– Хочешь чаю, Тристан? – с улыбкой спросила Софи и протянула ему чашку.

– Да, благодарю, – кивнул Тристан. Он краем глаза заметил, что кузен хмурился, взирая на него.

Софи уселась рядом с Гаретом на диван, но Тристан с радостью отметил, что она старательно сохраняла некоторое расстояние.

– У суда имеется абсолютно твердое мнение по поводу вашего брака, милорд, – откашлявшись, заявил Фиск.

Тристан сделал глоток чая и спросил:

– И что же это за мнение?

– В суде считают, что лучше сразу же пресечь все слухи и домыслы и прийти к быстрому решению. Судья также сказал, что дело вполне ясное, с чем, я уверен, согласитесь и вы.

– А я не согласен, – спокойно ответил Тристан.

– Твое согласие не требуется! – прорычал Гарет. – Главное – что скажет суд!

Обхватив толстыми лапищами чашечку дорогого фарфора, Энсли с огромным интересом изучал свой чай. Дрожавшие руки Софи лежали у нее на коленях, и она нервно кусала губы. Казалось, она многое отдала бы, чтобы оказаться сейчас в любом другом месте.

Тристан окинул кузена жестким взглядом.

– Напротив, ваша светлость, мое согласие необходимо, ибо если суд придет к решению, которое я не посчитаю удовлетворительным, то я немедленно подам на апелляцию. И буду подавать столько раз, сколько понадобится.

Гарет пожал плечами.

– Закон есть закон, Уэстклиф. И в нашем случае решение очевидно. Ты просто ослеплен собственным упрямством.

Тристан скрипнул зубами.

– Гарет!.. – Софи взяла его за руку. – Гарет, пойми, пожалуйста, я не соглашусь ни с одним судебным решением, пока мы все трое не сумеем договориться.

Фиск, Энсли и Гарет дружно раскрыли рты и уставились на Софи. Но они не знали его жену так хорошо, как знал он, Тристан. И он-то ничуть не удивился.

Тут Энсли наконец заговорил:

– Ваша светлость, ваши желания не повлияют на решение суда. Исход этого дела вполне ясен с точки зрения закона.

– Мне совершенно безразличны юридические тонкости, – заявила Софи. – Для меня главное – семья. И я не позволю, чтобы люди, которых я люблю, враждовали и становились чужими друг другу.

– К сожалению, это уже происходит, ваша светлость, – вмешался Фиск.

Софи поставила чашку на круглый столик из полированного мрамора.

– Так это или нет, но я не желаю усугублять проблемы.

– Вот именно, не надо усугублять. – Фиск поднялся и подошел к маленькому столику у двери, на котором лежала стопка бумаг. Собрав их, он добавил: – Я уверен, что таково желание всех присутствующих, не так ли, мистер Энсли?

– Вы правы, – кивнул поверенный, – это одна из причин, по которым суд так быстро пришел к решению. – С трудом поднявшись, Энсли продолжал: – Милорд, ваши светлости, сегодня утром суд постановил, что встречный иск лорда Уэстклифа не повлияет на решение этого дела и, следовательно, не будет рассматриваться в суде.

Тристан шумно выдохнул. Черт бы все побрал! Он вцепился в подлокотники стула и приготовился к худшему.

– Учитывая представленные доказательства, – говорил поверенный, – суд подтвердил законность брака герцога и герцогини Колтон и постановил считать брак лорда Уэстклифа и ее светлости незаконным. Сэр Роберт Излингтон, судья лондонского консисторского суда, объявил указанный брак аннулированным.

Софи ахнула. Все кончено! Их семейная жизнь кончена!

А мистер Энсли, указывая на бумаги в руках Фиска, продолжал:

– Эти документы подтверждают аннулирование брака между Тристаном Джеймсом, виконтом Уэстклифом, и Софи, герцогиней Колтон.

Широкая улыбка разлилась по лицу Фиска.

– Поздравляю, ваши светлости! Вы снова законно женаты!

Сидя в потертом кресле, Софи услышала стук в дверь. Она молча кивнула Делии, и та тотчас открыла.

В комнату вошел Тристан и бросился перед Софи на колени.

– Ты такая бледная! – воскликнул он.

Софи со вздохом отмахнулась. Во рту у нее пересохло, и она не могла вымолвить ни слова.

Тристан взглянул на горничную.

– Принесите ее светлости бокал кларета, – велел он. – И чего-нибудь поесть.

Делия присела и вышла, оставив их одних.

