Больше тока бога Тока! Бугагага!

— Выдохни, Коленька, — улыбнулся я. — А вы, уважаемые, — я обратился к Шарикову и Распутину. — Вдохните. По всему заведению стоят скрытые камеры. Часть из них — принадлежит ресторану. Зачем? Этот вопрос вы зададите владельцу этого места. Но вторая часть принадлежит боевикам, которые сидят в фургоне неподалеку от ресторана. Также, — я просто указал на пару точек вокруг. — Здесь около десятка микрофонов-жучков.

— Что⁈ — у Арнольда отвисла челюсть.

— Подслушивали нас, — хмыкнул я. — И ждали команды, когда нужно с нами разобраться. Но, — я заметил, как нахмурился Семен Семенович. — Боевики нас не слышат и не видят. Точнее, видят-то видят, но пустую картинку. Я все отключил заблаговременно, так что ты, Коля, — я показал кулак Пуришкевичу. — Видимо, не отличаешься от своего отца. Мои люди обшарили заранее место переговоров и все отключили.

Пуришкевич попытался отмазаться, но увы для него — ничего не вышло. Сказки про то, что это все придумал Руслан, а он ничего такого не делал, никто не слушал.

Главы позвали юристов и заставили Колю подписать бумаги со всеми требованиями, накинув себе побольше денег в новых требованиях. Я тоже поднял свои требования до семисот тысяч. Хех.

И на этой ноте я оставил дворян разбираться дальше. Свое я получил. У них и так есть о чем еще потолковать, я уверен.

Может, даже, до драки дойдет, хех.

Когда я вышел на улицу, гвардейцы Распутиных и Шариковых облепили его со всех сторон. Видимо, были неподалеку для защиты глав рода. На всякий случай, я им подсобил. Немного, с помощью Стрелки.

Обесточил машину, чтобы те никуда не рванули, да и повырубал все громобои у боевиков, чтобы гвардейцы развлекались.

— Ну, — я сел в первое попавшееся такси. — Удачной рыбалки.

Никита Олегович Казящий

— Ну не печалься ты, конфета моя, — глава рода Казящих обнимал свою неприлично упитанную дочь и пытался успокоить. — Ну одумается он ещё.

— Нет, папик, — хныкала Эльвира. — Сколько он меня динамит уже, а?

Понимая, что дочь своё горе может заесть только тортиком, Никита щёлкнул пальцами, подзывая слугу.

— Значит, Красный Бархат, — начал перечислять Никита Олегович. — Четыре французских картошки, и…

— Наполеон? — слуга и сам знал, что любила по утрам кушать Эльвира. — И горячий шоколад ноль пять, с килограммом взбитых сливок!

— Толково!

Оставив свою единственную дочь наедине с сахарным адом, который ей тут же принесли, Казящий ушёл в свой кабинет, заперся на ключ и начал думы думать. Георгий Раскатный проигнорировал прибытие гвардейца в Училище. Точнее, он напрочь наплевал на слова Вадика, и в том числе, на его дочь.

— Малолетний дуралей, — пробормотал Казящий. — Ну ведь лучше качаться на волнах, чем биться о скалы. Чем ему моя красавица не понравилась?

Через три минуты обдумывания, когда Никита из-за отсутствия идей тупо пялился в потолок, на стационарный телефон позвонили. Взяв трубку, Казящий ухмыльнулся.

— Рад слышать тебя, Бритва, — поздоровался он с начальником службы безопасности. — Ну что, отпуск закончился?

— Да разве два дня — это отпуск, господин? — усмехнулся в ответ басистый мужчина. — Тем не менее, готов к труду и обороне. Мне как, с поезда сразу в департамент или возвращаться в вашу резиденцию?

— Да вот… тут такое дело, Боря, — задумался Никита Олегович. — Раскатных помнишь?

— Это… — протянул Бритва. — Внучок Хорька, да⁈

— Именно. В общем, дела обстоят не очень. Этот Георгий отказывается жениться на моей дочери. Поэтому, самое время заняться его поимкой. Понял?

— Да понять-то понял, — задумался начальник СБ. — Но не проще ли дождаться, пока Хорёк сам его приведёт, а? К чему все эти интриги…

— Слютников в больнице, и, видимо, надолго, — парировал Никита Олегович. — Доживает, так сказать, последние дни. Да и силовики его на карандаш взяли, так что наш Хорёк допрыгался. Выживет? Сядет на бутылку Фемиды, и на этом — всё.

