Нивива направилась к маме, а Босоножка вывернулась из его рук и посмотрела на него с интересом.

— Ты золтый! — сообщила она.

— Ага. И ты тоже, — ответил Грегор, втирая пудру ей в волосики. — А какая буква первая в слове «желтый»?

— З! — сказала Босоножка. — З — золтый.

— А еще что с этой буквы начинается? — Грегор хотел отвлечь ее внимание, а сам в это время втирал ей пудру в кожу головы.

— Исё зук! И зыраф! И заба! И зако, — перечисляла Босоножка.

Она никогда в жизни не видела ни жирафа, ни этого загадочного жако — разве что на картинке в детской энциклопедии. И Грегор не видел. И вообще, наверное, мало кто знал бы про этого попугая жако, если бы на букву «ж» были другие животные…

В считанные минуты шесть летучих мышей и шесть человек были обработаны желтым порошком.

— Думаю, это должно нас на некоторое время уберечь, — с удовлетворением констатировала Нивива.

Теперь все сгрудились в центре ложи. Внизу, на поле, обуглившееся тело летучей мыши лежало в луже воды, огонь уже был потушен.

— Мышка заболела. Мышке нузно сок, — грустно сказала Босоножка.

Когда она заболевала — мама прежде всего наливала ей стакан сока.

— Она спит. Ей дадут сока, когда она проснется, — ответил Грегор.

Он всегда чувствовал себя беспомощным, когда нужно было говорить с Босоножкой о смерти.

— Яблосьный сок.

Босоножка присела на корточки и пальчиком стала рисовать узоры на желтой пудре, ровным слоем устилавшей теперь каменный пол ложи.

— Нужно обработать ядом все поле, — приказала Соловет одному из гвардейцев, которые парили неподалеку на своих летучих мышах. — Хотя подождите! — Она повернулась к Нививе: — Этого достаточно, Нивива?

— Еще необходимо опрыскать туннели, что ведут в Регалию, — сказала Нивива. — Блохи не смогут проникнуть в Регалию через каменные двери, и допрыгнуть до скамей они тоже не смогут. Но некоторые из них могли оказаться в туннеле, и оттуда они попадут в Подземье. Поэтому следует вызвать всех стражей и обработать их тоже.

— Делайте, что она говорит! — приказала Соловет гвардейцам.

— А что с крысами и тараканами? — спросил обеспокоенно Викус.

— Ни одна блоха не могла проникнуть на обработанные ядом шкуры крыс. А тараканов блохи не кусают. Так что они в безопасности, — улыбнулась Нивива.

— А мы, здесь присутствующие? — осведомился Викус.

— Даже если какая-то блоха успела запрыгнуть на кого-то из нас — сейчас она стопроцентно мертва, — ответила Нивива. — Но мы обязательно всех вас разденем и скрупулезно исследуем каждый сантиметр вашего тела и одежды, когда прибудем в Регалию, — чтобы проверить, нет ли укусов.

— Но мы не… — раздался возмущенный голос мамы Грегора. — Мы вовсе не собираемся возвращаться в Регалию!

— Пожалуйста, Грейс, прошу вас… Я знаю — все это так неожиданно и пугающе, но… — начал Викус.

Но она не стала его слушать:

— Мы немедленно отправляемся домой! Немедленно! Мы прибыли на это ваше собрание, или как его там! И нам сказали, что это единственное, что следовало сделать! Так что давайте прикажите летучей мыши отнести нас обратно!

И мама ткнула пальцем в направлении Найк.

— Кто вам такое сказал — что мы ждем только вашего участия во встрече в верхах? — поразился Викус.

— Живоглот, — сказал Грегор. — Он сказал, что мы прибудем сюда на пару часов. Что нет необходимости в том, чтобы я принял участие в экспедиции за противоядием. А еще он наслал полчище крыс на нашу квартиру — чтобы как следует нас напугать и заставить прибыть сюда.

По взглядам, которыми обменялись Викус и Соловет, Грегор понял, что они впервые об этом слышат.

— Боюсь, он ввел вас в заблуждение, — сказал Викус.

— Что вы имеете в виду? — тревожно спросила мама.

— Он имеет в виду, что Живоглот соврал, — ответила Соловет.

