– С Питером все в порядке? – крикнула она на бегу.

– Небольшой шок, по-моему.

– Я слышала звук удара, – она скользнула мимо Роджера и побежала к Питеру Уэйту.

Она наклонилась над ним, точно так же, как перед этим сделал Пай, и пощупала пульс. Пай уложил проповедника на бок, и сейчас в свете уличного фонаря можно было видеть бледное лицо и небольшую кровоточащую царапинку на лбу. Девушка не падала в обморок и вообще производила на Роджера впечатление весьма уверенной в себе особы. Она подняла глаза, увидела Пая и обратилась к нему:

– Не поможете ли перенести его в дом?

– Я сам отнесу его, мисс, – сказал Пай и взял Уэйта на руки с такой легкостью, словно это был ребенок.

Он понес его в дом, следом шла Джун, рядом с ней Роджер. Он внимательно вглядывался в профиль девушки, изучал линию подбородка, ее походку.

– Что заставило его выйти на улицу? – спросил он.

– Ему позвонили по телефону.

– Не знаете, кто?

– Он не сказал. Просто повесил трубку и заявил, что ему надо с кем-то встретиться. Должно быть, машина поджидала его.

– Да. Чтобы убить.

– Это ужасно, – сказала Джун, – а Питер... – она не закончила фразу.

– Хотел покончить с собой, не так ли? – сухо заметил Роджер.

Она не ответила и лишь ускорила шаг. Они прошли в комнату, расположенную напротив той, в которой избили миссис Китт. Джун включила свет. Пай уложил Уэйта на старомодную кушетку: комната выглядела так, словно ее обставили шестьдесят лет назад и с тех пор сюда не входили.

Уэйт начал подавать признаки жизни.

– Может, дать ему глоток виски, сэр? – Пай похлопал себя по боковому карману.

– Не надо, пусть придет в себя без посторонней помощи, – посоветовал Роджер. – Разве с ними не было еще двух человек?

– Так точно, сэр, были, – сказал Пай, – но они получили сообщение из Скотленд-Ярда и поехали назад. Из участка сюда послали еще двоих полицейских, а я сказал, что пока они не приехали, справлюсь один.

– Вы вели себя молодцом, Пай. Чувствуете себя нормально?

– Так точно, сэр.

– Не ушиблись?

– Немного поцарапал руку да ударил колено, сэр.

– Что ж, если необходимо, сделайте перевязку и встаньте у входной двери. Я хочу, чтобы какое-то время меня никто не беспокоил, понятно?

– Так точно, сэр.

Пай вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Джун Эйкерс стояла у изголовья кушетки – она долго смотрела на Уэйта, потом положила ладонь ему на лоб и взглянула на Роджера. В ее глазах появилась какая-то растерянность, словно события этой ночи в конце концов сломили и ее. Казалось, у нее разболелась голова.

– Что произошло, когда вы приехали сюда? – неожиданно спросил Роджер.

– В общем-то, ничего особенного, – ответила она невыразительным тоном. – Питер был смертельно расстроен. Он уже давно живет на одних нервах – я прекрасно знаю, что питается он кое-как, потому что почти все свои деньги вкладывает в кампанию. Вряд ли вы представляете, что значит для него потеря всего того, над чем он работал полжизни, каким шоком был для него этот пожар. Уничтожено все. Все, – она произнесла это слово почти с той же интонацией, что и Уэйт, когда он стоял на пороге своей квартиры и смотрел на царивший в ней хаос.

– Что вы имеете в виду, когда говорите "все"? – спросил Роджер.

– Пожалуйста, не задавайте бессмысленных вопросов, – сказала она. – Все, над чем он работал десять лет.

– Кампания за безопасность на дорогах?

– Ну конечно, что же еще?

– Именно это меня и интересует, – сухо заметил Роджер. – Незадолго до того, как вы за ним заехали, он сказал мне, что дошел до критической точки и готов бросить эту кампанию. Он прекрасно понимал, что большинство тех, кто ему помогает, потеряли энтузиазм и желание работать. Почему же утрата нескольких имен и адресов людей, которых уже ничто не интересует, так повлияла на него?

– Он ни за что не бросил бы свое дело, – медленно произнесла она, – а шок...

