— Лично я таких не встретил! — Хохотнул он, — Уверен, после сегодняшнего вечера «Дисней» будет только рад!

Вежливо поговорили еще немного, и я двинулся к Дэнзелу Вашингтону, который привел на мероприятие Моргана Фримена — видимо, чтобы иметь рядом «черного брата».

Здрасьте, честь, крутые у вас фильмы. Время глумиться!

— Мистер Вашингтон, мистер Фримен, сниметесь приглашенными звездами в моем сериале?

— Что за сериал? — Не стал сразу слать меня подальше (сугубо из вежливости, надо полагать — у меня какбы два "Оскара", таких никто сразу не шлет) Дэнзел.

— Про девочек-волшебниц! — Жизнерадостно поведал я, — Очень популярен среди японских школьников! И там уже снялся Джеки Чан!

— Ничего себе, сам Джеки Чан! — Иронично восхитился мистер Вашингтон, — Простите, мистер Одзава, но у меня совсем нет времени.

Вот я и послан! Смотрим на Моргана Фримена, который смотрит на «черного брата» с некоторым осуждением. Дедушка Фримен, со свойственной ему добротой, ответил:

— Я рассматриваю любые предложения, так что можете попробовать прислать контракт моему менеджеру.

— Спасибо, что не послали меня сразу, как мистер Вашингтон! — Поблагодарил я.

Дэнзел хмыкнул:

— Слушай, пацан…

— Понимаю, не осуждаю и не обижаюсь! — Поспешил успокоить я его, — Еще раз спасибо, мистер Фримен! — И я покинул чернокожую группу людей.

Так, кто тут еще есть? О, Спилберг! Как раз о чем-то разговаривает с Ридли Скоттом — у них неплохие личные отношения, и именно Стивен подогнал Ридли «Гладиатора» в моем старом таймлайне.

— Здравствуйте, мистер Спилберг! — Позволил я себе на правах невоспитанного школотрона влезть в беседу двух больших дядек. Ладно, одного большого и одного поменьше.

— Добрый вечер, мистер Одзава! — С доброй улыбкой поприветствовал меня Стивен.

— Я понимаю, что вы КРАЙНЕ занятой человек… — Застенчиво шаркнул я ножкой.

Ридли от такого несвойственного мне в его глазах поведения гоготнул, а Спилберг поощрительно кивнул:

— Я всегда найду время для такого интересного новичка!

— У меня есть задумка сценария про Вторую мировую… — И я кратенько пересказал «Спасение рядового Райана».

— У меня уже запланирован фильм «Капитан Крюк», но сразу после него я с радостью прочитаю твой сценарий! — Пообещал Стивен.

Такой хороший! Самое время глумиться:

— А можно вас попросить сняться в моем сериале приглашенной знаменитостью?

— Можешь даже попросить снять эпизод! — Хохотнул Спилберг, и, первый за весь вечер, спросил: — А что у тебя с глазами?

Забыл совсем! Сняв линзы, проморгался и пояснил:

— Небольшая шутка для моих соотечественников! — Улыбнулся я, и, заметив, что Оливер Стоун освободился, попрощался: — Мы пришлем вам бумаги! Спасибо большое, мистер Спилберг!

— Поздравляю с победой, мистер Скотт! — Обратился я к культовой личности.

— Прими и мои поздравления! — Улыбнулся Оливер и сработал на упреждение: — Я прочитал книгу. Ее ведь не ты написал?

— Невеста моя, — Покачал я головой и указал на Хэруки, — О ее дедушке!

— Красивая девушка! — Кивнул мистер Скотт, — И талантлива! В бонсаях я ничего не понимаю, но история — отличная. У меня уже запланирован фильм о группе "Дорз", но потом я с удовольствием возьмусь за экранизацию этой книги!

Балдеж!

— Спасибо огромное, мистер Скотт! — Поблагодарил я и, так как потребные мне "неймы" кончились, отправился к своим.

— Достал для «Зачарованных» Спилберга и Фримена! — Поделился радостными новостями со своими любимыми япошками, — А еще Оливер Скотт согласился снять фильм про твоего дедушку! — Улыбнулся Хэруки.

— Правда? — Обрадовалась она.

Я кивнул, и Акира Куросава выдал свое авторитетное мнение:

— Я глубоко уважаю Аоки Ринтаро-сенсея, и могу часами любоваться его работами.

— Я передам дедушке ваши слова, Куросава-сенсей! — Низко поклонилась лучшая девочка.

