Рот Девон приоткрылся. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Себастьяна, сдерживая в то же время смех. У него вдруг возникло безумное желание подойти к ней, взять за подбородок и накрыть смеющиеся уста поцелуем.

Отбросив эту мысль, Себастьян ответил за Девон:

– Значит, подходит? Отлично. И знаете, Девон? Вы свободно можете заходить в любую комнату – в какую только захотите. И уверяю вас, что при свете дня они выглядят куда приятнее. И тогда я могу не беспокоиться, что вы в ночной темноте скатитесь кувырком с лестницы.

– Спасибо, что вы так заботливы, – еле слышно произнесла Девон.

– Это доставляет мне удовольствие.

Помоги ему святые небеса, но оно и на самом деле так. Она снова улыбнулась той бесконечно светлой улыбкой, от которой у Себастьяна перехватывало дыхание. Еще долго после того, как дверь в комнату Девон захлопнулась с легким щелчком, он молча стоял в прихожей, пока не задал самому себе вопрос, уж не сошел ли он с ума.

Выходит, что он умудрился приютить не одного подкидыша, а двух.

Когда Девон проснулась, Уэбстер уже сидел возле ее кровати, глаза у него сияли, а хвост так и ходил из стороны в сторону. Он уже не выглядел таким уродцем, как ночью, но Девон была права, сказав, что искупать его просто необходимо.

Они с Танзи справились с задачей, но во время процедуры Девон сделала вполне ошеломительное открытие. Вернее сказать, даже два открытия. Первое ее насмешило и не имело особого значения. Что касается второго… в общем, Девон даже не знала, как довести о нем до сведения Себастьяна и сможет ли она это сделать.

Потом Танзи повела ее по дому. И в какую бы комнату они ни заходили, Девон тотчас приходила в голову мысль, что Себастьян был прав. При свете дня дом выглядел еще лучше. Элегантная лепнина обрамляла потолки, окна и двери; мебель сочетала в себе роскошь с удобством. Со вкусом подобранные букеты цветов украшали многие столы и столики, радуя глаз и наполняя воздух свежестью своих ароматов. Было еще самое начало года, и Девон дивилась про себя, откуда же взялись эти цветы в такое время. Спрашивать она не хотела, даже у Танзи, чтобы не обнаружить свою неосведомленность.

Ужасную погоду прошедшей ночи сменил яркий солнечный день, напоминая о тепле грядущей весны. Танзи показала Девон из окна маленький садик за домом. Когда горничная ушла, чтобы заняться своими делами, Девон накинула на плечи теплую шаль – еще один предмет, позаимствованный из гардероба отсутствующей Джулианны, – и вышла подышать воздухом.

Садик, полный красиво подстриженных кустов и деревьев, окружен был со всех сторон красной кирпичной стеной. Девон пришла в восторг при мысли о том, как здесь должно быть чудесно летом, когда распускается пышная зелень, когда все цветет и благоухает. Пройдя под деревянной аркой, она направилась по дорожке к каменной скамье в дальнем углу садика. Запрокинув голову, подставила лицо солнечным лучам, чувствуя, как кружит возле нее легкий ветерок. Когда начало смеркаться, она с неохотой вернулась в дом.

Она пообедала у себя в комнате, потом спустилась в библиотеку. Едва она уселась в кожаном кресле, которое так манило ее прошлой ночью, когда она, пробираясь по дому, заглянула сюда, как услышала низкий мужской голос:

– Привет.

То был Джастин. Она ощутила нечто вроде разочарования от того, что это не Себастьян. Боже милостивый, что это на нее нашло? Чего ради ей захотелось снова увидеть Себастьяна? В этом желании нет ни малейшего смысла, просто ни малейшего, особенно если вспомнить, какого он мнения о ней. И о том, как она теряется в его присутствии, в какой беспорядок приходят ее чувства, какой неуверенной в себе она становится. Но ведь при всем том она нисколько его не боялась и всегда готова поспорить с ним.

Сказать по правде, Девон благоговела перед ним. Он отличался от всех мужчин, каких ей доводилось знать. Мужчины, посещавшие «Воронье гнездо», вечно чванились, хвастались своими достоинствами и успехами. Ей это всегда казалось неуместной навязчивостью.

