Высшие офицерские чины удостоились так же утепленного брезентового VIP-шатра в первом ряду. Оттуда к нашей машине прямо сейчас двигается уже знакомый генерал в сопровождении «звездочек» поменьше. Форма одежды, надо полагать, парадная.

— Как добрались? — Проявил заботу генерал, когда мы выбрались из машины, удивленно покосившись на ноги майора — в машине нашлись чудовищно-розовые резиновые шлепки.

— Нечаянно испортил Тимофею Матвеевичу казенные ботинки, — Покаялся я.

— Это были личные, — Зачем-то поправил он меня, заметил, что генерал начал багроветь, и вытянулся по стойке «смирно», присоединившись к давно так стоящему ефрейтору.

— Ботинки мы с товарищем майором обсудим потом, — Пообещал генерал, приобнял меня за плечо и повел к рабочему месту: — Ничего, что вот так, в военно-полевых условиях? — Добродушно подмигнул.

Ути какой хороший дедушка тут у нас!

— Ничего, так даже интереснее! — Улыбнулся ему я, — Меня первый раз так много народу слушать будет, спасибо огромное за такую честь! — Честно признался я ему.

Глобально-то народу гораздо больше, но в моменте столько не собиралось — тупо не было площадей, поэтому народ растягивался в очередь.

Генерал умиленно покивал, и мы втроем, включая не желающего от меня отлипать Николая Степановича, прошли на сцену. По пути я обозначил проблему:

— Геннадий Васильевич, меня на родине не поймут, если я буду кланяться чужим военным.

— Разумно! — Не стал заморачиваться по этому поводу генерал, подвел меня к краю сцены, укоризненно посмотрел на какого-то капитана, и последний быстро вытащил на сцену еще один микрофон — на стойке.

Бардак!

Народ по команде офицерского состава начал вставать на ноги, но Геннадий Васильевич их обломал:

— Коллективный поклон — отставить! Садись!

Далее генерал толкнул речугу о том, какого замечательного мальчика он добыл для личного состава, нам похлопали, он усадил меня за стол, и я пару минут поговорил о большой чести. Народ впечатлился, похлопал, и начал задавать вопросы — для этого младшим чинам приходилось гордо маршировать под испытующими взглядами офицеров через проход с самых задних рядов до микрофонной стойки. Вопросы были аполитичными и сугубо платиновыми: «А правда, что в Японии…» (половину ответов на эту категорию я выдумал, потому что и сам не в курсе), или «А сколько будет икс умножить на игрек?», но встречались и интересные: «Кто круче — Сталлоне или Шварценеггер?» или «А скоро выйдет Терминатор 2?».

— Начнут снимать этой осенью, закончат весной следующего года! — Слил я корпоративный инсайд — "Тристар" же подразделение "Сони"! — очень порадовав этим контингент.

— Песню спой! — Раздался откуда-то «глас народа».

Согласен — мне тоже скучно!

— Дадите гитару — спою!

Генерал и посольский напряглись, но первый все-таки дал отмашку капитану-звукачу, который принес вполне приличный инструмент. Увы, звукоснимателем и не пахнет, поэтому он помог мне правильно расположить микрофоны.

Усевшись, провел по струнам — настроена! — и пояснил:

— У меня есть старший товарищ — дядя Федор… — Народ гоготнул, — Он служил в советской армии, и по его рассказам я написал немножко песен. Буду признателен, если вы их послушаете и выразите свое мнение!

Военные поощрили меня аплодисментами, и я зашел сразу с козыря:

— Скорый поезд к дому мчится… [ https://www.youtube.com/watch?v=WrQVuZryaW4&ab_channel=MP3Nice ]

Ой, что тут началось! Блин, офицерский состав морщится, такого нам не надо!

— Здравствуй, небо в облаках… [ https://www.youtube.com/watch?v=ts1MlOjFAD4&ab_channel=МэйТар ]

Во, теперь довольны вообще все! И еще разок первую! И еще разок вторую! И еще разок первую…

— Потому что нету больше армейских песен! — С улыбкой развел я руками в ответ на вопрос из зала, вызвав настоящую истерику у младших чинов.

Вообще, они, конечно, есть, но не хочу так рисковать — я же хороший мальчик, и матерное петь не стану!

