Она так сильно сжала кулаки, что побелели костяшки пальцев.

– Потом я заметила, что несколько его помощников выглядят весьма странно, и поняла, что они принимают наркотики. Те, которые приносили информацию о наездах и возбуждали уголовные дела, выглядели аналогичным образом – как правило, это были одни и те же люди, они заходили каждую неделю. И лишь несколько дней назад я с полной для себя ясностью поняла, что это центр по распространению наркотиков. Я ума не могла приложить, что же мне делать. Мне думалось, что если Питер все узнает, его хватит удар – в любом случае могла ли я быть уверенной, что полиция не усомнится в его невиновности? Даже я сомневалась.

Роджер мог бы сказать, что действовала она крайне неразумно, ход ее мыслей был легко объясним. Она никому ничего не говорила отнюдь не из страха, все дело в неверном представлении о чувстве долга.

– Сколько всего человек действительно занимались наркотиками? Вам известно?

– Вы переписали их фамилии и адреса прошлым вечером, – сказала Джун.

– Вы кому-нибудь говорили о том, что у меня есть эта информация?

– Нет.

– А Уэйт?

– Он просто не мог этого сделать. Я постоянно была рядом с ним, и вы это прекрасно знаете.

– И не отходили от него ни на минуту?

– Ни на минуту, – подтвердила Джун. – Даже если бы он и хотел, он не смог бы никого предупредить, хотя... Я знаю, что прошлой ночью за его квартирой следили. Этот человек, Браун, я его видела. И уже не в первый раз.

– Мистер или миссис Джексон когда-нибудь там бывали?

– Нет, но Питер ездил к миссис Джексон, встречался с ней, он знал, что ее муж – член правительственного комитета: Питер пытался использовать самые различные контакты. Но оказалось, что Питер уже встречался с ее мужем ранее, и рассчитывать на его помощь не приходилось.

– Вы уверены, что Джексон не бывал в штаб-квартире кампании?

– Во всяком случае, не в моем присутствии.

– А как насчет миссис Канлифф?

– Да, несколько недель тому назад она заходила, – сказала Джун. – Очень элегантная женщина. Но больше я ее не видела.

Роджер задал еще несколько вопросов, но больше ничего нового не узнал. Наконец он сказал:

– Очень хорошо, мисс Эйкерс, благодарю вас. Теперь я попрошу вас продиктовать все, что вы мне рассказали, стенографистке. Или же сами сделайте письменное заявление. Сейчас я хочу повидаться с Питером Уэйтом – у двери он обернулся – имейте в виду, мы проверим каждое ваше слово, поэтому пишите только правду.

– Я сказала вам всю правду, – просто произнесла она. Роджер в этом уже почти не сомневался.

Уэйт также выглядел отдохнувшим и гораздо более спокойным. Трудно было поверить, что этот человек мог организовать что-то, кроме своей кампании, ставшей для него делом всей жизни. Он подтвердил, что миссис Канлифф принимала финансовое участие в кампании и просто помогала в работе, он также подтвердил, что одним из членов комитета был человек по фамилии Браун, и не отрицал, что, посетив миссис Джексон, узнал, кто ее муж.

– Вы встречались с ним после того дела в Лайгейте?

– В Лайгейте я знал его очень неплохо, – сказал Уэйт. – Когда я понял, что это тот самый Джексон, я не стал терять время понапрасну. Он все равно отказался бы помочь.

– Вы знали сержанта Аткинсона?

– Очень поверхностно.

– А миссис Брей?

– О да, – сказал Уэйт. – Миссис Брей помогала мне многие годы, но, к сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что она прекратила участвовать в кампании. Я не видел ее уже около года.

– Ее сбила машина, и она умерла, – резко сказал Роджер, – разве вы не знали?

– Миссис Брей? – выдохнул Уэйт, и в его глазах появился знакомый параноидальный блеск. – После всего, что она сделала, это какая-то дьявольщина! Как же так, она...

– Мистер Уэйт, можете ли вы объяснить присутствие в вашей штаб-квартире значительного количества наркотика, весьма опасного наркотика?

Уэйт был ошарашен, во взгляде читалось явное недоверие.

