— Вот видите! — крикнул Флойд. — Если бы он все делал по-честному, незачем бы ему с собой понятого возить.

— Попадался он тебе раньше? — повторил подрядчик.

— Гм. Как будто знакомый. На прошлой неделе разграбили гараж с подержанными шинами, — по-моему, я его видел там. Так и есть! Он самый, голову даю на отсечение. — Улыбка сразу сбежала с его лица. — Садись в машину, — сказал он и отстегнул кнопку на кобуре.

Том сказал:

— Ни за что ни про что человека берете.

Понятой круто повернулся к нему.

— Тебе за компанию хочется? Попробуй, открой только рот, и тебя заберу. Около того гаража двое слонялись.

— Меня на прошлой неделе и в Калифорнии-то не было, — сказал Том.

— Ну, может, тебя в другом месте разыскивают. Молчи лучше.

Подрядчик снова повернулся к толпе мужчин.

— Вы этих красных сволочей не слушайте. Они смутьяны, с ними только свяжись, потом беды не оберешься. Ну, поехали в Туларе, я вас всех возьму на работу.

Ему никто не ответил.

Понятой сказал:

— Поезжайте, советую. — Жидкая улыбочка снова появилась у него на лице. — Отдел здравоохранения распорядился очистить этот лагерь. А если у вас тут еще красные водятся — смотрите, как бы с кем беды не случилось. Поезжайте-ка вы в Туларе. Здесь все равно сидеть нечего. Я вам по-дружески советую. А если не уедете, придут сюда молодцы, да еще, может, не с пустыми руками…

Подрядчик сказал:

— Я же говорю, мне люди нужны. Не хотите работать — как знаете.

Понятой улыбнулся:

— Если не хотят работать, тогда им в нашем штате делать нечего. Мы их живо отсюда выпроводим.

Флойд, точно окаменев, стоял рядом с понятым, а большие пальцы Флойда были зацеплены за пояс. Том посмотрел на него украдкой и тут же опустил глаза.

— Вот и все, — сказал подрядчик. — В округе Туларе нужны люди, работы много.

Том медленно поднял глаза и увидел руки Флойда с набухшими на кистях жилами. Руки Тома тоже приподнялись, и большие пальцы зацепились за пояс.

— Да, это все. Чтобы завтра к утру здесь ни души не было.

Подрядчик сел в машину.

— Ну, — сказал понятой Флойду, — садись. — Он протянул огромную ручищу и взял Флойда за левый локоть.

Флойд вырвался и в ту же секунду занес правую руку. Он ударил кулаком в мясистую физиономию и кинулся наутек, петляя между палатками. Понятой зашатался, Том подставил ему ногу. Понятой упал и перевалился на бок, хватаясь за револьвер. Флойд бежал, то скрываясь за палатками, то снова появляясь на виду. Понятой выстрелил лежа. Женщина, стоявшая у одной из палаток, пронзительно вскрикнула и посмотрела на свою размозженную руку. Костяшек не было, пальцы висели точно на ниточках, мякоть руки стала белая, бескровная. В дальнем конце лагеря мелькнула фигура Флойда, мчавшегося к ивняку. Понятой сел, снова поднял револьвер, но в эту минуту из толпы вышел преподобный Кэйси. Он ударил понятого ногой по шее и отступил назад, глядя на бесчувственное грузное тело.

Послышался рев мотора, и «шевроле» вылетел на дорогу, оставляя позади себя облако пыли. Он свернул к шоссе и вскоре исчез из виду. Женщина все еще смотрела на свою искалеченную руку. По краям раны мелкими каплями выступила кровь. Из горла у женщины вырвались прерывистые вопли и истерический смех, становившийся с каждой минутой все громче и громче.

Понятой лежал, уткнувшись открытым ртом в пыль.

Том поднял револьвер, вынул магазин и швырнул его в кусты, потом вытряхнул патрон из канала ствола.

— Такому нельзя давать оружие в руки, — сказал он и бросил револьвер на землю.

Женщину с искалеченной рукой окружила толпа, она плакала, истерически взвизгивая.

Кэйси подошел к Тому.

— Уходи, — сказал он. — Ступай в ивняк и пережди там. Он не знает, кто его ударил, а твою подножку видел.

— Никуда я не пойду, — сказал Том.

Кэйси вытянул шею и прошептал ему на ухо:

— У тебя возьмут отпечатки пальцев. Ты нарушил обязательство. Ушлют назад в тюрьму.

Том еле слышно перевел дух:

— А черт! Я совсем забыл.

— Живо, — сказал Кэйси. — Пока он не очнулся.

