Уперев здоровую руку в бок и закусив губу, полковник метался возле меня как зверь в клетке. Все вокруг затихли. Продолжалось это не долго. Он несколько раз фыркнул, как кит выпускающий струю воды, и наконец выдал:

— А ты знаешь, ведь может получиться! Какие действия собирался предпринять их командир?

— Он хотел осуществить дальнейшее преследование, не дожидаясь прибытия вертолета.

— Радист у нас есть, медик для массовки тоже, даже пилот настоящий есть для этой аферы…

— Радист уверяет что сможет починить радиостанцию. У нас есть целый ЗИП.

— Та-ак… — Иван мерил шагами полянку. — Только лишние трупы надо убрать. В заросли подальше оттащим.

— Пока «Маркони» занимается ремонтом, я с Чунгом и с Бао (так звали партизана) соберу трофеи по полной, хер его знает, что нас ждет через час…

— Приступай.

Процесс «мародерства» был уже отработан, самого оружия хватало. В первую очередь брали боеприпасы, медикаменты, документы, личные вещи, но не все подряд. На этот раз особое внимание уделили обмундированию, так как от него особенно зависел успех нашего спектакля.

Мы с Чунгом закончили даже чуть раньше, чем управился радист. Но позволить себе отдых не могли. Наоборот, припахали еще пленных — пилота и медика. Став с каждым из них в пару, мы с Чунгом начали прятать трупы зеленых беретов в чаще под прицелом стволов Бао и Лиен.

Хоть работали мы споро, последние трупы с самой тропы не осилили — прервались на перекур. Я про себя давно заметил, что думается намного лучше, когда чем-то занимаюсь. Мысль не плещется где-то под черепом как медуза, а летит как пуля, дает рикошет и решение приходит как озарение. Еще до перекура, я уже знал какое представление мы разыграем… Три трупа не стали прятать, выдав им роли второго плана.

И вот настал важный момент — началась наша радиоигра, или по-немецки: функшпиль. Паренек радист молодец — не подвел, жить очень хотел и все сделал как надо. Теперь осталось только ждать.

***

Наконец до нас докатился до боли знакомый и страшный звук работающих лопастей вертолета. Полковник закрутил головой, пытаясь точнее определить направление. А мне это было глубоко пофиг. Под черепом у меня пульсировало только одно заклинание: «Только бы один, только один!».

Как абсолютно всегда бывает в жизни — хер получается, как желаешь! Прилетевший за нами «Ирокез», с тремя большими медицинскими эмблемами, сопровождала пара «ганшипов». Это была очень плохая новость. Хорошая была в том, что сопровождающие вертолеты зависли «в круг» на расстоянии метров двести пятьдесят — триста от нас и контролировала «зеленку». Так что шанс был и неплохой… Медицинский «Ирокез» сел в центре.

Пилот сумел посадить машину метрах в пятнадцати от нас на самой высокой и ровной точке гребня, подняв при этом сплошное облако пыли. Мы с полковником одновременно повернулись друг к другу и радостно улыбнулись — пока все шло как нельзя лучше. Как единственный, кто владел английским, я, прикрывая глаза рукавом и пригнувшись подошел к машине. Стянув с лица платок, и тыкая одной рукой в ребят, второй махал, крича при этом изо всех сил:

— Гоу, гоу! Хэлп!

Односложные слова. По ним трудно понять акцент. Амеры не просекли подвох. С пилотом внутри два стрелка. Пилот — молодой солдат с простоватым лицом и веснушками, закивал в ответ.

Один из пулеметчиков что-то сказал в переговорное устройство, выслушав ответ, махнул рукой напарнику и первым спрыгнул на землю. Вынырнув из пылевого облака, ничего не подозревающие вертолеты сопровождения смогли наблюдать сразу всю картину маслом.

Мы волокли пленного пилота которого пришлось обездвижить бинтами: кляп замаскирован под фиксирующую повязку нижней челюсти, правая рук и левая нога частично обездвижены шинами а-ля переломы. Другие пенные (рыжий, медик и радист) крепко спят после полученного в лошадиной дозе снотворного с обязательными повязками, подкрашенными кровью.