Если это была игра, то очень убедительная.

Роджер оставил Уэйта один на один со стенографистом и вернулся в свой кабинет. Сообщения поступали одно за другим, но ни в одном из них не содержалось сколь-нибудь полезной информации. Не было новостей и от Джексона, хотя наблюдавший за улочкой сотрудник позвонил и доложил, что Джексон уже встал.

Роджер отправился к нему. Джексон выглядел усталым и измученным, но продолжал настаивать, что ему нечего скрывать.

– Ну хорошо, – сказал Роджер, – давайте подойдем к этому иначе. Кто-то вторгается в вашу жизнь, пытается разрушить ваш брак и наконец похищает вашу жену. Возможно, на нее оказывалось давление, но она ничего вам об этом не говорила – или же вы сами, не отдавая себе в этом отчета, обладаете определенной информацией, представляющей для кого-то смертельную опасность. Сейчас мы знаем, что за всем этим делом стоят наркотики. Подумайте над этим, хорошо? Перечитайте свой отчет, проверьте каждую мелочь, попытайтесь припомнить все, что проходило через ваши руки, подумайте, какая информация может таить в себе опасность.

– Опасность для кого? – потребовал Джексон.

– Для кого угодно. Вероятно, вы что-то узнали, и не представляете себе всю ценность этого знания.

Роджер не стал возвращаться в Скотленд-Ярд. Вместо этого он поехал в Лайгейт, захватил Коннолли и отправился к доктору Китту. Едва оправившийся от потрясения, ничего не подозревающий старик был мгновенно сломлен, когда ему напомнили о его давнишнем преступлении.

Он клялся, что ничего не знал о шантаже.

Вернувшись в Скотленд-Ярд, Роджер обнаружил несколько новых сообщений по членам комитета кампании Уэйта. Два полицейских инспектора вели непрерывные допросы этих людей, но те все отрицали. Был произведен обыск их домов, личный досмотр вещей, и у шести членов комитета полиция обнаружила следы героина – в складках карманов, за подкладкой, в ящиках столов, в буфетах.

Можно было бы усилить давление на этих шестерых, но маловероятно, что они знали, кто стоит за всем этим. Пока же они все отрицали.

Розмари Джексон все еще была в розыске.

И никаких следов Артура Роули.

В донесении из Лайгейта говорилось: жена сержанта Аткинсона выиграла значительную сумму в футбольный тотализатор "Ансеттс"; таким образом, сведения об источнике ее богатства полностью подтвердились. И, тем не менее, это надо было проверить еще раз. Контора известной фирмы лотерей и тотализаторов "Ансеттс" находилась в Лондоне, и Роджер отправился туда сам. Озадаченный директор фирмы сказал, что списки всех выигравших никогда не уничтожаются, и если полиции необходимо что-то проверить, то к их услугам любая информация.

Проверка не заняла много времени.

Среди обладателей выигрышей, в том числе и крупных, не было ни одного человека по фамилии Аткинсон, и вообще ни одного победителя с лайгейтским адресом.

Получалось, что состояние миссис Аткинсон не имело никакого отношения к тотализатору.

Роджер тут же поехал к ней. Он нашел ее заплаканной, и в присутствии очаровательной дочери было непросто начать разговор.

Миссис Аткинсон клялась, что ей ничего не известно о происхождении этих денег – муж сказал, что выиграл их в тотализатор.

Ни Розмари Джексон, ни Роули в тот день найти не удалось.

Но три члена комитета начали давать показания, все три заявления оказались одинаковыми. Они получали кокаин и героин в штаб-квартире кампании, от Брауна. В бюро был один потайной ящичек, в котором он хранил часть наркотиков. У каждого был список покупателей, которых они регулярно снабжали наркотиками – они написали их адреса и фамилии.

Сам Уэйт никому из них наркотики не давал.

Работа каждого из этих людей позволяла им регулярно бывать в частных домах – двое занимались ремонтом радио– и телевизионной техники, один работал страховым агентом, двое – коммивояжерами, еще один был пекарем. Они получали по десять процентов от реализации, а оставшиеся у них наркотики хранили в потайном отделении бюро. Потом все остатки забирал Браун.