– Берегись, слизняк! – крикнул Эндер.

Он едва видел Питера через дырки для глаз.

– Слизняк, да? – улыбнулся Питер. – Ну, жукер-мукер, сейчас посмотрим, как я разобью твою рожу.

Эндер не видел атаки, только понял, что Питер куда-то отошёл. Маска лишила его периферийного обзора. Вдруг появилась боль – его резко ударили по голове, сбоку. Он потерял равновесие и упал.

– Плохо видишь, да, жукер? – смеялся Питер.

Эндер начал стаскивать маску. Питер поставил ногу на его пах.

– Не снимай, – приказал он.

Эндер снова натянул маску и убрал руки.

Питер надавил. Боль пронзила Эндера насквозь, и он согнулся пополам.

– Лежи ровно, жукер. Я собираюсь вивисектировать тебя. Наконец мы взяли одного из вас живым и теперь хотим узнать, как вы устроены.

– Питер, перестань, – попросил Эндер.

– «Питер, перестань». Очень хорошо. Значит, вы, жукеры, умеете угадывать наши имена. Вы можете разговаривать, как милые несчастные маленькие дети, хотите, чтобы мы полюбили вас и обращались с вами хорошо. Но это не сработает. Я знаю, кто ты такой на самом деле. Они хотели, чтобы ты был человеком, маленький Третий, но на самом деле ты жукер, теперь это видно всем.

Он убрал ногу, шагнул вперёд и наклонился над братом, упёрся коленом ему в живот как раз под рёбрами и начал давить всем телом, сильнее и сильнее. Эндеру стало трудно дышать.

– Я могу убить тебя так, – прошептал Питер. – Просто давить и давить, пока ты не умрёшь. А потом прикинусь, что не знал, больно ли тебе, что мы просто играли, и мне поверят, и всё будет в порядке. А ты умрёшь. Да, всё будет в порядке.

Эндер не мог говорить: в лёгких почти не было воздуха. Питер способен на это. Возможно, сейчас он шутит, но когда-нибудь захочет сделать это всерьёз.

– Я так и сделаю, – пообещал Питер. – Что бы ты там ни думал, сделаю. Тебя разрешили только потому, что я им понравился. Но я не подошёл. А ты был лучше. Они думали, что ты лучше. Но мне не нужен младший брат, который лучше меня. Я не хочу Третьего.

– Я расскажу, – вмешалась Валентина.

– Никто тебе не поверит.

– Поверят.

– Тогда ты тоже мертва, моя миленькая маленькая сестрёнка.

– О да, – усмехнулась Валентина. – Они поверят этому. «Я не знал, что это убьёт Эндрю. Он умер, но я не подумал, что это убьёт и Валентину».

Давление уменьшилось.

– Хорошо. Не сегодня. Когда-нибудь вы не будете вместе. И тогда произойдёт несчастный случай.

– Врёшь! – крикнула Валентина. – Ты вовсе не собираешься ничего такого делать!

– Не собираюсь?

– И знаешь почему? – спросила она. – Ты мечтаешь со временем войти в правительство и хочешь, чтобы тебя избрали. А тебя не изберут, если твои противники откопают, что твои брат и сестра погибли от подозрительного несчастного случая, когда были совсем маленькими. А они откопают, потому что я написала письмо и оставила в секретном файле, который распечатают в случае моей смерти.

– Зачем этот дешёвый блеф? – спросил Питер.

– Там сказано: я умерла не естественной смертью. Питер убил меня, и если он ещё не убил Эндрю, то скоро сделает это. Этого недостаточно для судебного приговора, но хватит для провала на выборах.

– Теперь ты его монитор, – предупредил Питер. – Хорошенько следи за ним днём и ночью. А ещё лучше – никогда не оставляй его одного.

– Мы с Эндером не дураки. И знаем всё не хуже тебя. А кое что даже и лучше. Мы страшно умные и толковые дети. Ты не самый умный из нас, Питер, ты просто самый большой.

– Ох, я знаю. Но придёт день, когда ты забудешь – и он останется один. И вдруг ты вспомнишь, кинешься к нему, а он тут как тут, целый и невредимый. В следующий раз ты уже не будешь так беспокоиться и прибежишь не так быстро. И каждый раз он будет жив и здоров. И тогда ты подумаешь, что забыл я. Пройдут годы. А потом произойдёт ужасный несчастный случай, и я найду его тело и буду горько рыдать над ним. Ты вспомнишь этот наш разговор, Вэлли, но тут же устыдишься, ибо будешь уверена, что я изменился, что это на самом деле несчастный случай и что жестоко напоминать мне слова, которые я сгоряча выпалил однажды в детской ссоре. Только это будет неправда. Я сделаю это, и он умрёт, а ты не помешаешь мне. Продолжай верить, что я просто самый большой.

