В принципе, с его доводами Сергей не спорил, но, считал недостатками такого расположения завода малочисленность окружающего населения, негде набрать достаточное количество рабочих. Кроме того, постройкой плотины с водяными колёсами, он пытался подтолкнуть мастеров и промышленников королевства к использованию маломальской механизации ручного труда. Чем больше власть имущих увидят экономический эффект от водяных колёс, тем быстрее начнут внедрять подобные приспособления у себя на производствах. В Мурсию никого на аркане не затащишь, а в Портсмуте, недалеко от Лондона, сам король и его приближённые бывали часто. Торговцы и мастера ещё чаще, ибо ещё четыре года назад город стал крупнейшим торговым портом королевства, куда прибывали суда со всей Европы, от Кадиса на иберийском полуострове, до Белого моря и Новгорода. Не обладая властными полномочиями, Лосев пытался подтолкнуть технический прогресс на Оловянном острове иными мерами. Не столько личным примером, как завистью и стремлением добиться большей прибыли, это самые надёжные двигатели прогресса. Одновременно он хотел применить водяной движитель к первой механической пилораме, верфь в Портсмуте постоянно страдала от недостатка высушенной древесины. Пилить доски в другом месте своих владений граф не собирался, уже два года, как он запретил вырубку строевого леса.

Более того, через год к нему присоединился король, под большим напором со стороны волхвов и Судислава, в частности. Ярослав запретил вырубку строевого леса во всех королевских угодьях, ввёл огромный налог на рубку корабельного леса в иных землях королевства. Потому все верфи Портсмута уже второй год работали на привозном сырье, дубы и корабельные сосны привозили с материка, порой пригоняя огромные плоты через Па-де-Кале, иногда буксируя баржи, гружёные лесом. Кроме чисто монополистических идей сохранения первенства в количестве кораблей, в такой затее были экологические моменты сохранения реликтовых лесов острова, которые оказались абсолютно нетронутыми, особенно вдали от береговой линии. Была в этом и третья мысль, на которую, собственно, и повёлся Ярослав. Он понимал, что рано или поздно правители материковых стран, занятые сейчас непрерывными войнами друг с другом, спохватятся и начнут строить корабли, развивать торговлю. При наличии огромных запасов леса на своей территории, те же франки, иберы и мавры быстро догонят и перегонят островное королевство по торговым и военным флотам.

Однако, если к тому времени все удобно расположенные леса будут изведены и проданы, такой рывок замедлится по нескольким причинам, где не последнюю роль будут играть удалённость нужных лесов от моря и привычка продавать строевой лес островным купцам. Результатом королевских указов стало полуторное удорожание постройки кораблей и резкое сокращение их выпуска. Если раньше с верфей Портсмута сходили в год по пять-восемь кораблей, то последний год мастера спустили на воду всего два корабля-тройки. Основной причиной такого снижения стало отсутствие выдержанной древесины. В Лондоне и других портовых городах спускали на воду и того меньше, по одному-два корабля в год. Причём, почти все мастера копировали с небольшими изменениями удачную конструкцию тройки, как самый ёмкий и быстроходный корабль современной Европы. Быстроходнее получилась лишь двойка, на постройку которой никто, кроме графа не решался. Личная флотилия Лосева насчитывала двадцать троек и три двойки, первая "Чайка" давно отслужила и катала ребят по заливу, осталась учебным судном для будущих моряков. Для них, моряков, граф выстроил морское училище, куда вербовщики заманивали парней со всего острова, главным пряником выступала возможность посмотреть мир, дальние страны, и неплохо заработать при этом. После года обучения парни получали места на новых судах соответственно с полученными знаниями. Кому-то суждено было в первое плаванье отправиться штурманом, кому-то боцманом, кто-то находил своё место среди пушечных нарядов, а большинство шло простыми матросами, не теряя надежды выслужиться в кормчего с полученным опытом.

