через раз. Концентрация — запредельная.

Выдохнув, я постепенно начал возвращаться в норму, чтобы не повредить меридианам быстрым переходам. С каким трудом давалось изменение собственной ауры, и как легко было возвращаться в естественное состояние. И все же я почувствовал незначительное сопротивление. Части меня не понравилось возвращение в норму, а через несколько секунд эта часть отвалилась, отделалась вновь став чужеродной.

— Ладно, на сегодня урок, пожалуй, можно прекращать. — удовлетворенно выдохнул я, поднимаясь. Теперь я знал, что нужно делать, знал, как добиться результата и даже запомнил общее состояние. Осталось совсем немного — научиться входить в него по первому желанию и поддерживать не таким трудом. Иначе вся прелесть резонанса сойдет на нет, даже если я его освою.

Взглянув на часы, я только вздохнуть мог, уже почти девять. И построение, и завтрак я пропустил, уже началось первое занятие. Надо поспешить, ну и желательно при этом не попасться страже. То, что я решил прогуляться по секретному подземному комплексу с искаженными — только мое дело.

Выбрался я из коридора через пять минут, дождавшись пока стража пройдет по коридору — перебежал в старый проход и потом проскочил у них за спинами к выходу. Через десять минут я уже был на занятии, а через пятнадцать — «на ковре» у дядюшки Романа. Сам дурак, мог и догадаться что после двух похищений мою пропажу тут же заметят и поднимут тревогу.

Роман был крайне озадачен моим поведением, выражал существенную озабоченность, но говорил почему-то совершенно по-другому. В основном матом. В непереводимых идиоматических выражениях, описывающих всю красоту русского языка и передающего его мощь.

— …Понял?! — наконец выдохся Роман, глядя на меня сверху вниз.

— Так точно. Более такого не повторится. — отчеканил я, приняв вид шальной и слегка придурковатей, как сам Петр Великий велел. Начальство такого вида не оценило, и продолжив длинную многоэтажную тираду послало меня в пешее путешествие, извиняться перед начальником охраны и поднятой по тревоге оперативной группой.

— Если браслеты, око и датчик не помогают, может отключить их и выдать мне просто оружие? — на всякий случай спросил я у дядьки.

— Я… нет. Хватит с тебя личной ракетницы. Учись лучше, и никакое оружие тебе не понадобится. — успокаиваясь ответил Роман. — Я и так уже выписал для тебя лучшего преподавателя, которого только смог найти.

— Он вас кстати вспоминал. — заметил я, переводя тему в другое русло. — И Бронислава, и вас, и даже…

— Уверен словом добрым, но непечатным. — усмехнулся дядька, рухнув в кресло, и помассировав виски указательными пальцами. — Все, иди уже от сюда. Перед парнями извинись. Это их работа, но и дергать штурмовой взвод без дела — как постоянно кричать Волки. Не дело.

— Есть идти… — хотел было выйти я из помещения, когда снова взглянул на страдающего Романа. Похоже он себя совсем загнал, с навалившимися служебными обязанностями. Хочешь власти, будь готов к ответственности. Несколько мгновений думал снять эту боль, или нет. Они меня и так контролируют рассматривая каждое действие как под микроскопом, и про историю с Гаубицевым скорее всего в курсе. Так что сильно хуже не будет.

— Что? Ты чего удумал? — спросил Роман, отстранившись, когда я шагнул к нему и демонстративно протянул руки. — Ты ребенок что ли? На ручки захотел?

— Больно надо. — усмехнулся я. — Голову хочу подлечить. Если надо, конечно.

Роман сомневался всего несколько секунд, но потом, нахмурившись, подался вперед. Снять спазм сосудов при тех литрах кофе, которые он употреблял было не просто, но я справился, нормализовал течение праны между чакрами души, эфира и третьего глаза. Не наполняя их, но и не опустошая. А с остальным организм и сам справится, не маленький.

Когда я выходил из кабинета, Роман с удивлением ощупывал свою голову. Даже поблагодарить забыл, от шока. Ну да ладно. Перед служивыми и вправду надо извинится, мне с ними еще работать. Мне не сложно — а им приятно. Да и общую атмосферу чуть разрядить стоит. А потом… окончание пар у Марии и встреча с Сибирским монстром.