– Думаете, это просто шок? – жестко спросил Роджер. – Что еще было в бюро-сейфе?

Она не ответила.

Но она глубоко вздохнула – очевидно, вопрос одновременно и уязвил ее, и потряс. Она посмотрела на Уэйта: его веки чуть вздрагивали, руки начали шевелиться.

– Ну и что же там было? – резко спросил Роджер. Она не смотрела в его сторону и не отвечала на вопрос.

Но Роджер понял, что она знает. Она стояла перед ним, высокая и стройная, с ясными, несмотря на выступившие слезы, глазами – в ней чувствовались гордость и нравственная чистота, которые невозможно было бы имитировать.

– Что?.. – начал было Роджер, но девушка перебила его.

– Не надо его тревожить...

– Я хочу знать, что он скажет, – твердо сказал Роджер. – Уэйт, послушайте меня.

При звуке его голоса Уэйт испуганно открыл глаза. – Уэйт, что еще было в том бюро?

– Почему вы не позволили мне умереть? – слабым голосом произнес Уэйт.

– Что еще было в том бюро?

Его глаза расширились, он плотно сжал губы, словно почувствовал новую опасность. Девушка схватила Роджера за плечо:

– Вы не имеете права пытать его!

– Если вы будете вмешиваться, – холодно сказал Роджер, – против вас будут выдвинуты обвинения. Будьте благоразумны. Уэйт, что еще было в том бюро?

В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы он наконец произнес:

– Все. Все. Надежда и вера – все. Все, кто мог помочь, – сейчас я даже не знаю, по каким адресам писать, я потерял все.

– Что еще было в том бюро?

– Все, – ответил человек, и это прозвучало как тихий выдох.

– Не прикидывайтесь смертельно больным, отвечайте мне. В бюро был порошок. Что это за порошок?

– Порошок? – эхом отозвался Уэйт, его взгляд стал осмысленным, словно наконец он начал понимать, чего от него хотят.

– Порошок? – его зрачки расширились еще больше, и в выражении глаз появилось нечто непонятное.

– Порошок, – повторил он, – тальк, мы...

Он сделал глотательное движение:

– У нас бывали собрания и даже вечеринки. Мы ведь все время работали. Но работы без отдыха не бывает, люди становятся мрачными. Были танцы. Тальк, – продолжал он уже более уверенно, – но какое это имеет значение? Тальк, мы натирали им полы, чтобы во время танцев было лучше скользить.

– Он ничего не знает, – сказала Джун срывающимся голосом.

– Зато вы знаете, – резко бросил Роджер.

– Мне нечего сказать, – медленно проговорила племянница миссис Китт, – нет ничего, чем я бы считала возможным поделиться с вами.

Больше она не произнесла ни слова.

– Ну ладно, – сказал Роджер, когда прибыли люди из участка, – мы отвезем мисс Эйкерс в Скотленд-Ярд, и она останется там до тех пор, пока ей не захочется разговориться. Уэйта тоже надо прихватить, возможно, он не такой дурачок, каким хочет казаться.

Роджер и три местных детектива находились в комнате, где преступник напал на миссис Китт. Уэст уже собирался вернуться в Скотленд-Ярд: надо было созвониться со всеми нужными людьми, поговорить с экспертами. У местной полиции есть свои сложности, их возможности ограничены, а если работать параллельно с такими отдаленными друг от друга участками, как Лайгейт и Тоттинг, то почти невозможно четко координировать действия.

Надо было взять под наблюдение всех из списка комитета Уэйта, выяснить, чем там занимались, и сделать это следовало сегодня. Ему нужна была информация о человеке, которого он сбил на лестнице в доме Уэйта. Также надо было узнать, может ли миссис Китт дать показания, может ли ее муж оказать какую-нибудь помощь следствию. Доктор Китт все время находился в больнице вместе с приехавшей к нему сестрой. Это плохой признак. Был еще и Бенджамин Канлифф, с которым также предстояло встретиться и выяснить подробности о его жене. Надо было выяснить у полицейских из Сент-Джон-вуда, где она брала героин. Теперь в деле были уже два общих знаменателя: участие в том дорожном происшествии и наркотики.