— Ладно, придумаю что-нибудь, Никита Олегович, — на этой ноте Борис Бритва выключил телефон.

А вот Казящий задумался. Очень задумался.

Раскатный добровольно жениться не хочет, однако Никите было на это плевать. Всё же, у него были очень большие планы на имения Раскатных. Да и на другую их собственность — тоже.

— Ладно, Гоша, — Никита Олегович нажал на кнопку телефона. — Я всё равно приберу тебя в свои руки, хочешь ты это или нет.

Кнопка, на которую он нажал, загорелась красным. Послышался приятный женский голос, и Никита заявил:

— Массаж мне, — его голос был властным. — С ням-нямкой!

В усадьбу я вернулся обновлённым, посвежевшим и довольным. Всё же семьсот тысяч рублей — это не хухры-мухры. Потратить было на что. Хех.

На пороге усадьбы меня встретил дворецкий, принял мою кофту, предложил принять душ, ну а сам побежал приказывать готовить мне обед.

Хм. Обед в четыре вечера?

Я внимательно проследил за тем, как носились по дому две служанки-уборщицы, призадумался на миг и… решил проверить камеры. Не из-за того, что я как-то Кате не доверяю, нет. Мне было интересно, сотрудники для вида сейчас носятся или всё же выполняют свои обязанности?

Доверяй, но проверяй, как говорится.

И оказалось, что я зря волновался. Каждый слуга занимался своим делом. Постоянно. Перерыв, который они делали, был лишь на чай, да и то, даже перекусы у них были быстрые.

Ради приличия я открыл договор, ещё раз с ним ознакомился и тут понял, что даже несмотря на то, что эти люди — слуги, рабочий день у них убийственный. Шесть часов на сон, в эти шесть часов уже входят приём душа, ужин, обед и завтрак. Кто сможет работать в таких условиях?

Поэтому, чтобы немного подправить пунктик для «совести», я переделал весь договор и отправил его в «Элит Сервис», так сказать, на ознакомление. Одобрят? Здорово. Нет? Тогда буду лично договариваться с каждым.

Мне не нужны паховые лошади, которые откинутся из-за такого бешеного ритма через полгода. Мне нужны взвешенные и выспавшиеся слуги, которые будут отдаваться работе ещё лучше.

Помылся, пообедал вместе с Распутиной, которая пришла на запах еды, и занялся ей же.

Ростки Чумного тока опять проросли, но в этот раз как-то быстро, что ли. Это, возможно, говорило о том, что эта зараза в девушке изживает себя и пытается как паразит побыстрее распространиться. А ещё это может значить не самую хорошую вещь.

— Как ты себя чувствуешь, сударыня? — я сидел на краю дивана и смотрел ей прямо в глаза. — Как твоё общее самочувствие?

— Слабость, — протянула она, зевая. — А так, вроде полегче стало после вашего лечения.

— Хорошо, — я внимательно проследил за последней токовой «нитью», которая вышла из тела девушки и устремилась в мою ладонь, и выдохнул.

Биомагнитное поле человека — очень своеобразная штука. Если поле начинает угасать, значит, человек медленно умирает. Но здесь, когда я вытягивал зелёные чумные «нити», поле вспыхивало резко, что говорило о его нормальном функционировании. Если бы после вырванной гадости оно вспыхивало и медленно тухло, это был бы звоночек.

Обычному человеческому глазу видеть то, что видел я, — было не дано. Я не знаю, есть ли в нашем мире сильные молниевики, точнее, электроманты, чтобы они были развиты так же, как и я. Ведь видеть человеческое биомагнитное поле — это особый навык.

Слишком особый.

— Так, сударыня, — я закончил работу и вытер лоб. — Мне завтра придётся уехать ненадолго в Училище.

— Вы говорили это уже, Георгий, — улыбнулась она. — А что со мной будет? Вы говорили, что без вашего присутствия лечение…

— Вообще, да, — кивнул я. — По идее, ты должна быть рядом со мной постоянно, поэтому тебя и привезли сюда. Но пару дней придётся потерпеть. И, — я достал из кармана улучшенный модуль, который сделал сразу, как вышел из душа, — обновлённый артефакт пока поможет вам нормально себя чувствовать.