Себастьяну во всем этом не было необходимости. От него исходили почти непоколебимая уверенность в себе и столь же непоколебимое самообладание. Он мог не говорить ни слова. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, какими способностями и возможностями обладает этот человек.

Он ее завораживал, несмотря на то что она терпеть не могла того, что про себя называла его высокомерием.

Но прошлой ночью он был таким славным. Просто милым. Он не хотел оставлять в доме приблудную собаку, но позволил ей это сделать. Он не рассердился на нее за то, что она бродила по его дому среди ночи, словно воровка, которой он ее и считал.

Девон не могла забыть о той ночи, когда она выбралась из постели и заявила, что немедленно покинет его дом. Кончилось это тем, что она свалилась ему на руки. О дальнейшем ее воспоминания были туманными, но Девон могла бы поклясться, что Себастьян дотрагивался до ее лица, до ее губ, дотрагивался так нежно и осторожно, что она и сейчас готова была заплакать при мысли о его прикосновениях…

Она постаралась прогнать будоражащие душу воспоминания и сосредоточила внимание на человеке, который стоял перед ней. Ей нравится Джастин, твердо сказала она себе. Он держится с непринужденной уверенностью, но в этой уверенности нет ничего претенциозного – по крайней мере в обращении с ней, – и это было Девон по душе. Знает она Джастина недолго, но в отличие от Себастьяна, в присутствии которого она почти теряет дар связной речи, с его младшим братом разговаривать ей легко и просто. Не далее как вчера он говорил ей, что дни его проходят в карточной игре, верховой езде и на скачках, а ночи – в погоне за тем, что не предназначено для женских ушей.

Девон, разумеется, насторожила уши.

– Так вы повеса, – проговорила она весьма неодобрительно.

Джастин щелкнул каблуками и подмигнул ей:

– Самый красивый мужчина в Англии, как говорят.

Девон даже не стала размышлять на эту тему. Красивый, да. Но самый ли красивый? С ее точки зрения, самым красивым мужчиной в Англии был Себастьян. Она несколько секунд молча смотрела на Джастина, потом сказала:

– Вы, стало быть, в восторге от самого себя, сэр?

– Это просто самый лестный из эпитетов, которыми жалует меня молва, – ответил он с усмешкой. – Я также известен как распутник, негодяй и так далее, но я не стану повторять более сильные определения в вашем присутствии.

– Сомневаюсь, что вы такой скверный.

– Уверяю вас, что так оно и есть. Себастьян – вот истинный джентльмен в нашей семье. К тому же он герой войны, он перевязывал раненых под огнем врага во время битвы в Пиренеях. Смею сказать, что он стал настоящим врачом. У него терпение святого.

Девон ничуть не удивилась, узнав, что Себастьян вел себя как герой, – она принимала это как свойство его натуры. Но насчет терпения… туту нее были сомнения, с которыми она ничего не могла поделать…

Сейчас Джастин устроился в кресле напротив нее. Но как только он это сделал, по его лодыжкам прошелся влажный холодный нос.

– О, привет! Это кто такой?

Девон рассказала ему о событиях минувшей ночи и добавила:

– Не думаю, чтобы вашему брату это доставило удовольствие.

– Ему не привыкать: когда мы все трое были еще детьми, Джулианна вечно приносила домой пострадавших животных. Однажды, помню, притащила белку, упавшую с дерева. Мать, конечно, подняла крик.

– Ваша мать тоже живет в Лондоне?

По лицу Джастина скользнула тень. Была ли то тень печали или чего-то другого? Помолчав немного, Джастин ответил:

– Нет. Наши родители умерли… – Он снова примолк ненадолго, потом сказал: – Я собирался уходить, но Себастьян сообщил мне, что вы здесь, вот я и зашел повидать вас.

– Разве он дома? – Девон старалась говорить равнодушным тоном, но это давалось ей с трудом. – Он упомянул вчера, что приглашен куда-то сегодня вечером.

– Да. Вдовствующая герцогиня Каррингтон дает бал. Себастьян наверху, он одевается. Боюсь, что меня нет на этот раз в списке приглашенных. Видите ли, репутация в высшем обществе зависит от отношения герцогини к вам – одобрительного или наоборот. Полагаю, что герцогиня терпит меня только потому, что жалует Себастьяна. Но я не собираюсь коротать вечер в сожалениях и обиде. Все эти приемы такая скука.