Он воспользовался услугами одного из самых лучших частных детективов Лондона. Безрезультатно.

Он даже организовал слежку за Розмари.

Они все реже и реже обсуждали ситуацию без эмоций, спокойно: Розмари была настолько взвинчена, что любое опрометчивое слово или совершенно безобидная фраза вызывали у нее слезы или приводили в ярость. Казалось, он давно уже не шел домой с такой радостью, как сегодня.

Да, это была она – темный силуэт на фоне окна.

Значит, она ждала его, испытывала те же чувства, что и он, – может, сегодня им удастся все изменить.

Он не обратил внимания на небольшую темную машину, припаркованную у тротуара, ближе к углу улицы. В иной ситуации он, вероятно, подумал бы, что машина стоит слишком близко от перехода, но поскольку движение здесь было слабым, а большинство машин ехало медленно, он решил, что никакой опасности нет. Уличный фонарь находился несколько в стороне, да и ветви платана слишком разрослись и почти заслоняли его – улицы здесь освещались старомодными газовыми лампами, прикрепленными к специальным держателям на стенах домов. Темнели массивные двери гаража, единственным освещенным пятном в доме было окно его собственной спальни.

Теперь он видел, что Розмари машет ему рукой.

Он тоже помахал ей и бросился бегом к дому.

Он слышал звук двигателя, но ему и в голову не пришло, что это может быть сигналом опасности. Он уже ступил на мостовую, когда понял, что двигатель работает на полных оборотах. Но и это не смутило его, и он начал переходить дорогу.

Краем глаза он заметил габаритные огни. Они приближались, и слишком быстро.

Он видел лишь увеличивающуюся в размерах темную тень, габаритные огни, очертания головы и плеч водителя – на нем была мягкая фетровая шляпа. Он слышал рев двигателя. Он оказался прямо на пути машины, и спастись он мог, только бросившись вперед, – если б он двинулся назад, то оказался бы под колесами.

И он прыгнул.

Он почувствовал, как что-то зацепило его сзади, как ноги оторвались от земли. Он ощутил слабую боль и почти не почувствовал самого удара – рухнув лицом вперед, он потерял сознание. А рев двигателя продолжал отдаваться эхом в узкой улочке.

Автомобиль мгновенно развернулся на брусчатой мостовой и ринулся к распростертому на земле человеку, который теперь всецело был в его власти.

Розмари мчалась вниз так быстро, что была на нижней ступеньке еще до того, как Чарлз упал.

Она толчком распахнула дверь, и свет из подъезда выхватил блестящий черный кузов машины, бледное безжизненное лицо водителя. На мгновение он повернул к ней лицо, потом вновь склонился над рулем и бросил машину вперед, к лежащему на мостовой телу.

– Нет! – закричала Розмари. – Нет, нет, нет!!!

Она продолжала бежать.

Правая рука Чарлза была протянута к ней, словно в немой мольбе. Она видела его повернутое в профиль лицо, видела мчащуюся на него машину, словно водитель решил во что бы то ни стало завершить свою смертоносную работу.

И в этот момент на углу показалась еще одна машина, она замедлила ход.

– Остановитесь! – рыдала Розмари. – Остановитесь!

Дыхание у нее срывалось, она хватала ртом воздух, но уже понимала, что кричать бесполезно. Ее охватил ужас: у Чарлза не было ни малейших шансов. Однако она ошиблась.

Автомобиль-убийца изменил направление: если бы он переехал лежащее на его пути тело, машина врезалась бы во второй автомобиль.

Взвизгнули тормоза.

Атаковавшая машина промчалась всего в нескольких дюймах от второго автомобиля и вырвалась из улочки. Водитель повернул направо, чтобы через несколько секунд выехать на оживленную магистраль: далее проследить его путь будет невозможно.

Розмари опустилась на колени рядом с Чарлзом.

– Не волнуйтесь, – сказал водитель, выскочивший из второй машины. – Дайте-ка я взгляну, по-моему, ничего страшного.

Он склонился над Чарлзом вместе с Розмари. Затем подъехал еще один автомобиль, подошли несколько пешеходов. Было слышно, как они переговариваются.

– Вы что-нибудь видели?

– Ничего.

