— Ну может и не бесполезный. — поморщившись сказал Строганов. — Хорошо, идем. Дел реально много навалилось.

И тут он оказался совершенно прав — я совершенно не представлял себе объем подготовительных работ, которые пришлось совершить для простого, казалось бы, действия. Ну подумаешь — посадить Коловрата за столик и позволить подходить к нему по одному, под строгим взглядом охранников.

Началось все с подготовки и согласования помещения. Единственное что нам подходило — дом для встреч, на границе территории училища. После этого — пришлось договариваться о мебели, перетаскивать, согласовывать и снова по кругу. Далеко не самым очевидным оказалось распространение информации о проведении закрытого мероприятия. Пришлось даже заплатить, для того чтобы о нем просто упомянули в одном из родовых чатов, отвечавших за спортивные мероприятия.

Но когда «скрытые», «эксклюзивные» новости о последней автограф-сессии с приговоренным к казни чемпионом разошлись по высшему обществу на оставившего свои контакты Леху обрушился шквал звонков с вопросами. Мало того, кто-то из детей боярских рассказал своим товарищам — третьекурсникам, и вот уже под окнами нашего общежития организовался стихийный митинг.

В начале, господа дворяне и бояре вели себя крайне прилично. Как бы случайно прогуливаясь мимо нашего здания. Когда количество гуляющих превысило все разумные рамки, они расселись по скамейкам. Те кому не хватило — сбились в группки по интересам, таких группок становилось все больше и вот уже толпа стоит и ждет непонятно чего.

— Старшой, спасай. — ворвался в мою комнату Леха, стоило мне приоткрыть двери. — Они меня на куски разорвут! Я слышал, что там не только фанаты, но и те кто считает Коловрата преступником и предателем… они же нас линчуют!

— Слышал такую фразу — денег без риска не бывает? — похлопал я товарища по плечу. — Ты же хотел заработать? К тому же, на сколько я вижу не так уж их и много.

— У тебя окна на одну сторону выходят, а с другой их не меньше. — заверил меня Шебутнов. — Их там человек триста! Не меньше!

— Хм… а звонков с заявками сколько было? — уточнил я.

— Звонили от разных организаций, доверенные лица… по одному человеку — редко. Так что… даже не знаю. Но точно больше сотни. — проговорил Леха.

— Ясно. Ты цену на автограф указывал? Или просто разместил что платно? — снова уточнил я.

— Все как ты говорил, что плакаты с личным автографом, возможность пообщаться со звездой… — ответил Шебутнов, открывая на своем планшете объявление. Быстро пробежав глазами по нему, я понял, что конкретная цена нигде не указана. Только количество постеров — «всего 300 штук!».

— Значит так, у нас при входе плакат висеть должен, тот который мы согласовывали. Рядом с ним — повесь ценник. Оригинальная афиша с автографом — пять рублей. Подпись на вашей продукции — два рубля. Сфотографироваться с чемпионом — десть рублей, фотография будет предоставлена в течении месяца, или на ваш фотоаппарат. — прикинув варианты приказал я. — Ну и обеспечь фотографа с аппаратурой. Есть же у нас клуб фотолюбителей?

— Да, сделаю. А что с толпой то делать? — обеспокоенно спросил Шебутнов. — Я к ним не пойду.

— И не придётся, я сам схожу, а ты продолжай работать. В десять часов первый подход, а у нас еще ничего не готово. — строго сказал я, облачаясь в зимнюю куртку. — Все, иди уже из моей комнаты, хватит тут сидеть. И так места не дофига.

— Понял, прости. — проговорил Леха, направившись к выходу. — Ангела, спокойной ночи!

— И тебе! — ответила девушка, сидящая под одеялом и листающая учебник. — Постарайся не влезать в неприятности, пока тебе камень не вернули.

— Постараюсь. — кивнул я, отмечая про себя что мне в принципе и так ничего не грозит. Да и какая разница?

— Дамы, господа — добрый вечер. — улыбаясь громко проговорил я, выйдя на крыльцо. — Судя по всему, вас всех взбудоражили новости. Вопрос только в каком ключе. Учитывая обстоятельства, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

— Да уж потрудитесь. — гневно проговорил один из студентов, выходя в круг света, от фонаря, и я мгновенно узнал старого соперника, еще с военных игр. Князь Михаил Долгорукий. — Это правда, что вы не только предателя привлекли к обучению, но еще и мероприятие для него проводите?