— Прихватить бы с собой револьвер, — сказал Том.

— Нет. Не надо. Если все обойдется, я тебе свистну четыре раза.

Том не спеша отошел в сторону, потом прибавил шагу и вскоре исчез среди ив, стоявших вдоль речки.

Эл подошел к лежащему на земле понятому.

— Вот это я понимаю, — с восхищением сказал он. — Здорово ты его!

Люди все еще смотрели на распростертое тело. И вдруг где-то далеко послышался вой сирены; он взлетел кверху, быстро сошел на нет, потом сирена взвыла еще раз, уже ближе. Людей охватило беспокойство. Они потоптались на месте и вскоре разошлись в разные стороны, каждый к своей палатке. Около понятого остались только Эл и проповедник.

Кэйси повернулся к Элу.

— Уходи отсюда, — сказал он. — Иди к себе в палатку. Ты знать ничего не знаешь.

— Да? А ты сам как?

Кэйси усмехнулся:

— Надо же кому-то брать на себя вину. Детей у меня нет. Посадят в тюрьму, ну посижу там, только и всего. Ведь от меня все равно никакой помощи вам нет.

Эл сказал:

— Это еще не причина, чтобы…

— Ступай, ступай, — резко перебил его Кэйси. — Нечего тебе впутываться в это дело.

Эл ощетинился:

— Я не позволю собой командовать!

Кэйси тихо проговорил:

— Если ты влипнешь, твои все пострадают, вся семья. На тебя я плевал. А вот как бы отцу и матери не пришлось пострадать из-за этого. И Тома могут опять отправить в Мак-Алестер.

Эл поразмыслил.

— Ладно, — сказал он. — А все-таки ты порядочный дурак.

— Ну и пусть дурак, — сказал Кэйси. — А что тут такого?

Сирена не переставала завывать, и с каждым разом вой ее слышался все ближе и ближе. Кэйси опустился на колени рядом с понятым и перевернул его на спину. Тот застонал и наморщил лоб, силясь приподнять веки. Кэйси вытер пыль с его губ. Люди сидели по своим палаткам, опустив по?лы у входа. В заходящем солнце воздух казался красным, а серые брезентовые палатки точно отлитыми из бронзы.

На шоссе взвизгнули шины, и к лагерю быстро подкатил открытый «форд». Из него выскочили четверо мужчин с винтовками. Кэйси встал и подошел к ним.

— Что здесь происходит?

Кэйси сказал:

— Я избил его.

Один из приехавших подошел к понятому. Тот уже пришел в себя и приподнимался на локте, пытаясь сесть.

— Что здесь случилось?

— Да вот, — сказал Кэйси, — он тут разбушевался, я его ударил. Он стал стрелять — ранил женщину. Тогда я его еще раз ударил.

— А с чего все началось?

— Я ему надерзил, — ответил Кэйси.

— Садись в машину.

— Ладно, — сказал Кэйси и сел на заднее место. Двое из приехавших помогли понятому подняться на ноги. Он осторожно потрогал шею. Кэйси сказал:

— Вон в той палатке женщина кровью истекает от его меткой стрельбы.

— Успеется. Майк, кто тебя ударил — вот этот?

Еще не придя в себя как следует, понятой тупо уставился на Кэйси.

— Что-то не узнаю.

— Я самый, — сказал Кэйси. — Ты спутал — не на того напустился.

Майк медленно покачал головой.

— Нет, по-моему, это не он. Ой, тошнит!

Кэйси сказал:

— Я не буду сопротивляться. Вы лучше посмотрите, что с женщиной.

— Где она?

— Вон там.

Старший из понятых зашагал к палатке, не выпуская винтовки из рук. Подойдя туда, он спросил что-то, потом вошел в палатку и вскоре вышел. Вернувшись к машине, он сказал с оттенком гордости:

— Что сорок пять калибров могут наделать! Ей наложили жгут. Врача мы пришлем.

Двое понятых сели по бокам Кэйси. Сирена взвыла. Лагерь словно вымер. По?лы палаток были опущены, люди не показывались. Машина круто развернулась и выехала из лагеря. Высоко держа голову на худой жилистой шее, Кэйси, гордый, сидел между своими конвоирами. Губы его улыбались какой-то странной, словно торжествующей улыбкой.

Когда понятые уехали, люди вышли из палаток. Солнце зашло, и на лагерь спустились голубоватые вечерние сумерки. Горы на востоке были все еще желтые в солнечных лучах. Женщины вернулись к потухшим кострам. Мужчины снова собрались кучками и тихо разговаривали, сидя на корточках.