— Ну, может, он и правда думал, что их присутствие не столь уж необходимо… — начал Викус мягко, но Соловет повторила:

— Он соврал! Не оправдывай его. Он прекрасно знал, что поход за противоядием не может состояться без Наземного! Просто он решил, что не важно, каким способом заманить его сюда. И я сделала бы то же самое, Викус! Не знаю, как ты…

Грегор понял, что она говорит правду — да, она бы тоже это сделала. Соловет не задумывалась о том, чего хочет он и его семья. Ее ничто, кроме Регалии, не интересовало.

— Мы не можем удерживать их силой, Соловет! — возразил Викус. Грегор никогда не видел его таким сердитым. — Их заманили сюда обманом. Мы не можем удерживать их силой!

Мама схватила руку Викуса, как утопающий хватается за соломинку:

— Вы нас отправите домой, ведь так? Мы сможем уйти?

— Нет! — крикнула Соловет.

— Да! — еще громче крикнул Викус. — Найк! Приготовься доставить наземных домой!

— Охрана! — рявкнула Соловет.

Грегор никогда не видел, чтобы Викус и Соловет ссорились публично, и он растерялся.

Кто из них уполномочен принимать такие решения? И что случится, если его семья покинет Подземье, оставит его жителей со своей бедой? И что делать ему, Грегору?

— Подождите! — Грегор взял маму за руку. — Послушай, мам. Я… я ходил к Аресу, я видел его. Он очень плох — он умирает, мам. Я не могу его оставить в таком состоянии. Давай сделаем так: вы с Босоножкой вернетесь домой, а я останусь и попытаюсь помочь! Ладно? Ты возьмешь Босоножку, и Лиззи, и бабушку — и вы все отправитесь в Вирджинию, а папа подождет моего возвращения, и мы с ним тоже туда приедем. А?

— Это было бы вполне приемлемо, — сказал Викус, заглядывая маме в глаза.

— Это еще надо обсудить с Советом! — заявила Соловет, хотя в голосе ее уже не было уверенности.

— Нет, Грегор, я не могу оставить тебя здесь, — покачала головой мама. — Мне очень жаль твоего друга, правда. Но — нет, я не могу разрешить тебе остаться.

— Мам, но я же не говорю, что нам всем троим надо остаться, — продолжал уговаривать Грегор. — Но я не думаю, что мы все трое можем отсюда улететь. Прошу тебя, забирай Босоножку и отправляйся с ней домой.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал. И сразу заметил, что что-то не так.

Мама что-то ему говорила — но он не слышал ее слов, они не проникали в его сознание. Он ощупывал пальцами кожу на тыльной стороне запястья мамы. Нет, ему не показалось. Так и есть.

— Грегор, да ты меня не слушаешь! — возмутилась мама.

Он не слушал. Он пытался осознать то, чего больше всего на свете ему сознавать не хотелось, но о чем недвусмысленно сообщали ему его глаза и руки. Как бы он хотел, чтобы это было неправдой, чтобы это ему померещилось! Но ничего не поделаешь…

Грегор медленно поднес руку мамы ближе к горящему факелу и стряхнул с нее желтую пудру. На коже в свете факела отчетливо был виден красный след от укуса.

Мама взглянула на свою руку и окаменела. Стоявшие поблизости тоже его увидели, и очень скоро все замерли, а звуки стихли — не было слышно ни шепота, ни трепета крыльев.

Босоножка вытянула шейку и стала расталкивать всех, чтобы посмотреть, что там такое.

— Тут надо рррозовое, — сказала сестренка, увидев на маминой руке след от укуса.

Грегор знал, что та имеет в виду, — розовый успокоительный лосьон от укусов насекомых и солнечных ожогов, которым они пользовались летом.

— Мне нужно домой, — прошептала мама.

— Мы не можем отпустить вас, — покачал головой Викус. — Не сейчас.

— Если вирус чумы вырвется наверх, в Наземье, — это будет означать уничтожение всех теплокровных на земле. Абсолютно всех, — сказала Соловет.

— Мы должны сейчас же поместить вас в изолятор, — произнесла Нивива.

Соловет дотронулась до маминого плеча.

— Нам очень, очень жаль, что так получилось! — Она вздохнула. — Найк, отнеси ее и скажи, чтобы проверили как следует еще на укусы.