— Нет. — ответил я, совершенно сбив его с толку. — Во-первых, барон Симеон Шиловский никого не предавал. Он служил своей госпоже, которой приносил клятву, и ей же остался верен до конца. Он может быть вашим личным врагом, но предателем его называть не верно. Надеюсь, с этим вы спорить не станете?

— Он предал Россию! — набычившись проговорил Долгорукий.

— Спорный вопрос. — со вздохом проговорил я. — Если завтра император сочтет ваш род виновным, не важно в чем, должны ли немедленно отвернуться от него все, кто приносил клятву верности?

— Этого не будет! Мой род — верен императору и империи до конца! — выпалил Михаил, выпрямившись и сжав кулаки.

— Очень рад этому факту. Надеюсь, вы не сомневаетесь в верности рода Суворовых. Просто так, на всякий случай спрашиваю, а то разные могут быть ситуации. — улыбнулся я, взглянув ему прямо в глаза, и поджавший губы Михаил чуть отступил. — Нет? Вот и славно. Думаю, этот вопрос мы прояснили.

— Во-вторых, по известным мне данным, барон Шиловский вскоре окажется на каторге, а значит это и в самом деле последнее подобное мероприятие, и сделано оно не для него, а для нас. — уточнил я. — Для тех, кто уважает единоборства и достижения спортсменов Российской империи. Кто из вас считает, что все поклонники и болельщики в России заслуживают наказания? Нет таких? Превосходно.

— Ну и, в-третьих. Впрочем, и первых двух причин должно быть более чем достаточно. Если у кого-то есть вопросы по приобретению плакатов и инвентаря с автографом — все будет разъяснено утром. Так же скажу, что для учеников академии будет предоставляться скидка в рубль, на весь ценник. — улыбаясь проговорил я, после чего в толпе послышались одобрительные возгласы. — Вход для кадетов академии будет организован со стороны училища. Желаю всем спокойной ночи.

— А какой инвентарь можно принести для автографа? — раздался крик из одной группки, когда я уже развернулся ко входу.

— Любой, который вы сами сможете принести. — пожал я плечами. — Если это будет оружие — оно должно быть разряжено. Мы, конечно, обеспечим безопасность, но все равно прошу не усердствовать.

Через пять минут после моего ухода толпа начала расходиться, и я сразу отошел от окна. Дел и в самом деле оставалось не мало. И единственное что грело мне душу, понятное и примитивное чувство наживы. Дзен, конечно, тоже хорошо, но денежки в материальном мире — это средство сделать этот мир чуточку лучше, по крайней мере для группы людей, ограниченной моими знакомыми и подопечными.

А на следующее утро разверзлись врата ада.

Еще до завтрака, около шести утра, когда я совершал привычную разминку, ко мне подбежал взмыленный Леха и сообщил что возле ворот академии стоят автобусы. Именно так, не один и даже не два — автобусы. Целая, мать его, вереница, уходящая за поворот дороги. И еще не известно на сколько далеко!

Поднятая по тревоге охрана была «очень благодарна» такому изменению на режимном объекте, о чем мне вежливо и почти без мата сообщил временно выполняющий обязанности главы этого ведомства Ульянов. После чего мне были вручены ключи от ворот и домика, с посылом — «ебитесь как хотите».

Впрочем, это были лишь слова. Стражу утроили, как на воротах, так и по периметру, но людей на организацию мероприятия все равно не хватило. Пришлось привлекать наши штурмовые звенья, всех на кого хватило доспехов. Выглядели в резонансной броне парни весьма внушительно и почти не отличались от охраны, так что сумели высвободить необходимое количество стражников на зону входа.

Около семи часов, вместо завтрака, я вместе с Шебутновым и парочкой сопровождающих отправился к ближайшему автобусу. Где выяснилось, что нас посетила, ни много ни мало, сборная страны по вольной борьбе, почти в полном составе. Три автобуса. Приехали попрощаться с чемпионом и тренером.