– Какое же ты дерьмо, – поморщилась Валентина.

Питер вскочил на ноги и прыгнул на неё. Она увернулась. Эндер сорвал маску. Питер шлёпнулся на свою кровать и захохотал. Громко, но с настоящим чувством, слёзы брызнули у него из глаз.

– Ну, вы, ребята, какие же вы олухи, самые большие простаки на этой планете.

– Сейчас он скажет, что просто пошутил, – пожала плечами Валентина.

– Это не шутка – игра. Я могу заставить вас, ребята, поверить во что угодно. Могу управлять вами, как марионетками. – Голосом сказочного чудовища он прорычал: – Я разрублю вас на мелкие кусочки и выброшу их в мусорную яму! – Он снова засмеялся. – Самые большие простаки во всей Солнечной системе.

Эндер стоял, смотрел, как он смеётся, и думал о Стилсоне, о том чувстве, которое сам испытывал, избивая врага. Вот кому следовало бы врезать так же. Он явно этого заслуживал.

Будто читая его мысли, Валентина прошептала:

– Нет, Эндер.

Питер вдруг перекатился на бок, слетел с кровати и встал в стойку.

– О да, Эндер, – сказал он. – В любое время, Эндер.

Эндер поднял правую ногу, снял ботинок, перевернул его.

– Посмотри сюда, на носок. Это кровь, Питер.

– Ох-ох! Я сейчас умру. Эндер убил гусеницу и теперь собирается убить меня.

Ничто не могло его пронять. Питер был убийцей в душе, и никто не знал об этом, кроме Валентины и Эндера.

Мать вернулась домой и вместе с Эндером поплакала над потерей монитора. Отец пришёл домой и всё повторял, какой это прекрасный сюрприз – у них такие замечательные дети, что правительство разрешило им иметь сразу троих, а теперь, после всего, не хочет никого забирать, так что их остаётся трое, они могут оставить Третьего… Эндер с трудом сдерживался, чтобы не закричать на него. «Я знаю, что я Третий, я знаю, если хотите, я уйду, чтобы вам не было так неловко перед всеми, мне жаль, что я потерял монитор и теперь у вас трое детей и нет очевидного объяснения – такое неудобство, – мне очень жаль, жаль, жаль».

Он лежал на кровати и смотрел вверх, в темноту. Он слышал, как на кровати над ним беспокойно ворочается Питер. Потом Питер соскользнул со своего второго этажа и вышел из комнаты. Эндер уловил журчащий звук сливаемой воды, потом силуэт Питера появился в дверном проёме.

«Он думает, что я сплю. Он хочет убить меня».

Питер подошёл к кровати и, конечно, не стал залезать на свою. Вместо этого он сделал ещё шаг и остановился около Эндера.

Но он не потянулся за подушкой, чтобы задушить брата. И у него не было оружия.

Он прошептал:

– Эндер, извини, мне очень жаль. Я знаю, каково это, мне правда жаль, я твой брат, я люблю тебя.

Много позже ровное дыхание Питера показало, что он спит. Эндер сорвал с шеи пластырь. И – во второй раз за этот день – заплакал.

– Сестра – наше слабое звено. Он её по-настоящему любит.

– Знаю. Она может испортить всё. Он просто не захочет оставлять её.

– И что же делать?

– Надо убедить его, что пойти с нами он хочет больше, чем оставаться с ней.

– А как ты это сделаешь?

– Солгу ему.

– А если не сработает?

– Расскажу ему правду. Нам разрешено делать это в экстренных случаях. Мы ведь не можем все спланировать наперёд, ты же знаешь.

Завтракал Эндер вяло. Он всё прикидывал, что случится в школе. Как они встретятся со Стилсоном после вчерашней драки. Что будут делать Стилсоновы дружки. Наверное, ничего. Но если бы знать точно! Идти в школу не хотелось.

– Ты не ешь, Эндер, – заметила мать.

В столовую вошёл Питер.

– Доброе утро, Эндер. Спасибо, что оставил свою намыленную мочалку прямо посреди душевой.