Слабым звеном оказалась Венета — пока старшие крушили врага, а младшие мерились силами с противостоящими им разведчиками, двое атлантов отбили коринфянку от общей группы и оттесняли всё дальше. Она пока ещё отмахивалась от наседающих лазутчиков, но с каждой минутой меч становился всё тяжелей, а щит определённо готов был выпасть в любой момент.

— На помощь! На помощь! — крикнула она в ужасе.

И в тот же миг один из её врагов отлетел на несколько шагов, получив чудовищный по силе пинок в щит, а второй, страшно застонав, повалился наземь, с раскроенной головой.

— Ахайя-а-а! — услышала она свирепый боевой клич и с изумлением увидала своего стеснительного благодетеля в совсем ином свете.

Он обрушился на уцелевшего атланта, точно орёл на цыплёнка, успев крикнуть Венете:

— Подсоби Кулу, красавица!

Коринфянка охотно исполнила бы просьбу своего спасителя, если бы на это остались хоть какие-то силы. Ощутив себя в безопасности, она выронила меч и осела наземь, жадно хватая воздух едва не лопающимися от напряжения лёгкими. Прямо перед ней атлант и афинский юноша вновь сцепились в смертельной игре. Первому было около тридцати лет, и весил он на полталанта больше своего юного соперника, но после каждого блокирования ударов мальчишки он коротко всхрапывал — даже девушке было понятно, что силы неравны.

Почуяв слабину, Кан ожесточённо наседал на противника, пока не оттеснил его в общую потасовку, где быстро перекинулся на двух атлантов, совсем было одолевших Кула:

— Займи моего! — крикнул он другу, и вдруг понял, что в запале боя не учёл усталости, накопившейся в нём за последние сутки; только чудовищная сила и до мозга костей усвоенные уроки фехтования в гимнасии и на отцовском дворе позволяли ему сдерживать натиск атлантских лазутчиков.

Тем не менее, даже эти обстоятельства не уберегли его от удара, скользнувшего по шлему и оцарапавшему правую бровь. И кто знает, чем бы закончилась для нашего героя эта стычка, если бы не сотня Априкса, в полном составе нарисовавшаяся в овражке с громогласным боевым кличем. Впереди сотни мчался счастливый от успешно исполненного поручения Кэм Счастливчик, дружинник коринфского тирана и добровольный разведчик Ритатуя.

Осознав свой провал, остатки атлантской разведки попытались дать тягу, но полсотни копий, брошенных им в спину, покончили с этой попыткой раз и навсегда.

— Ты поспел вовремя, Кэм! — сказал своему подчинённому Кан, тяжело хлопнув его по плечу. — За мной должок, разрешаю напомнить при удобном случае.

Он вытянулся перед Априксом и чётко доложил о возвращении в состав родного подразделения.

— А это, сотник, новый доброволец, желающий присоединиться к нашему десятку. Он из Коринфа и зовут его Кэм Даретид, — так закончил он свой доклад. — Кэм отличный рубака и верный товарищ.

— Кэм?! — раздался из полутьмы взволнованный женский голос. — Кэм, где ты?!

— Я здесь, Венета! — заорал Счастливчик. — Здесь! — и поймал в охапку сестру, скинувшую шлем.

Глядя на то, как спасённая им красавица покрывает поцелуями лицо его подчинённого, Кан с досадой цокнул языком и отвернулся. Он поздоровался с друзьями и братьями, ответил на пару дежурных шуточек и попросил у десятника разрешения отправиться на боковую.

— Эвридик, дружище, — сказал он, возвращаясь к костру и заворачиваясь в плащ, — я надеюсь на твою щедрость и заботу. — Спокойной ночи!

Могучий организм молодого гоплита силы восстанавливал со скоростью фессалийского скакуна — Кан проснулся на ранней заре, едва Гелиос запряг в колесницу светоносных своих коней. Бровь, поцарапанную вражеским клинком, слегка саднило, но беспричинное хорошее настроение овладело Каном всецело — его не сумел расстроить даже вид коринфян, удобно устроившихся под одним плащом.

«Теперь понятно, по крайней мере, за что Кэма кличут Счастливчиком», — подумал он мимоходом и, наскоро ополоснувшись, заглянул в свой котелок. Эвридика надежды своего сотрапезника не обманула — внутри котелка обнаружились пара кусков копчёного мяса, сыр и хлебец. В чаше оказалось разведённое вино.