– А вообще-то машина сильно газовала, не так ли?

– Как вы думаете, он сильно пострадал?

– Кто-нибудь вызвал врача?

– Доктор, – эхом отозвалась Розмари. – Пошлите за доктором!

– Я не думаю, что ему действительно нужен врач, – сказал склонившийся над Чарлзом человек. – На спине пальто разорвано, видимо, зацепило крылом, приличная шишка на лбу – поэтому-то он и потерял сознание.

Он ощупал Чарлза, проверил пульс:

– Через несколько минут он придет в себя и сам расскажет, что произошло. Давайте перенесем его на тротуар, я хотел бы отогнать свою машину.

– Вам нужна какая-нибудь помощь? – спросил один из пешеходов.

– С ним все в порядке?

– Сбил и скрылся, да?

– Вешать надо этих негодяев.

Двое мужчин осторожно приподняли Чарлза, и в этот момент его веки дрогнули, зашевелились губы, словно он пытался что-то сказать. Через минуту он уже полностью открыл глаза, и Розмари взяла его за руку:

– Милый, как ты себя чувствуешь? Милый, тебе нельзя шевелиться, пожалуйста, не...

– Со мной все в порядке, – вымолвил Джексон. – Поразительное дело, он пытался сбить меня.

– Надо уложить его в постель, – сказал водитель второй машины.

С помощью тех же двух мужчин Чарлз добрался до распахнутой настежь входной двери – ему помогли подняться по узкой лестнице, а тем временем Розмари побежала вперед, чтобы приготовить кресло и пуфик для ног. Чарлза еще не ввели в квартиру, а Розмари уже набирала номер врача.

Роджер Уэст вошел в свою пустую квартиру на Белл-стрит, включил свет в холле и закрыл входную дверь. Бросил шляпу на полку, провел ладонью по волосам, нахмурился и отправился на кухню. Привычный запах стряпни отсутствовал – не было вообще никаких запахов и звуков, просто пустой дом, и эта пустота действовала на Уэста угнетающе. Жена и двое детей уехали: жена присматривала за своей сестрой, которой оставалось совсем немного до родов, парней отправили к соседям, жившим неподалеку от колледжа. Другого выхода просто не было, но так прошла уже неделя, и, похоже, его одиночество затянется еще на две или три.

Можно было поужинать в городе, но Роджер решил, что попробует совершить набег на кладовую.

Войдя в кухню, он слегка приободрился: благо служанка убрала горы мусора, остававшиеся после его вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Он заглянул в кладовую, потом в холодильник. Жена была запасливой: колбасы, яйца, бекон – все, что надо мужчине. Он решил, что будет ужинать дома. Такое решение можно было отметить стаканчиком виски с содовой. Он прошел в гостиную, плеснул себе изрядную порцию и стал рассматривать стакан на свет. И снова нахмурился. Убожество, другого слова не подберешь, убожество. Джанет что-то говорила о новых портьерах и, может быть, о новом ковре, но все равно, комната – убожество. Мебель – по большей части разрозненные предметы, портьеры, ковры – полируй не полируй, штопай не штопай, результат один: убожество. Гостиной не пользовались уже больше недели, и от внушительного слоя пыли и общего запустения комната выглядела еще хуже, чем обычно.

– Пора что-то делать, – сказал он вслух. – Вкладывать деньги сюда бессмысленно.

Часы на камине – точнейшие корабельные часы в латунном корпусе – пробили один раз. Половина седьмого. Джексон придет в половине девятого. Интересно, что ему нужно? Оставалось еще два часа. Не забыть бы закрыть дверь в кухню, иначе запахи проникнут в холл, а Джанет это очень не любит.

В углу, на полочке каштанового дерева, стоял ящичек для столового серебра – вот он-то ни при каких обстоятельствах не будет выглядеть убого. Вероятно, это лучшее из того, что у них есть в доме, не считая пианино. И то, и другое им подарили. Ящичек для столового серебра преподнес на свадьбу сэр Гай Четуорт. Роджер мрачно разглядывал свое сокровище. Из больницы никаких новостей. В Скотленд-Ярде все уже потеряли надежду, бюллетени о состоянии сэра Четуорта не внушали оптимизма.