Кормчими кораблей Ярила назначал моряков после нескольких лет плаванья, желательно, участвовавших в морских сражениях. Он давно вырос в опытного морского волка, женился на девушке из Прикамья, она родила ему первую дочь. Жили родственники в Портсмуте, в доме на набережной, как полагается семье адмирала. Ярила гордился своими моряками и не раз доказывал их стойкость и силу на море. За последние годы славяне с Оловянного острова обеспечили спокойное мореплаванье в Северном море и дальше вокруг Скандинавского полуострова, на Балтике. Если пять лет назад каждое плаванье торговцев сопровождалось двумя-тремя морскими сражениями, порой на торговые караваны нападали до сорока драккаров и лодий, то за прошлый год парни отразили всего одно нападение за сезон. Плаванья в северных морях становились скучнее, морские карты северного побережья Европы сводили на нет элемент случайности, и кораблекрушений за последние два года подопечные Ярилы не допустили.

Южнее Кадиса Сергей пока запрещал плавать, до поры до времени придерживал боевой напор своего шурина, мечтавшего собрать десяток кораблей и добраться до берегов западной Африки, избавиться от посредников-мавров в торговле. Лосев не хотел портить отношения с маврами окончательно, хватало забот в Европе. Уже полгода бродили слухи о готовящемся крестовом походе против язычников-славян, захвативших английское королевство. Генрих Нормандский и епископ Кентерберийский, на фоне возвращавшихся из первого крестового похода рыцарей, уговорили папу объявить второй крестовый поход. Урбан Второй зимой тысяча сто первого года объявил долгожданный по обе стороны Ла-Манша, Второй крестовый поход против язычников. Богатство славянского королевства и его торговцев настолько бросались в глаза, что практичные рыцари сочли близких соседей достаточной добычей. Зачем тащиться за тридевять земель в жаркую Палестину, когда совсем рядом есть не менее богатая страна с хорошим климатом, обещавшая, кроме добычи, уже выстроенные замки и земельные владения.

Среди рыцарей, рвавшихся во Второй крестовый поход, больше пяти сотен были выходцами из Оловянного острова, за время странствий потерявших всё, земли, замки, родных и перспективу устройства в будущем. Эти воины давали друг другу клятву сражаться до последней капли крови, не сдаваясь в плен. На мирных горожан подобные фокусы действовали весьма внушительно, заставляя забыть о бесславном поражении предыдущей армии вторжения, пять лет назад. Всю зиму государства Европы собирали силы для решительно удара по язычникам, свившим своё змеиное гнездо рядом с оплотом католицизма, Францией. По разноречивым сведениям от прибывавших торговцев, в Нормандию к побережью Ла-Манша, к началу лета съехались двадцать тысяч воинов и рыцарей. Славянские торговцы после окончания весенних штормов перестали посещать французское побережье, выбирая торговые маршруты на север, в Новгород и Белое море.

Люди по обе стороны пролива были готовы к войне и ждали одного, приказа на форсирование водной преграды. Потому два друга спешили насладиться последними мирными часами перед кровавыми событиями. Две трети королевской артиллерии уже неделю ждали гостей на юго-восточном побережье острова. Конные стрелки патрулировали весь берег пролива, а патрульные парусники выпили всю кровь своим видом у полководцев крестового воинства. Не желая сталкиваться со славянскими парусниками в море и терять людей во время плаванья, нормандские, французские, немецкие, итальянские и даже польские воины ждали штиля, собираясь переплывать пролив в самой узкой части на вёслах. Более четырёх сотен разнокалиберных судёнышек скопились в портах и вдоль всего нормандского побережья. Воины в ожидании команды на выступление занимались привычным делом – пьянством и другим сопряжённым с ним отдыхом. Полученные авансы были скоро спущены в кабаках и тавернах, злые и трезвые воины стали добирать в небольших селениях, доводя дело до вооружённых восстаний селян.