Эндер скрутил заднее сальто и в полёте выбросил руку вперёд, чтобы поймать того, кто крался к нему. Ухватился за одежду, рванул противника вниз, на пол, готовый убить, если потребуется.

– Эндер, это я, это же я!

Он узнал голос, который пришёл из воспоминаний вековой давности.

– Алаи.

– Шолом, недомерок. Что это ты, пытался убить меня?

– Да. Подумал, что ты пришёл убить меня.

– Я просто боялся разбудить. Ну что ж, инстинкт самосохранения в порядке. А Мэйзер говорил, что ты превратился в овощ.

– Я пытался. А что это там грохочет?

– Война. Наш сектор перекрыли, чтобы с нами ничего не случилось.

Эндер подтянул ноги и попытался сесть, но не смог. Слишком болела голова. Он сощурился от боли.

– Не садись, Эндер. Всё в порядке. Похоже, мы побеждаем. Не все солдаты из стран Варшавского Договора поддержали Полемарха. Многие перешли на нашу сторону, когда Стратег сказал им, что ты поддерживаешь Международный флот.

– Я спал.

– Ну так он солгал. Или не солгал. Ты ведь не строил во сне изменнических планов? Русские перебежчики рассказали, что, когда Полемарх приказал найти и убить тебя, его самого чуть не убили. Что бы они ни думали о других людях, Эндер, тебя любят. Весь мир смотрел записи наших сражений. Видео крутили день и ночь. Я сам смотрел, слышал, как ты отдаёшь приказы. Это всё там, ничего не вырезали. Хорошее кино. Ты мог бы сделать карьеру в Голливуде.

– Не думаю.

– Да я шучу. Эй, ты можешь в это поверить? Мы выиграли войну! Так рвались вырасти, выучиться, чтобы сражаться в ней, а оказалось, что мы не играли, а сражались. Мы, дети, Эндер. Это были мы. – Алаи рассмеялся. – Вернее, это был ты. Ох и молодец же ты! Без дураков! Я до сих пор не понимаю, как ты вытащил нас в последний раз. Но вытащил. Ты был молодец.

Эндер заметил, что Алаи говорит о нём в прошедшем времени. Он был молодец.

– А теперь, Алаи?

– Ты всё ещё самый лучший.

– В чём?

– В… во всём. Миллионы солдат готовы идти за тобой на край Вселенной.

– Я не хочу идти на край Вселенной.

– А куда ты хочешь идти? Они последуют за тобой.

«Я хочу домой, – подумал Эндер, – только не знаю, где теперь мой дом».

Разрывы прекратились.

– Послушай, – сказал Алаи.

Они прислушались. Дверь отворилась. Кто-то стоял в проёме. Кто-то маленький.

– Всё кончилось, – прошептал Боб.

И как бы подтверждая его слова, вспыхнул свет.

– Привет, Боб.

– Привет, Эндер.

Следом вошла Петра, рука об руку с Динком. Все трое приблизились к постели Эндера.

– Кто победил?

– Мы, Эндер, – ответил Боб. – Ты же там был.

– Он не настолько сдвинулся, Боб. Он спрашивает, кто победил только что. – Петра взяла Эндера за руку. – На Земле заключено перемирие. Они там неделю торговались. И всё-таки решили принять предложение Локи.

– Он же не знает о предложении Локи…

– Да там всё сложно, но главное, что Международный флот остаётся, а страны Варшавского Договора из него выходят. Их морские пехотинцы возвращаются домой. Думаю, русские согласились потому, что славянские рабы взбунтовались. Впрочем, пострадали все. Пятьсот человек погибли в космосе, а на Земле все ещё хуже.

– Гегемон подал в отставку, – сообщил Динк. – Они там внизу все умом тронулись. Да чёрт с ними.

– Ты в порядке? – спросила Петра и положила руку на лоб Эндера. – Ты нас здорово напугал. Они говорили, что ты спятил. А мы сказали, что это они все спятили.

– Я таки спятил, – ответил Эндер. – Но всё в порядке.

– Когда ты это понял? – спросил Алаи.

– Когда принял тебя за убийцу и решил прикончить первым. Видимо, я просто убийца по природе своей. И всё-таки лучше быть живым, чем мёртвым.

Все покатились со смеху, а Эндер расплакался и обнял Боба и Петру – они были ближе.