Вознеся хвалу Афине и тихую благодарность Эвридике, ранняя пташка гнезда Тенция Норита установила чашу на плоский камень в углях костра и вгрызлась в кусок окорока, заедая его подчерствевшим хлебом.

— Приятного аппетита, — услышал он тихий девичий голос.

Обернувшись, король разведчиков афинского государства обнаружил, что Венета высвободилась из-под руки Счастливчика и наблюдает за ним с задорной улыбкой.

— Благодарю, — ответил он с набитым ртом. — Ты кто? Раньше в десятке я тебя что-то не видел.

— Зато в другом месте видел вполне отчётливо, — намекнула коринфянка.

— Это где, ежели не секрет? — с интересом полюбопытствовал Кан, разрезая сыр на мелкие кубики.

— На дороге к Коринфу.

Кан состроил непонимающую физиономию:

— Я не бывал в тех краях, — сказал он, качая головой. — Ты меня ни с кем не путаешь, красавица? Я в Афины ездил, и вернулся только сегодня вечером.

— А где ты в таком случае встретил Кэма, который Афины отроду не посещал?

— Да меня с ним Ритатуй познакомил, — улыбнулся лживый потомок честного рода Норитов.

— И под Коринфом вы с ним не встречались? И дрибоду не захватывали? И конный дозор не прорывали? — участливо поинтересовалась прелестная коринфянка.

— Повторяю, красавица, я конечно ужасно героический гоплит, но под Коринфом я никогда не бывал, — весело отпёрся командир ритатуевской разведки. — А ещё я на твоего болтливого Счастливчика Медиса науськаю, чтоб язык ему подрезал. Есть у меня такой знакомый — громила с чёрными усами; он трепачей сильно недолюбливает.

— Это не он, случаем, имеет обыкновение к одиноким девушкам подкатываться? — уточнила Венета, прыснув в кулачок.

— Все мы имеем такое обыкновение, — улыбнулся Кан, кивая на Счастливчика. — Только одним везёт, а других мимо проносит…

Кэм широко открыл глаза и ухмыльнулся с таким откровенным превосходством, что Кану очень захотелось запустить в него котелком, но он решил повременить, поскольку коринфянин изрёк следующую гипотезу:

— Венета, знаешь, почему он сегодня грозный такой? Он просто ещё не в курсе, что ты мне не полюбовница, а родная сестра, — он нахально подмигнул своему бывшему командиру и добавил. — Будешь Медисом пугать, я Венету за Гифона сосватаю, он тоже на приколы большой мастер.

Встав с походной постели, Кэм Даретид, посол коринфского тирана подошёл к своему бывшему командиру; его лицо было абсолютно серьёзно. Он положил на плечо Кану тяжёлую мускулистую руку и торжественно произнёс:

— Кан, ты дважды спас последнего родного мне человека. Я твой вечный должник. И мне не нужно об этом напоминать — Даретиды о своих долгах помнят всегда.

— А я рад, что сумел оказать такую услугу вашей семье, — дрогнувшим голосом ответил младший сын Тенция Норита.

Тут он почувствовал себя крайне неловко и чтобы исправить положение, привычно спрятался за иронией:

— Я надеюсь, что Фидий избавит меня от хозяйственных работ за то, что я способствовал пополнению десятка такими великими воинами, как ты и Венета. Слышь, десятник, я то и дело воинов к тебе привожу, а благодарности от тебя что-то не вижу…

Фидий приподнял голову со щита, на котором она была уютно устроена, сладко зевнул и сказал:

— Кэм Даретид, властью, данной мне городом великой девы Афины, я запрещаю тебе выдавать свою сестру за Гифона. Ну, теперь ты доволен, братишка?

— Он, может, и доволен, а я тебе отомщу! — подал голос Гифон. — И мстя моя будет ужасна и многократна.

Серебристый смех Венеты сподвиг на присоединение к болтовне и всех остальных.

— А я не думала, что Гифон такой мстительный, — промолвила Эвридика.

— Он не мстительный, у него просто память плохая, — поправил её Леон. — Отомстит и забудет; снова отомстит, и опять забудет… А мы страдаем!

— Погодите-погодите вы со своим грозным Гифоном! — спохватился Кан. — Эвридик, дружище, что они с тобой сделали в моё отсутствие?! Почему ты говоришь о себе в женском роде?