– Что пишут? – поинтересовался Барнс, водящий из стороны в сторону дулом пистолета-пулемета.
– Да так. – Доктор отпустил бумажку, и та полетела дальше. – Анекдоты на последней странице.
Грэй хмыкнул. Дождь продолжал стучать по металлической крышке урны, стоящей рядом с деревянной скамейкой. Краска на ней давно облупилась, обнажая прогнившие доски. Время в пустом городе, казалось, застыло. Роман поежился и перехватил автомат поудобнее. Молодого человека не оставляло параноидальное чувство, будто за ними все время кто-то наблюдает. И стоит лишь вовремя повернуться за тенью, скользящей вне поля зрения, чтобы заметить невидимых соглядатаев. Нестеров выдохнул и попытался успокоить начавший убыстряться пульс. Сейчас всплеск адреналина будет лишь помехой.
Барнс в этот момент резко вздрогнул и, дернув затвор, направил дуло пистолета-пулемета на один из подъездов с другой стороны детской площадки. А затем растерянно моргнул и опустил оружие.
– Проклятье… – пробормотал он. – Я же видел…
– Видели, – кивнул Нестеров. – Какое-нибудь оптическое искажение, связанное с прохождением капель дождя через аномалию. Такое здесь бывает сплошь и рядом.
– А? – Грэй обернулся и моргнул, будто видел Романа впервые.
Затем вновь моргнул и, кивнув, присел на корточки за брошенным «Рэндж Ровером».
– Должно быть, у меня крыша едет, – тихо проговорил он, водя стволом из стороны в сторону. – Вспоминаю долбаную Припять. Проклятый мертвый город, где из каждого окна тебя норовит поджарить хренов психопат, поклоняющийся громадному сияющему булыжнику…
Договорить Барнс не успел. Откуда-то сверху раздались шаги, а затем из подъезда появился Свистунов.
– Все чисто, – кивнул Владимир. – Вернее, как чисто…
Он поморщился и, приподняв противогаз, сплюнул.
– На втором этаже на лестнице свежий труп, а на четвертом расстреляли группу ходоков. Кровищи – словно кто-то слона прирезал…
– Ладно, – Роман махнул рукой Барнсу, – нам все равно на пятый.
Сталкер пропустил вперед ученых и охранников. Дельта, отрицательно качнув головой, опустила оружие и скользнула следом за ними. Нестеров еще раз окинул взглядом двор и, зайдя внутрь, затворил за собой дверь.
В подъезде было тепло и сухо. Дождь барабанил по жестяному козырьку, и от этого звука почему-то становилось невероятно уютно. Грязный кафельный пол покрывал слой пожелтевшей от времени бумаги. Рекламные баннеры, газеты, счета и письма, вывалившиеся из раскуроченных почтовых ящиков, валялись вперемешку и негромко шелестели под ногами.
На первой полосе какого-то новостного издания был изображен министр иностранных дел, осуждающий ввод американских солдат в Иран. Нестеров покачал головой и грустно усмехнулся. Как до начала постепенного, медленного и неотвратимого расползания Зоны, так и после людей интересовало одно и то же.
Человечество столкнулось с потенциальной угрозой полного уничтожения, встретило абсолютно чуждое себе проявление Вселенной, с каждым годом отбирающее по сантиметру пригодной для жизни земли, и… продолжило внутреннюю грызню, как будто ничего не случилось.
Рене как-то сказал, будто считает, что Бог создал Зону с тем, чтобы наконец объединить всех людей перед лицом одного врага, которого они смогут победить лишь сплотившись. После этого он вздохнул и долго молчал, глядя на алеющий над лесом закат. А затем произнес: «Только вот я боюсь, что этот план потерпел сокрушительную неудачу…»
Отряд поднялся по ступенькам и, пройдя мимо неработающих лифтов, начал восхождение по лестнице. Владимир оказался прав. На втором этаже в небольшом тамбуре, куда выходили двери квартир, валялся труп. Ходок лежал, прислонившись спиной к стене, и закрывал руками чудовищную рану на животе. Часть его внутренностей вывалилась наружу, и их успели погрызть крысы.
– Чем это его так? – нахмурился Нестеров, присев на корточки перед телом.
– Крупнокалиберное орудие, – сообщил Барнс, склонившийся рядом. – Раздроблена грудная клетка, пробиты легкие, повреждены селезенка и желудок. Парень был не жилец, даже если бы рядом оказался кто-нибудь с «лекарем».
