— Подтверждаю слова, Александра Брониславовича, встреча спортсменов с бывшим тренером была согласована, расписание дежурств изменено, дополнительные силы привлечены. — тут же сделал замечание Ульянов.

— То есть вы организовали мероприятие… — начал было вворачивать следователь, но его тут же поправили.

— Митинг организовали неизвестные нам лица. — повторил я. — Но на сколько я понимаю одного или даже нескольких провокаторов задержали.

— Задержали? — удивленно вскинулся следователь, и я заметил, как поморщился Роман. Ну блин, о таких вещах надо предупреждать.

— Они будут переданы тайной канцелярии после всестороннего допроса. — тут же, ровным голосом, проговорил Ульянов. — Пока это не только организация антиправительственного митинга, но и покушение на наследника рода Суворовых. Надо ли объяснять, что это значит?

— Никак нет, раздел о «чести и совести» дворянского уложения. — откровенно поморщившись сказал следователь.

— Нас ситуация полностью устраивает. — кивнул конторский. — Продолжайте.

— Послушайте, может вы без меня обойдетесь? — вскинулся следователь. — Я не собираюсь быть вашим мальчиком для битья, при том, что никаких полномочий вы мне не оставили. Забирайте дело с концами.

— Вы сами сюда влезли. — улыбнулся конторский, и его акулью улыбку повторил Ульянов. — Сами хотели вести следствие. Так что теперь расхлебывайте. Даже если в больше не зададите ни одного вопроса, под документом будет стоять ваша фамилия.

— Начальство узнает, что вы меня козлом отпущения решили сделать. — прорычал мужчина, вскакивая.

— Конечно узнает. И не только ваше. Обо всех подробностях. А теперь сядьте, или из следователя вас переквалифицируют в свидетеля, а там и до подозреваемого не далеко. — усмехнулся конторский. — Продолжаем. Расскажите о распорядке дня, предполагаемом и свершившемся.

Не став ничего скрывать, я в подробностях рассказал, что именно мы делали, что говорили, как готовили матерьялцы, как утром приехало больше народа чем планировалось и так далее, и тому подобное. Даже скорчившийся на стуле следователь в конце концов ожил, когда я начал рассказывать о провокаторах и их подготовке.

— Плакаты мы нашли, это не проблема. А вот розово-волосой не обнаружили. И среди задержанных ее нет. — заметил конторский. — Уверены, что именно такой цвет был у девушки с громкоговорителем?

— Я на зрение не жалуюсь, но могу допустить что это был просто парик, который при нужде сунули в карман и сбежали. — ответил я, пожав плечами. — говорят же, что запоминается только самая яркая деталь.

— Парик? Хорошая теория. — улыбнулся конторский, и чуть толкнул следователя. — Вы свободны, как напишете рапорт — его заверят возьмут копию и проводят на выход. Можете идти.

— Итак? — снова спросил конторский, повернувшись к девушке, когда жандарм вышел, прижимая к груди папку.

— Не врет, хотя кое-где преувеличивает или чуть преуменьшает. В целом — норма. — ответила женщина, и я с удивлением посмотрел на первого в моей жизни встреченного ментала. Вот ведь… интересно! Я о них только слышал, а сейчас — живой представитель этой редчайшей профессии прямо передо мной. При этом никакого давления или залезания в голову я не почувствовал.

— Все собранные дополнительные материалы, как и вновь открывшиеся факты будут предоставлены тайной канцелярии сразу после их документирования и обработки. — сказал Ульянов, заслужив кивок от бывшего коллеги. — Все присутствующие кровно заинтересованы в том, чтобы найти виновных.

— Если это хоть на шаг приблизит меня к покушавшимся на отца уродам… — проговорил Роман, и за внешне спокойным голосом почувствовался леденящий холод, от которого девушка-ментал даже поежилась, чуть отступив.

— Будьте уверены, ваше сиятельство, кто бы не стоял за покушениями на государя и вашего отца, как только мы получим сведения — вы узнаете одним из первых. — пообещал конторский. — Сейчас же, хочу заметить, что жандармерия уж слишком усиленно сует свой нос в это дело.

— На их шефа тоже покушались. — заметил я.

