Враги не расступались — враги упрямо лезли на беспощадных гвардейцев-башей. Что ж, баши не жаловались — они шагали по вражеским трупам. Жить надоело, господа имперские самоубийцы? Пожалуйста, можем помочь! Звяк! Звяк! Звяк!

А тем временем окружённая троица вновь принялась за дело: десятники из охранной сотни Флика погнали своих подчинённых в новую отчаянную атаку, которая, как и все предыдущие оказалась бесплодной.

— Я вам покажу, как маленьких обижать! — выкрикивал Кэм при каждом удачном выпаде.

Под маленькими он, очевидно, подразумевал себя и Кана, поскольку Орит, хоть и выглядел не таким крепким, как окружавшие их враги, но ростом почти никому не уступал.

Кан сражался молча. Воодушевление, принесшее ему победу над одним из лучших поединщиков Первой Имперской прошло, но зато остались стойкая ожесточённость и спокойная уверенность в собственных силах. Да, он устал. Да, ему было тяжело. И всё же ни один из имперских бойцов, поочерёдно становящихся на место вышедших из строя, не мог дотянуться клинком до его тела, а его выпады сеяли смерть в рядах противника, будто десница беспощадного Таната.

Что же касается Орита, то он бился, как обычно — стойко, неподатливо, с опасной дерзостью опытного, знавшего и свои и чужие поражения и ничего уже не боящегося воина.

А время шло; всё трудней и трудней становилось добираться до нахальных юнцов, насмехающихся над лучшими силами шестого когопула — вал из тел Белых Султанов окружал ахейцев и с каждой минутой становился всё выше.

А время шло, сыпались секунды и минуты на чашу тысячелетий, равнодушных к отдельным человеческим судьбам, но сейчас каждый миг работал на трёх друзей, приближал помощь, отодвигал ещё недавно такое близкое соседство царства подземного бога обители умерших. Уже совсем рядом взлетает и опускается кроваво-красная до самой рукояти секира Медиса, уже все остальные звуки вокруг заглушает размеренный лязг боевых цепей.

— Сейчас ребята! Потерпите ещё минутку! — слышится уже спокойный, убеждённый в удаче голос пастуха.

Орит, прикрывшись щитом, делает бросок, и сражающийся с Медисом Султан валится наземь, поражённый под левую лопатку. Медный шар на тяжёлой цепи опрокидывает противника Кэма…

Цепники окружают молодых героев, передние разят атлантов, остальные тискают в объятьях спасённых. Венета плачет уже от радости, обнимая разом и брата и любимого. Но бой ещё не кончен — исполненный решимости Медис отстраняет от Кана его подругу:

— Сражаться ещё можешь, командир?

— Могу?! Глоток вина — и я перережу весь когопул!

— Можно и вина, — это Априкс протолкался сквозь толпу цепников, за ним следует его сын, четырнадцатилетний Элоп — с чашей в одной руке и гидрией в другой.

В гидрии разведённое кисловатое вино, кувшин долго стоял на солнце, так что пить из него можно без опасения — не запалишься. Ай, да дядюшка Априкс!

Махом опрокинув чашу, вытерев поданным плащом пот с лица и шеи, Кан заново затянул ремень шлема под подбородком, взглянул на меч. Худо! Клинок совсем выщербился — странно даже как эти тупым куском металла он ещё недавно умудрялся пропарывать крепкие вражьи латы.

— Венета!

— Я здесь.

— Дай-ка свой меч.

— Зачем?

— Мне кажется, ему тоже пора попить атлантской кровушки.

— Ты что, снова туда? — горячие пальцы коринфянки крепко стиснули руку афинянина. — Не пущу!

— Помолчи, женщина! — Кэм бесцеремонно отодвинул сестру. — Идём, командир!

— Пошли.

Цепники расступились, пропуская их в первый ряд. Вот и Медис, молодчага, Медис.

— Тебе помочь, дружище?

— Валяйте.

— Ну, держитесь, сукины дети! — зловеще пригрозил Кэм, занимая место по левую руку от Кана, Медис ворочал секирой справа.

Звенящий цепями клин башей с безжалостной методичностью продолжал рвать строй шестого когопула. Он продвигался ещё быстрее, чем прежде, поскольку даже бесстрашные Султаны в ужасе отступали перед бешено рвущимися вперёд Каном и Кэмом. Они видели, знали, что им не суждено сразить этих нечеловеческих сильных и изворотливых «малышей». Ещё немного, ещё. Противник Кана осел наземь — на месте головы его бил настоящий фонтан крови… И тут случилось то, чего никогда ещё не знала история Империи — охваченные суеверным ужасом Белые Султаны обратились в бегство.