Далее пришло время питаться. Шампанское «Пайпер-Хайдсик» мне пока не положено, равно как и вина Братьев Венте, поэтому пил свежевыжатые соки и налегал на деликатесы — копченый шотландский лосось с икрой, отбивные из телятины, вызвавший приступ умиления рис, кунжутные блины с грибами шиитаке, и, внезапно, жаренные кабачки. На десерт давали миндальный торт, украшенный клубникой с муссом из белого шоколада. Вкуснятина!

По завершению афтерпати отправились сразу в аэропорт, и, уж не знаю, как остальные, а я надеялся не появляться в Америке еще долго — надоела загнивающая!

В летящем по ночному небу самолете долго ворочался и не мог уснуть, понимая, какой ящик Пандоры меня угораздило открыть. ТРИ ОСКАРА! Когда такое было? Что это, как не триумф японского кинематографа? И как символично — от старости (Куросава) через «взрослость» (мой без пяти минут брат Такеши) к юности в моем скромном лице. Нас же на сувениры порвут! Ладно, понадеемся на воспитанность соотечественников. Едва я немного успокоился, в голову пришла новая мысль — учебный год почти закончился, а вместе с ним закончился и первый год моего «попадания». Что сделано? Ой много всего! Можно ли было сделать больше и лучше? Разумеется! Но «больше и лучше» можно вообще всегда и везде, поэтому и париться не стоит. Жить надо настоящим или хотя бы будущим. На лицо выползла улыбка — совсем скоро как минимум треть школы будет называть меня «семпай», и это очень приятно! Но есть и повод для легкой грусти — нас покидают третьегодки, которые есть и среди членов моего фан-клуба. Хорошо, что Сакура-семпай останется с нами еще на год — она, без преувеличения, душа нашего литературного клуба. Стоп! По спине пробежал холодный пот — все знают, в какой клуб я хожу, а значит…

Застонав, пошел в «женский» закуток. Аккуратно заглянув за ширму под взглядом и не подумавшей меня остановить стюардессы — чтобы убедиться, что не увижу ничего неприличного — прокрался к сопящей Хэруки и нерешительно остановился — не будить же эту прелесть! Испытав взрыв умиления, аккуратно пошел назад — разговор подождет до утра.

— Иоши! — На пределе слышимости окликнула меня лучшая девочка.

Обернувшись, вернулся и прошептал:

— Нужно поговорить о школьных делах.

Девушка кивнула и с зевком уселась в кровати. Хе, пижама-одеяло!

Прошли в пустой по случаю поздней ночи ресторан, попросили чаю и кексиков, и я перешел к делу:

— Мне придется уйти из литературного клуба.

— М? — Подняла бровки Хэруки.

— Все знают, в каком клубе Йохоку я состою…

— Боишься, что тебя смоет цунами из первогодок? — Хихикнула она, зевнула и потерла глазки.

— Прости, что разбудил, — Покаялся я.

— Ничего! — С улыбкой покачала она головой, — Я рада, что ты решил со мной посоветоваться, — Вздохнула, — Сакура-семпай на тебя обидится.

— А ты?

— А я вижу тебя каждый день, а иногда и ночь! — Подмигнула девушка.

— Значит, решено! — Хищно воткнув вилку в кекс, подвел я итог, — Еще один фан-клуб мне не нужен. А Сакура-семпай… — Пожал плечами, откусил кусочек, прожевал: — За «Нинтендо» она мне что угодно простит!

— Остался куратор Такеши, — Заметила девушка.

— Куратор Такеши, вместе с нашим уважаемым директором, будут успокаиваться красующейся в витрине со школьным наградами копией «Оскара», — Хохотнул я, — Это уж точно не проблема!

— «Одзава-кун!», — Откашлявшись, спародировала директора Оку Хэруки: — «Мы просим тебя курировать литературный, манга— и киноклубы».

— Твою мать! — Бросив вилку, схватился я за голову.

Лучшая девочка беззаботно рассмеялась, целиком засунула кекс в рот, запила чаем и, дожевывая на ходу, потрепала меня по голове и пошла досыпать. Такое поведение для нее не свойственно, значит сильно устала. Устал и я, так что без аппетита дожевал кекс — японцы еду не выбрасывают! — и отправился спать, решив оставить завтрашние проблемы завтрашнему мне.

В аэропорту все прошло спокойно — даже ни одного журналюги не было, не говоря уж о ликующей толпе. Немного обидевшись на такое пренебрежение, придумал объяснение: прилетели мы ранним утром, а сегодня — рабочий день, и по такому никчемному поводу как три Оскара ни один здравомыслящий японец отгул брать не станет. Это что касается простых людей, а журналисты…