Но пока такой возможности не было, юный Радзивил пытался привлечь внимание княжны светскими манерами и речью.
Пришпорив коня, он догнал Королевскую дочь с Эвелиной и учтиво поклонился им в седле.
— Принцесса, позвольте мне обратиться к княжне, — соблюдая этикет, испросил он разрешения у Королевны.
— Как я могу вам запретить? — подражая матушке, вскинула подбородок Эльжбета. — Если княжна пожелает выслушать вас, говорите, княжич!
— Панна Эва, я не могу забыть день, когда ваше покровительство на турнире принесло мне победу! — лаская слух девушек бархатным голосом, произнес наследник магната. — Как бы я хотел, чтобы вы всегда вдохновляли меня на подвиги!
— Вы преувеличиваете мои заслуги, княжич, — опустила взор Эвелина, — победу в турнире вам принесла рыцарская доблесть, а не мое покровительство!
— Скромность придает вам еще больше очарования! — воскликнул, прижимая руку к сердцу, Владислав. — Но она не помешает мне служить вам как своей даме. Я храню вашу перчатку на груди, и все мои подвиги отныне посвящены Вам!
Еще раз поклонившись девицам, княжич ускакал вперед.
— Он что, выбрал тебя на турнире дамой сердца? — подняла на Эву изумленный взгляд принцесса. — Почему ты мне не сказала об этом?
— Я не придала сему значения, — зарделась от смущения княжна.
— Хороша подруга, ничего не скажешь! — с притворной строгостью, нахмурила брови Эльжбета. — А я-то думала, у тебя от меня нет секретов! Поступишь так еще раз — я с тобой поссорюсь!
— Право, я не могла помыслить, что для тебя сие столь важно! — попыталась оправдаться, в глазах подруги, Эвелина.
— Для меня важно все, связанное с тобой! — принцесса попыталась придать лицу выражение обиды, но смеющиеся глаза выдавали ее истинные чувства. — Впредь от меня — никаких тайн!
— Согласна! — с готовностью ответила княжна. — Только ты ведь знаешь, я не смогу ответить на страсть Радзивила…
— А я и не говорю, что ты должна отвечать на нее! — рассмеялась Эльжбета. — Но, согласись, забавно созерцать, как сей павлин из кожи вон лезет, чтобы понравиться тебе!
Над лесом вновь зазвучали волторны, оповещая охотников о том, что загонщики в чащобе обнаружили зверя и гонят его на открытое место, к опушке.
Заслышав трубный звук, охотники подобрали поводья и вынули из чехлов короткие охотничьи копья. Каждому из них хотелось собственной рукой добыть трофей…
…Трубя в рога и поднимая трещетками шум, егеря гнали по лесу молодого самца вепря. Таких кабанов, не достигших размеров взрослого зверя, охотники именовали подсвинками и не считали особо ценной добычей.
Лишь рослый и сильный красавец, украшенный загнутыми клыками, мог претендовать на право украсить собой пиршественный стол своего победителя.
Но у загонщиков не было выбора. Подсвинок, коего они пытались выгнать на опушку, был единственным представителем семейства вепрей, выслеженным ими за полдня бесплодных поисков в чаще.
Занятые своим делом, королевские слуги не заметили двух человек, притаившихся в густых зарослях папоротника. Одному из них на вид было не менее сорока лет, другому нельзя было дать больше тридцати.
Одетые в неприметное платье зеленого и коричневого цветов, они были едва различимы среди лесной зелени, и едва ли кому из егерей могло прийти на ум, что кроме них в лесу есть и другие охотники.
— Как мыслишь, они не навредят нам? — обратился младший из притаившихся в засаде мужчин к своему товарищу, когда загонщики скрылись из виду.
— Вряд ли, скорее, помогут… — криво усмехнулся тот в щетинистую бороду. — Когда сии олухи выгонят подсвинка на открытое место, все пойдет, как по маслу, и нам никто не помешает свершить то, для чего мы сюда пришли!..
— Мне бы твою уверенность! — опасливо огляделся по сторонам его молодой напарник. — С чего ты решил, что все пройдет гладко?
— С того, что занимаюсь своим делом добрые четверть века! — ухмыльнулся бородач. — Мне приходилось загонять вепрей еще для старого Бур-Корибута, отца Ксаверия…
Помню, как-то выследили мы с покойным батюшкой одного зверя. Настоящий исполин, таких ныне уже не встретишь. Рыло — таран стенобитный, клыки — турецкие сабли. Ятра что кистень о двух грузилах! Увидал нас да как ринется с разбега!..