«Рязань» отсвечивал свежей повязкой на настоящей ране, а Чунг, Бао и Лиен изображали пленных. Руки им связали. Спектакль удался, оваций не было, но и стрельбы пока тоже, и это было самой высокой наградой для нашей лесной труппы.

***

Сразу после взлета и пошли на бреющем, опасаясь Советских зениток. Чунг и Бао скинули бутафорские путы и, вытащив из закромов одежды ножи, одновременно воткнули их в бока пулеметчикам. Раз, раз, еще. За несколько секунд нанесли ударов по десять, не меньше. Стрелки даже пикнуть не успели, как их внутренности превратились в фарш. Тела безвольным кулями завалились на пол, орошая его красными струйками.

Одновременно я, предварительно надев наушники и микрофон переговорного устройства, без лишнего пафоса из кольта вышиб мозги второму пилоту. От такого пердимонокля первый пилот на несколько мгновений потерял управление, и мы вдруг заимели неплохие шансы совершить краткий полет к земле без парашютов.

Я ткнул пилота кольтом в затылок и заорал, чтобы тот не тупил. Тот, все еще находясь в состоянии «полного ахуя», взял контроль над полетом борта. Но наш кульбит не остался без внимания вертолетов сопровождения, и в моих наушниках прозвучало:

— Джимми, когда ты успел хлебнуть лишнего? Твою задницу болтает в воздухе, как как портовую шлюху после ночи с командой морячков.

— Но наш пилот не растерялся и выдал в ответ:

— Второй лейтенант, соблюдайте субординацию и дисциплину радиопереговоров!

Ого, а пилот медицинского вертолета старшим оказался! Бля, есть Бог на небе и фарт на этой грешной земле!

— Есть сэр! — ответил неизвестный мне второй лейтенант.

Я ткнул в плечо пилоту кольтом:

— Отдайте приказ вертолетам сопровождения забрать оставшиеся трупы!

Ответ меня поразил:

— В этом нет необходимости!

Бля-я… Это он серьезно? На Чеченской мы всегда и любой ценой так делали, потому как понимали, что в любой момент на их месте можем быть мы.

Но как оказалось, я просто не понял ответа. Оказывается, необходимости не было в отдаче самого приказа. Один из «ганшипов» уже заходил на посадку. Тут меня толкнули в плечо, оглянувшись, увидел лыбящегося Ивана. Он показывал на землю, оттопырив большой палец вверх. Отмахнувшись от него, я вернулся к контролю пилота и обстановки прямо по курсу. За тем, что сейчас происходит на земле и без меня наблюдает не одна пара глаз. Наш борт с легким креном шел по кругу против часовой стрелки, заняв место «ганшипа».

На третьем круге наконец-то случилось то, что с огромным нетерпение ждали бойцы нашего маленького интернационального отряда, за исключением пилота Джимми и, пожалуй, Лиен, и то, только потому, что, наверное, она не поняла какой сюрприз мы приготовили противнику напоследок.

А случился совсем неслабый бабах. Воздушная волна очень ощутимо качнула наш «хью». Хоть я воочию и не видел всех подробностей, но вполне представлял, что произошло на земле. После приземления, пара парней кинулась в темпе к ближайшему трупу, начала его тащить и тут сработал натяжной взрыватель, который шел в комплекте к каждому «Клеймору», впрочем, как и специальная струбцина. Именно таким образом было решено использовать почти десяток найденных у зеленых беретов мин. В себя пришел от панического и визгливого доклада второго лейтенанта, затрещавшего в наушниках:

— Джимми! Эти «чарли» уничтожили «банан» Боба!

— Вижу! Ты сесть можешь? У меня полная коробочка.

— В это пекло? — В голосе второго лейтенанта явственно слышался непередаваемый ужас.

— На базе буду вынужден подать на вас рапорт! — рявкнул Джимми.

Вот это страсти! Пока я это осмысливал, меня опять толкнули, на этот раз очень грубо. Иван приглашал меня к проему. Выглянув, я просто охуел: с небольшим превышением по высоте нас догонял «ганшип» второго лейтенанта. По спине пробежал мерзкий холодок.