Запасные тысячи не успели войти в бой, священный отряд не двинулся с места, оторопев — бежали Султаны! Весь левый фланг ахейского войска и половина центра очистились, но цепники и тысяча Тенция, быстро оценив ситуацию, отрезали путь отступления тем, кто дрался против южан. В окружение попало больше шести тысяч атлантов, и они продолжали драться. Тут уж нашлась работа и для щитоносцев Ритатуя. Фракийцы и Священный отряд двинулись на помощь Меласу, войска которого бились с четвёртым когопулом и конницей Муроба, пытающимися прорваться на левый фланг. Когда к беотийцам прибыло подкрепление, атланты убрались восвояси.

Сражение закончилось в ночной темноте, но спать утомлённым воинам было ещё рано — следовало немедленно перенести лагерь и закрепиться на новом месте. Поужинали уже под утро, спали до вечера и только потом взялись за подсчёты потерь и добычи. Всё имущество хорошо обеспеченного отборного когопула досталось победителям, но заплачено за него было дорогой ценой: больше пяти тысяч ахейцев полегло этом упорном бою, раненных и покалеченных было ещё больше.

Когда Ритатую доложили о потерях, архистратег немедленно направил на правый фланг две тысячи фессалийских пехотинцев. Войска фивян и этолийцев, прикрывая отборный отряд слева, тоже двинулись в наступление. Вилен, не успевший укрепить свой левый фланг, понял, что обстоятельства против него. Ему очень не хотелось снимать осаду с Коринфа, доведённого уже до предела, но фланговый манёвр ахейской армии вынудил его отступить, чтобы выровнять фронт. На сей раз, он был умнее — Белые Султаны оказались не в силах одолеть туземцев без резерва, поэтому когопул ветеранов разделили на три части и поставили их во втором эшелоне, подкрепив одновременно и фланги, и центр.

На следующий день войска коринфского тирана влились в состав союзной армии. И цари, и полководцы настаивали на немедленном сражении с захватчиками, но архистратег упёрся, будто племенной бык. Основания к этому были, и немалые. Во-первых, присоединение коринфян пока ни о чём не говорило. Запертые в городе, ослабевшие от скудной пищи и непрестанных вражеских штурмов коринфяне не были готовы к генеральной битве. Во-вторых, воины, собранные из разных областей Эллады, ещё не притёрлись друг к другу, для этого нужно было время. И последняя причина заключалась в ослабленности правого крыла армии, одержавшего блистательную победу, но едва не истёкшего кровью. Кроме того, о второй атлантской армии пока слышно не было, стало быть, торопиться не стоило; Ритатуй привык действовать быстро, но спешить не любил.

Роковая разведка

Победа над шестым когопулом оказала влияние не только на судьбу Коринфа. Кое-какие события произошли и у непосредственных участников славного боя. Энох, вопреки сопротивлению Кэнта ушёл на флот. Знаменитый Тин имел с Аркадцем небольшую беседу, после чего Орит также переселился с тверди земной на зыбкую корабельную палубу.

Мидана осталась одна, но ненадолго: несколько слов, произнесённых между Кэнтом и Тенцием, решили её судьбу — в десятке Норитов появилась ещё одна девушка. Кэм, награждённый лавровым венком, наотрез отказался вернуться в гвардию Аристарха, заявив, что не намерен бегать из подразделения в подразделение — ему и тут неплохо. А Венета, как ни бились её брат и Кан, с неменьшей категоричностью заявила, что остаётся в десятке.

Кан и Кэм продолжали наседать, тогда коринфянка призвала на помощь подруг и обратилась с вопросом к Фидию, хорошо ли она сражается. Сколько ни крутил десятник, сколько ни ворчал насчёт присутствия женщин в действующей армии, она твердила одно и то же: «Нет, ты скажи — я настоящий воин или обуза?» Перед таким жёстко поставленным вопросом и слезами, льющимися из зеленоватых, будто морская волна глаз, не смог устоять даже Фидий. Он пожал плечами и, смущённо посмотрев на брата и Счастливчика, вынужден был дать согласие на дальнейшую службу Венеты. А когда Кэм возмутился, десятник напомнил ему, что уход добровольца из строя до конца военных действий является дезертирством и карается по законам военного времени.