— Ну, положим, рыло да клыки ты видел, пока он к вам бежал. А ятра когда успел разглядеть? — недоверчиво воззрился на рассказчика, его молодой собрат.
— Когда он, сбив меня с ног, прошел надо мной. Кабы лишь узрел! Я по глупости хотел его за задние ноги ухватить да рожей налетел на ятра. У меня аж искры из глаз посыпались, словно кто кошельком со свинцовой дробью ударил!
Напарник бородача ехидно хихикнул.
— Что зубы скалишь? — обиделся, тот. — Случись такое с тобой, тебе бы не до смеха было!
— Да я не смеюсь… — ответил его приятель, с трудом подавляя желание, расхохотаться. — Просто дивно как-то…
— Дивно, — кивнул, соглашаясь с ним, бородач, — поживешь с мое — не такие дива увидишь! Ладно, хватит язык упражнять! Ты еще не забыл, зачем мы здесь?
Молодой охотник не забыл. Вместе с бородачом они подняли настил из срезанных веток, под которым лежало связанное чудовище.
Это был самый настоящий вепрь, матерый секач со щетинистым гребнем на холке и огромными острыми клыками. Если он и уступал в размерах исполину, о котором говорил старший из охотников, то явно не намного.
Маленький красноватый глаз зверя глядел на своих пленителей мутным, неприязненным взором. Если бы не стянутые веревкой ноги, вепрь наверняка бросился бы на них и разорвал в клочья.
— А не захочет ли он отобедать нами, когда мы его развяжем? — с сомнением почесал в затылке молодой егерь. — Гляди, как смотрит!
— Зря я, что ли, вливал ему в глотку дурманящее зелье! — презрительно фыркнул бородач. — Он не сразу оклемается. Но когда встанет на ноги — берегись! Посему, развязав его, мы отойдем подальше. Так нам будет безопаснее во всех смыслах…
Я без малого месяц прикармливал зверя мясом, чтобы разжечь в нем хищный огонь. А последние сутки еще и не давал есть. Так что он с ходу растерзает всякого, кто попадется ему на пути!
— Только вот с чего ты решил, что княжна в сей миг останется одна! Королевна, шляхтичи, челядь разная — что же, они все ее покинут? Скорее, наоборот, кинутся на зверя скопом!..
Боюсь, не сносить нашему вепрю головы!
— А ты меньше бойся! Все выйдет по-задуманному. Когда нам будет нужно, княжна останется в одиночестве. Мыслишь, зря я позволил дуракам-загонщикам выследить подсвинка?
Едва он выскочит на опушку, вся вельможная знать устремится с копьями к нему. Княжна же, сказывают, не любит крови и посему отстанет от прочей шляхты. Тогда-то ей и придет конец…
Воистину, пан Ксаверий не глуп. Нужно иметь недюжинный ум, чтобы так хитро все рассчитать!
— Ну вот, сдается мне, пришло наше время, — произнес бородач, прислушиваясь к звукам охоты, — отпускаем зверя и уходим.
Разрезав путы на ногах лесного чудища, он встал с колен и неслышной походкой двинулся вглубь чащи. Его молодой помощник последовал за ним.
С минуту вепрь лежал неподвижно, затем к нему стали возвращаться силы. Встав на ноги, он чутко прислушался к окружающим его запахам.
Первым желанием зверя было догнать и растерзать своих обидчиков, столько времени державших его взаперти. Но они уже скрылись в чаще, посыпав свои следы перцем, что лишило свирепого исполина возможности отыскать их по запаху.
Зато с равнины до чуткого кабаньего нюха долетали иные ароматы, пробуждавшие в звере аппетит. Мясная прикормка, коей его потчевали недавние пленители, давала о себе знать. Запах лошадиного пота напомнил вепрю сладкий вкус конины.
Не побрезговал бы он и человеческой плотью, к коей его также приучали егеря Бур-Корибута. Ощутив нешуточный голод, зверь двинулся к опушке, где его ждала обильная добыча…
— Ну, и где сии горе-загонщики? — нетерпеливо привстал в стременах, озирая окрестности, Владислав Радзивил. — Рога трубят так, что и в преисподне слышно, а зверя все нет и нет!