Роман, кивнув, поднялся и, махнув рукой, двинулся дальше. Мгновение спустя понял, что вляпался во что-то липкое. Посмотрев вниз, он обнаружил, что подошва его правого ботинка заляпана чем-то бурым.
– Кажется, он полз откуда-то сверху. – Анна указала на длинную кровавую дорожку, тянущуюся по ступеням.
Именно в ней стоял Нестеров. Сталкер выругался. Отряд, старясь держаться стены, двинулся дальше.
Владимир оказался прав и во второй раз. На четвертом этаже, куда и выводил толстый алый след, действительно кого-то прирезали. Только вряд ли это был слон. Скорее это были трое ходоков, буквально растерзанных крупнокалиберными зарядами. Весь пол был залит засохшей кровью. Брызги попали даже на потолок. Стена с лифтами была испещрена следами от пуль, кое-где они пробили бетон до арматуры.
Окно на лестничной клетке оказалось разбито вдребезги, причем, судя по осколкам, чем-то, что прилетело снаружи.
– Наемники, – объявила Дельта. – Видимо, преследовали их на вертолете, а затем, загнав в дом, расстреляли снаружи… Зверье…
Нестеров кивнул.
– Проклятье. – Свистунов сжал рукоятку своего автомата. – Это мы для них зверье! Эти ублюдки устраивают себе тут долбаное сафари, а мы ничего не можем сделать!
Никто не ответил. Отряд в молчании поднялся на этаж выше. Роман похлопал себя по карманам, а затем, достав металлический ключ, подошел к двери одной из квартир. Затем вставил его в замочную скважину и, дважды повернув, потянул на себя ручку. Обитая мягким материалом дверь поддалась и, заскрипев, отворилась. Сталкер щелкнул висящим на груди фонариком и первым вошел внутрь.
Поскрипывающий под ногами паркетный пол покрывал толстый слой пыли. Нестеров прошел по коридору мимо вешалок с одеждой и пожелтевшим календарем. Разбитые часы на стене указывали четверть первого. Роман, держа наготове оружие, поочередно заглянул в ванную, на кухню и в обе комнаты, после чего, вернувшись к дверям, кивнул.
Облегченно выдохнув, Свистунов махнул рукой остальной группе и первым вошел в квартиру. Пропустив всех внутрь, Анна вытерла ботинки о коврик и заперла дверь.
– Давайте в большую комнату, – распорядился Гольф, направляясь к ванной.
Пройдя по темному коридору, члены отряда очутились в широком помещении без мебели. С потолка свисали оборванные провода, на стенах, покрытых выцветшими обоями, остались более темные следы от стоявшей здесь раньше мебели, но никаких намеков на то, куда делись все предметы интерьера, не было.
Вместо них прямо на полу лежало несколько широких матрасов и пустой стальной ящик без крышки. Роман подошел к окну и выглянул на залитый дождем Ленинский проспект. Десятки машин, замерших в вечной пробке, никуда не делись. Над крышами далеких многоэтажек сверкнула молния. Грохотнул гром.
– Ну-ка, подсобите-ка мне, – приказал Нестеров и кивнул на стоящий у стены широкий лист плотного картона.
Барнс кивнул и помог сталкеру поднять трехметровый прямоугольник.
– Светомаскировка, – пояснил Роман и, развернувшись, приставил лист к окну.
Тот идеально точно закрыл собой старую деревянную раму, выкрашенную белой краской. В комнате появился Свистунов. В руках он держал охапку сухих дров.
– Тайник в ванной не нашли, – прокомментировал он, ссыпая доски на пол.
– Естественно, – кивнул Нестеров, подобрав одну и переломив о колено. – Ключ-то у меня.
Рассевшиеся на матрасах ученые и охранники с интересом наблюдали за их действиями. Вскоре Владимир, подтащив тот самый металлический ящик без крышки, принялся наполнять его разломанными деревяшками. Роман тем временем зашелестел лежащей на полу газетой. Сталкер вырывал из нее страницы и, сворачивая их в трубочку, запихивал между уложенными в контейнер дровами.
– Автоматы они тоже не нашли, – сообщил Свистунов, доставая небольшой коробок. – Даже гитара и твой портвейн нетронутые.