– Я так скучал. Так хотел вас видеть.

– Особенно когда мы разваливались на части, – съехидничала Петра и чмокнула его в щёку.

– Вы были великолепны, – признал Эндер. – Просто тем, в ком я сильнее всего нуждался, пришлось туго. Глупо с моей стороны.

– Теперь всё в порядке, – сказал Динк. – Да и не стряслось с нами ничего такого, что не могли бы вылечить пятидневные потёмки посреди гражданской войны.

– Я теперь больше не командир, правда? – спросил Эндер. – Я не хочу командовать людьми.

– Тебе не надо никем командовать, – ответил Динк. – Но нашим командиром ты останешься навсегда.

Они помолчали немного.

– Что мы теперь будем делать? – задумался Алаи. – Война с жукерами окончена, гражданская война на Земле – тоже. Что же мы станем делать?

– Мы же дети, – фыркнула Петра. – Они, наверное, погонят нас в школу. Это закон такой. Ты обязан ходить в школу, пока тебе не исполнится семнадцать.

И все расхохотались. Они смеялись до тех пор, пока слезы не потекли по щекам.

Озеро было гладким и спокойным – ни волн, ни ряби. Два человека сидели рядом в креслах на причале. У самого конца пирса к балке был привязан маленький деревянный плотик. Графф зацепил ногой верёвку и подтянул его, затем отпустил и стал смотреть, как он отплывает, повинуясь невидимому течению, потом опять подтянул.

– Ты похудел.

– Нервное напряжение увеличивает вес, оно же его снимает. Я представляю собой сложное химическое соединение.

– Должно быть, тебе пришлось худо.

Графф вздохнул.

– Не особенно. Я знал, что меня оправдают.

– А мы не были уверены. Они там с ума посходили. Жестокое обращение с детьми, убийство, допущенное по небрежности. Видеозаписи гибели Стилсона и Бонзо Мадрида – довольно-таки жуткое зрелище. Когда один ребёнок убивает другого…

– Меня спасли именно видеозаписи. Обвинение манипулировало фрагментами, а мы показали всё подряд. И тогда стало ясно, что Эндер не зачинщик. Обвинения потеряли почву. Я заявил, что делал необходимое для сохранения человеческой расы и у меня получилось. Потом мы заставили судей согласиться с тем, что обвинение проиграет дело, если не докажет одно: Эндер смог бы выиграть войну без подготовки в нашей школе. Вот и всё. Списали на военное время.

– Знаешь, Графф, это большое облегчение для нас. Случалось, мы ссорились, и я знаю, что обвинение использовало записи наших разговоров против тебя. Но к тому времени я уже знал, что ты был прав с самого начала. Даже хотел выступить свидетелем защиты.

– Я знаю, Андерсон. Мои адвокаты рассказывали.

– И что ты будешь делать теперь?

– Понятия не имею. Прихожу в себя. За это время у меня накопилось несколько лет неиспользованных отпусков. Могу отдыхать, сколько заблагорассудится. А ещё у меня по разным банкам валяется чёртова уйма денег – жалованье. Могу жить на проценты. Подумываю, не стать ли бездельником. Звучит заманчиво. Однако я быстро устаю от безделья. Представь, мне предложили должность президента, три разных университета предложили! Они там считают, что я учитель. А когда я говорю, что в Боевой школе занимался только игрой, пожимают плечами и не верят. Но есть и другое предложение, поинтереснее.

– Посредник?

– Теперь, когда войнам пришёл конец, пора приниматься за прежние игры. Это будет не работа, а сплошные каникулы. В Лиге всего двадцать девять команд. Смешно. Вдобавок после стольких лет наблюдения за нашими летающими ребятишками футбол для меня выглядит, как первенство среди улиток.

Они рассмеялись. Графф снова вздохнул и подтянул ногой маленький плот.

– Этот плот. Ты, конечно, не можешь на нём плавать.

Графф покачал головой.

– Его построил Эндер.

– Ах да. Ты же его сюда привозил.

– Все это хозяйство переписано на его имя. Я проследил за тем, чтобы он получил награду. Он никогда не будет нуждаться в деньгах.

– Если они позволят ему вернуться, чтобы воспользоваться ими.

– Никогда не позволят.

– Несмотря на то что Демосфен требует его немедленного возвращения?

– Демосфен больше ничего не требует.