Вот это было сказано по-настоящему серьезно, даже я не усомнилась.

— А Стелле? — спросила я задумчиво.

— Стелле — в особенности. Она не упустит ни единой возможности, чтобы навредить вам, пока думает, что мы с вами связаны.

— А… вам?

Магистр улыбнулся, но на этот раз печально и серьезно.

— Ну как же вам нравится подличать, милое дитя. Сами понимаете, что бы я ни сказал вам, поручиться за мою честность не сможет никто, кроме меня самого, а я являюсь лицом заинтересованным. Скажу так: пока да. А дальше… Жизнь — забавная штука. Впрочем, это я уже говорил.

И он снова улыбнулся, на этот раз словно соглашаясь с какой-то мыслью, пришедшей неожиданно в его голову.

— Ну а сейчас мы с вами попрощаемся. Вы пойдете к Стелле, и она скажет, какую работу нашла для вас. Конечно, придется несладко, но вы должны стерпеть. Помните, что это только на время.

— Хорошо, — охрипшим голосом сказала я.

— Ах да. Чуть не забыл. У меня осталась ваша вещица…

И магистр выудил из кармана мой медальон. Это был точно он — серебряная безделушка с оборванной цепочкой и вычерненной монограммой.

— Но… откуда? — вырвалось у меня.

— Ну, тут все просто. Он был у вас в руке, когда я наткнулся на ваше окоченевшее тело. Я забрал его себе, чтобы не потерялся в суматохе, и забыл отдать сразу.

Так-так-так. А это уже что-то объясняет.

Я осторожно взяла украшение и ровным тоном сказала:

— Благодарю.

Магистр проводил взглядом медальон, который скрылся в недрах моего кармана, и так же небрежно поинтересовался:

— Это ваша мать изображена на портрете?

Я пожала плечами и с независимым видом ответила:

— Мне так сказали.

— Ах, ну да. Вы же сирота. Я и забыл. — Магистр посмотрел куда-то в даль и прибавил: — Вы пошли в отца, я вижу.

Я недобрым словом помянула про себя матушку и согласилась:

— Да, я не унаследовала ее красоты. У других это вызывает почему-то больше сожаления, нежели у меня.

— Да уж, на отца вы похожи больше, — со странным выражением лица согласился Каспар. — И еще одна мелочь, которую я не упомянул. Не называйте, пожалуйста, здесь никому свою фамилию и не рассказывайте о своем детстве лишний раз. Остальным незачем знать, что вы родом из Арданции. Теперь вы Каррен Глимминс, сирота из Каллесворда.

— Хорошо, — опять согласилась я.

Видимо, моя покладистость была оценена должным образом, потому что глаза магистра принялись усердно лучиться теплом.

— Ну а теперь мне и в самом деле пора. Удачи вам, Каррен.

Я с облегчением поняла, что он не намерен меня обнимать и целовать в лоб. Магистр мне нравился все больше и больше своим умением вовремя остановиться.

Так мы и расстались. Я стояла одна среди пустынного коридора, глядя вслед удаляющемуся магу, с которым не была знакома и одного дня. Позади меня была дверь в кабинет Стеллы ван Хагевен, женщины, которая возненавидела меня, еще даже толком не узнав. Впереди — семь лет каторжной работы.

Ах, магистр, магистр… С чего же вы взяли, что я родом из Арданции?

Не я вам сообщила об этом. Не благородство побудило вас спрятать меня в стенах Академии, и не доброта руководила вами, когда вы привели меня сюда. Частью какого хитрого плана я стала с того момента, когда вы увидели портрет матушки, зажатый в моей коченеющей руке?

в которой рассказывается, как судьбу Каррен устраивает Стелла ван Хагевен и что из этого получается, а сверх того — о музеях, экспонатах и адептах.

— Ах да. Я про тебя забыла. Как же тебя… Каррен, кажется?

— Да, ваша светлость.

— Ну-ну. — И Стелла щелкнула пальцами.

Тут же несколько свитков плавно взмыли в воздух перед ее носом, и госпожа ван Хагевен принялась перебирать их один за другим, то хмурясь, то раздраженно фыркая.

— Так, что тут у нас… Прошение из прачечной, за подписью госпожи Свите… требуется крепкая девица, способная отжимать простыню в два подхода… Нет, пожалуй, это не подходит. Из кухонь… судомойка либо поваренок… Способна ли ты к стряпне?

Я пожала плечами, подозревая, что все мои слова будут тут же обращены против меня.