— Верно, молодой человек, однако они не компетентны. Кроме того, через сколько после вашего вызова приехали первые патрульные машины? — уточнил конторский.

— Больше часа. Не уверен. — ответил я, задумавшись.

— Два часа от звонка до прибытия первых экипажей, а ехать им, даже по пробкам не больше тридцати-сорока минут. — проговорил конторский. — А в острую стадию митинг перешел когда?

— Да нет, вряд ли эти события связаны. — нахмурился я. — Скорее уж… когда я вышел с парнями.

— Либо они увидели человека под охраной и сочли его достаточной мишенью, либо узнали именно вас. — проговорил конторский, заставив всех в комнате задуматься. — К слову, хочу вас поблагодарить за принятие адекватных мер. Благодаря тому что вам удалось предотвратить стрельбу ни одного погибшего нет.

— А как же пострадавшие из-за паники? — уточнил я.

— Несколько человек получили переломы, пара десятков обошлась синяками. Ну так в следующий раз умнее станут. — жестко усмехнувшись сказал конторский. — Должны понимать, в какой ситуации страна оказалась. Сейчас не время устраивать протесты, когда… впрочем это не так важно. Не забивайте себе голову, молодой человек.

— Всё в порядке. Мы на политэкономии разбираем ситуацию на фронтах. — ответил я. — Все понимают, если мы оступимся, добрые друзья нашего государства позаботятся, чтобы вставать было некому.

— Какой разумный у вас племянник. — усмехнулся конторский, покачав головой. — Последний вопрос, юноша. Кто обезвредил террориста?

— Не думаю, что надо делать из этого тайну? — проговорил я, повернувшись к Роману, и тот легко кивнул. — Мой взводный, Таран, поставил щит, а я увидев в руках врага гранату подкинул его в воздух.

— Одного? — все так же улыбаясь уточнил конторский, и я почувствовал, что сыплюсь на мелочах. В чем дело? Пресс — базовый конструкт, его каждый студент выпускник знает. Ну да, я инициирован раньше остальных, но…

— Все в порядке, не напрягайтесь так, юноша. — проговорил Ульянов, выйдя чуть вперед. — Александр — безусловный самородок, освоивший базовые конструкты через три недели после инициации. У нас есть соответствующие записи и свидетели.

— И все же, одного человека, в толпе. — покачал головой конторский.

— Он сын моего брата. — пожал плечами Роман. — Пусть и незаконнорожденный. Но теперь это не важно. И сделайте так, чтобы дальше конторы это не ушло.

— Благодарю вас за этот секрет, он будет доведен только до самого верха и не уйдет дальше необходимого для следствия. — конторский встал, и слегка поклонился. — Более вопросов не имею и задерживать не смею. Всего хорошего, ваше сиятельство. Господа.

— Честь имеем. — кивнул Роман, поднявшись с кресла. — Идем.

Дядя со мной разговаривать не стал. Стоило нам выйти из допросной, как его увлек один из ординарцев, а я, поняв, что больше никому на сегодня не нужен, с облегчением отправился в общежитие. К слову «никому не нужен» оказалось мягко скажем преувеличением. Меня ждали, в моей же комнате. И не только Ангелина.

— Ну как прошло? — спросил я, увидев сидящего над горой денег Шебутнова, тщательно сортирующего купюры и ассигнации.

— Погоди. — пробормотал он, показав раскрытую ладонь, и продолжил раскладывать купюры по стопочкам. Я не стал его отвлекать, с облегчением скинув ботинки и повесив китель на вешалку. — Одна тысяча, двести семнадцать рублей!

— Сколько? — удивленно проговорил я.

— Сам посмотри. — сияя улыбкой сказал Леха. — Больше тысячи золотых рублей! Да на это можно квартиру купить!

— Так. Отставить восторженные вопли. — тут же взяв себя в руки сказал я. — Вычти премии всем, включая охрану училища. Это из-за нас они жизнью рисковали. Треть от этого — вообще доля Коловрата. А вот оставшееся… сколько сейчас на меня коэффициент?

— Старшой, это же куча денег… давай я лучше… ну не знаю. — пробормотал Шебутнов, чуть не со слезами глядя на утекающее сквозь пальцы богатство.