– Софи, дорогая, я…

– Говори же, – прошептала она.

– Софи, я должен покинуть этот дом.

– Нет! – Она ощутила, как к горлу подступает желчь. Между ней и Тристаном все кончено. И согласно закону, ничего и не начиналось.

– Да, я должен. Дом принадлежит герцогу Колтону, и он желает, чтобы утром меня тут не было.

Софи смотрела в красивое лицо Тристана. Неужели она больше никогда не будет держать его в объятиях? Неужели никогда больше не познает его изощренных ласк в постели?

Его рука легла ей на колено.

– Но ничего не кончено, любимая.

– Не кончено?

– Я собираюсь подать апелляцию в Суд Арки, в тот самый, которым управляет архиепископ Кентерберийский.

Софи тихо застонала, а Тристан продолжал:

– Да, я подам апелляцию с просьбой пересмотреть дело на основании долгого отсутствия герцога Колтона и пренебрежения супружеским долгом. А если ничего не выйдет… Поверь, есть и другие способы. Так что не расстраивайся, любимая. Ты не должна сдаваться. Где твой оптимизм?

Она погладила его длинные изящные пальцы.

– Я так боюсь, Тристан… Если ты сейчас уйдешь, я этого не вынесу, но… но я не могу покинуть и Гарета. И не покину.

– Ах, Софи, я знаю, он тебе небезразличен. Мы оба тебе небезразличны.

Наконец-то он понял! Но ей от этого стало еще тяжелее.

– Как жаль, что все не может быть так, как прежде, – прошептала Софи.

Он помрачнел и проговорил:

– А мне не жаль.

– Но, Тристан, ведь Гарет…

– Я желал тебя с самого начала, – перебил он. – И я всегда знал, что ты станешь моей. Никогда не хотел другой женщины.

– Тристан, пожалуйста, не надо…

Он прижал палец к ее губам.

– Я должен сказать это, Соф. Перед окончанием Итона Гарет сообщил мне, что намерен жениться на тебе.

– Значит, ты узнал об этом раньше, чем я.

Он кивнул:

– Да, раньше. Тогда мне было пятнадцать, но в тот момент я почувствовал, что моя жизнь кончена. Однако ничего не предпринял. Вместо того чтобы вызвать его на дуэль, я сдался. Черт возьми, Софи, я позволил ему уйти!

Она сморгнула слезы, так некстати туманившие глаза. Потом взяла его руки, и пальцы их переплелись.

– Но сейчас я не так слаб, как прежде, – тихо продолжал Тристан. – На этот раз я тебя не отдам. И буду бороться до последнего вздоха.

Софи, сжимая кулаки, стояла на заднем крыльце.

Наемный экипаж возглавлял небольшую процессию повозок, стоявших на гравийной дорожке.

Измученные слуги суетились вокруг двух тележек. Гарет приказал вывезти все вещи Тристана к полудню, а солнце уже стояло высоко в небе. Софи давно не смотрела на часы, но, видимо, полдень уже близился.

Почти через две недели после возвращения Гарета Тристан и Гэри их покидали.

День выдался душным, безветренным, и легкая дымка висела над крышей конюшни и над ближайшими деревьями. А Софи дрожала от холода, хотя куталась в шерстяной плащ. Ее трясло от озноба, и приходилось стискивать зубы, чтобы не стучали.

Тристан никак не мог совладать с сыном; он с трудом усадил его в экипаж, но Гэри, вцепившись в плечо отца, старался вырваться.

– Я хочу к Миранде! Не заставляй меня уезжать, папа! – кричал малыш.

Сердце Софи болело за мальчика. Она еще раньше попрощалась с ним, но его тогда больше занимала игрушечная карета – подарок мистера Фиска. Гэри в тот момент ничего не понял, зато Миранда все поняла и была вне себя от горя.

Софи представила дочь, сидевшую сейчас в детской. Окна выходили на заднюю подъездную дорожку, и Миранда, без сомнения, смотрела на уезжавшего Гэри. Девочка искренне любила малыша и, конечно же, была в отчаянии.

– Мирандаааааа! – вопил Гэри.

Крепко прижимая сына к груди, Тристан захлопнул дверцу экипажа. В этот момент их с Софи взгляды встретились. И ее ошеломило выражение его глаз. Она даже представить не могла, что он сейчас испытывал. Оставить жену в объятиях и в постели кузена, бывшего лучшего друга, восставшего из мертвых! Как бы трудно и болезненно она ни переживала случившееся, для него все было в тысячу раз хуже…