— Ладно. Тем более это место слишком хорошо для тебя. Кухня! Да туда надобно направлять в награду! А ты пока ее ничем не заслужила. В парк требуется девица для прополки партерных клумб… Какие клумбы, силы небесные? На дворе зима! Озрик, что тут делает эта бумаженция? Немедленно в архив! Библиотека… Нет, пожалуй. Горничная при старших курсах. Для новенькой это чересчур — еще умом тронешься… Ага, вот кое-что вполне подходящее. Озрик, сходи-ка за господином Фитцпарком, да поживее! У меня еще дел невпроворот!

Востроносый Озрик, к которому я уже успела почувствовать неприязнь, проворно испарился. По-видимому, способность исчезать как по мановению волшебной палочки была его главным достоинством, помимо виртуозного подхалимства.

Я нервно переступила с ноги на ногу, чувствуя неловкость. Стелла рассматривала меня в упор, совершенно не моргая.

— Так, милая Каррен, — наконец прервала она свое исследование. — Есть ли у тебя какое-либо имущество?

— Никакого… ничего совсем… — робко произнесла я.

— Значит, никакого ничего. Ну это и к лучшему. Жить и столоваться будешь при Академии, и находиться здесь тебе полагается неотлучно. Никакие деньги не выдаются до истечения срока контракта. Тебя будут кормить и одевать, обеспечивать все нужды, естественно, в разумных пределах. Никаких писем родственникам слать не дозволяется. Хотя о чем это я? У тебя же нет родственников, и писать ты, слава богу, не умеешь. Сейчас придет твой непосредственный начальник, и ты отправишься вместе с ним. Отныне ты причислена к штату музейных работников. После ознакомления непосредственно с рабочим местом отправляйся к нашему каптенармусу, и тебе выдадут форменное платье, постель и расскажут, куда идти далее. Все ясно?

Я кивнула, чувствуя, что вот-вот позорно расплачусь.

— Ага, вот и господин Фитцпарк. Заходите, почтенный… Да не кланяйтесь столь усердно, с вашим-то ревматизмом…

…Господин Фитцпарк, мой первый начальник, был стар. По его достойно-подобострастному виду было ясно, что он с гордостью исполняет свои обязанности уже лет сорок и собирается трудиться на благо Академии вплоть до своей кончины, при этом ежесекундно проявляя полагающиеся благоговение и усердие. Это было самой верной линией поведения для слуг при Академии.

Одет он был в обычную униформу: коричневый сюртук с белой рубахой и панталоны. Я заметила, что рукава его одеяния сплошь покрыты различными пятнами, а кое-где и светились прорехами.

— Вот, господин Фитцпарк, ваша новая помощница, Каррен, — сообщила ему Стелла.

Старик повернулся ко мне, подслеповато щуря глаза, и с осуждением сказал:

— Больно тоща. И здоровьем, видать, не хвастается. А при нашей работенке это нехорошо… Мне б мальчишку, упитанного, деревенского. Чтоб с нашими химикалиями дело иметь, надо здоровьем впрок запастись.

— Глупости! — отрезала Стелла. — Работа у вас непыльная. Главное — соблюдать технику безопасности. Забирайте девчонку и будьте довольны, что я вообще хоть кого-то вам подыскала!

Фитцпарк, не переставая кланяться, попятился за двери, и я последовала за ним, чувствуя, что сейчас захнычу и окончательно потеряю лицо. Только сейчас я поняла, что в Академии я осталась совершенно одна и никто, никто не вытащит меня отсюда, даже если будет совсем худо. Как же меня угораздило сбежать из дому дяди Бернарда! Что же теперь делать?

И первая предательская слезинка поползла по щеке.

— Ну просил же я у нее здорового парня, — бурчал между тем господин Фитцпарк. — Чтоб кровь с молоком! А тут бледная немочь какая-то… И что с ней прикажете делать? Она же только купоросу нюхнет, как тут же и свалится. Полгода — и чахотка. А кто виноват? Старый Фитцпарк!

Я в ужасе зажала рот ладонью и икнула.

— А ты еще и нюни распустила? Не было мне печали… Не плачь, кому говорю! Знала небось, куда нанималась на работу! Откуда ты такая выискалась, плаксивая да сопливая? Нечего реветь! — Голос старого Фитцпарка уже не был таким сердитым. — Пообвыкнешься со временем. Будет тебе Академия что дом родной! Это вот мы идем по старой части. Здесь в основном всякие тайные личные комнаты, в которые нос лучше не совать. В этой башне сам ректор, господин Миллгерд, заседает. Ну и госпожа Стелла ван Хагевен, естественно. Простым людям вроде меня тут делать нечего, и даже если занесла нелегкая, то лучше побыстрей выбираться. Чародеи подозрительные до ужаса. Ни в жизнь не поверят, что заблудился или прогуляться зашел. Тут тебе и допросы, и выпытывания, и прочие сопутствующие неприятности.