Генерал усмехнулся и разрешил спеть неармейское. Поиграв еще сорок минут всякое безобидное англоязычное, поблагодарил за внимание и ушел со сцены под овации и свист. Встретившись с генералом у выхода, был им отконвоирован в «штабную палатку», где по его личной просьбе записал текст и аккорды первых двух песен. После этого меня передали переобувшемуся в по-настоящему казенные ботинки майору, мы погрузились в УАЗик, и по буеракам отправились в «активную» часть полигона — стрелять и кататься на танке.

— Ух, мощь! — Оценил я, расстреляв шлакоблочную стену из установленного на Т-72 НСВТ.

На голове — шлемофон, но грохот все равно оглушительный.

— Что ты говоришь, Иоши? — «Шлемофонированный» майор тоже немного оглох.

На полигоне провели больше двух часов — поначалу вояки явно испытывали дискомфорт и готовились меня скрутить, если что-то пойдет не так, но быстро поняли, что я благоразумный мальчик, и выданным оружием размахивать не собираюсь, полностью соблюдая технику безопасности, и успокоились.

— Поехали назад, говорю! — Проорал я в лицо майору, он рявкнул в открытый люк, и мы покатили к оставшемуся в паре сотен метров позади УАЗику.

Сидя на дребезжащем танке, радостно уворачивался от веток уцелевших деревьев и старался держаться покрепче. Николай Степанович, будучи человеком сугубо гражданским, от всего происходящего бледнел и потел, явно жалея, что пошел у генерала на поводу. С последним мы еще увидимся — нужно поблагодарить и сфоткаться на память с офицерами и отличниками боевой и политической.

Поблагодарив танковый экипаж, мы с посольским около УАЗика переоделись из выданного нам, попахивающего выхлопом (танк это тебе не слон — воняет как надо!), ХБ обратно в костюмы, и Тимофей Матвеевич с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил:

— Как впечатления, Иоши?

— Мне все очень понравилось! — Ответил я, — С такой вкусной кашей ваши военные должны быть просто супер солдатами!

Каша из полевой кухни оказалась настолько нереалистично вкусной, что десяток имевших честь разделить со мной обед солдатиков прослезились.

— Я передам твои комплементы поварам! — Просветлел лицом майор, и мы поехали в «штаб».

— Давайте я вам из Японии ботинки пришлю! — Решил я загладить вину.

— Боюсь, как служащий Советской Армии, я не могу принимать от тебя подарки, — Развел он руками.

— Фотография! — Напомнил Николай Степанович.

Майор Петров густо покраснел.

— Плохой из вас шпион, Тимофей Матвеевич, — Скорбно вздохнул я, — Четыре часа — и уже спалились!

Сменили мы машину, но не водителя, и ефрейтор за рулем позволил себе гоготнуть.

— Четыре наряда! — Моментально отыгрался на нем майор.

Потянул офицера за рукав, и на ухо (чтобы не подрывать авторитет в глазах подчиненного), попросил:

— Мне нравится наш водитель! Давайте вы наряды снимете, а я похвалю вас перед генералом посильнее!

Майор кивнул, но сразу обнулять наказание не стал — опять-таки во имя авторитета.

После фотосессии и пары слов на камеру о том, какие молодцы местные в целом, генерал с майором — в частности, и насколько велика честь, подкатил к Геннадию Васильевичу:

— Есть одна тема, нам бы ее обсудить втроем с Николаем Степановичем.

Генерал кивнул, и мы втроем зашли в штабную палатку, шуганув оттуда парочку офицеров поменьше.

— Есть такая штука — танковый биатлон….

Потратив десяток минут на объяснения и запись тезисов, рассказал про биатлон.

— Слушай, а почему ты это своим не отдашь? — Спросил генерал.

— «Своим» — это которые оккупанты? — Вопросом ответил я, исподлобья посмотрев на мужика и пожал плечами: — Да и НАТОвцы про такое знают, где-то что-то когда-то проводили. Хотите — забирайте, нет — спасибо вам за теплый прием!

Развернувшись, направился к выходу из палатки, напевая себе под нос:

— Советский Союз бьет заклятых врагов…

— Стоять! — Скомандовал Геннадий Васильевич.