До РГЧ ядерная война проходила бы как фаза шахматной игры, в которой соперники обмениваются пешками. Каждая сторона запустила бы свои ракеты против вражеских ракет, чтобы их уничтожить. Каждая ракета применяла бы свой ядерный груз для уничтожения одной ракеты противника и ее груза. Атомная бомба использовалась бы для уничтожения атомной бомбы противника по принципу «один к одному». Подобный обмен пешками означал бы, что настоящего преимущества в том, чтобы использовать ядерное оружие первым, не было. Потому ситуация, какой бы абсурдной она ни казалась, была стабильной: первый удар не несет никакой выгоды.

Но благодаря РГЧ картина изменилась. С этой системой ракета приближается к противнику и выпускает все свои боеголовки по разным целям. Это полностью меняет игру: если каждая ракета несла 10 боеголовок, каждая из которых способна поразить одну ракету врага, то у того, кто ударит первым, будет существенное преимущество. Одна ракета уничтожает десять ракет противника, каждая из которых несет 10 боеголовок. То есть одна ваша ракета может уничтожить сотню вражеских боеголовок. Как только у вас появится обоснованное подозрение, что противник собирается воспользоваться своим оружием, вам лучше запустить свои собственные ракеты, чтобы предотвратить запуск вражеского арсенала. Потому что если он ударит первым, у вас останется не так много ракет.

РГЧ привели к тому, что ядерный баланс стал нестабильным. И даже высшие военные чины с обеих сторон начали серьезно волноваться.

Первая половина 80-х годов прошла под знаком внимания к этой проблеме со стороны населения и политиков, а после середины десятилетия ситуация внезапно и существенно изменилась. Обе супердержавы выразили интерес не только к остановке гонки вооружений, но и к настоящему разоружению. Защищенность державы внезапно стала обратно пропорциональна количеству ядерного оружия на ее территории, ведь оно теперь служило побуждающим стимулом для врага ударить первым.

В 1985 году, когда Университет Копенгагена пригласил большую группу взволнованных мировых экспертов по ядерному вооружению на конференцию в связи со столетней годовщиной со дня рождения Нильса Бора, среди ученых царила большая озабоченность. Всего через 4 года, когда тот же университет пригласил на обсуждение тех же ученых, настроение присутствовавших фундаментально изменилось. На лицах традиционно профессионально озабоченных ученых читались оптимизм и облегчение. 9

Это полное изменение настроения произошло не только потому, что супердержавы начали серьезный разговор о разоружении. В первую очередь это было данью тому, что мир осознал: ядерная война не является разумным военным выбором. Стало ясно, что ядерное оружие просто невозможно использовать с целью обороны.

Самым странным во всем этом было то, как на это реагировали люди. В начале 80-х годов угроза ядерной войны была на переднем плане сознания большинства людей. Почти все выражали свое мнение об этой проблеме — через дискуссии или деятельность. Некоторые полагали, что ядерное оружие необходимо для защиты Запада/Востока; другие верили, что ядерное оружие абсурдно и представляет проблему как таковое. Но никто не оставался нейтральным или незатронутым.

Сегодня все выглядит так, будто эта проблема исчезла. Оружие практически полностью сохранилось. Но почти нет никого, кто представлял бы себе, что ему когда-то придется иметь дело с настоящей ядерной войной, хотя существуют опасения, что это оружие будет использовано в ходе локальных конфликтов в странах третьего мира. Ситуация радикально отличается от той, которая была 10 лет назад.

Что произошло? Вся информация о РГЧ была только у немногих людей; существует очень мало документов или законодательных актов, которые привели бы к уничтожению оружия, и на самом деле уничтожена была только малая его часть.

Но настроение полностью изменилось. Настолько изменилось, что эта проблема больше не стоит на политической повестке дня и не доминирует в обсуждениях в обществе. Учитывая, что ядерное оружие было — и с полным на то основанием — одной из самых больших проблем человечества еще десять лет назад, а сегодня о нем полностью забыли, можно задать вопрос: почему никто не обсуждает причины подобной забывчивости?

Конечно, кто-то может заявить, что так произошло просто потому, что враг перестал существовать: крушение коммунистического мира и перевороты в Восточной Европе привели к концу холодной войны. Капитализм, как говорят, победил. Но пока нельзя сказать, что ситуация полностью стабилизировалась. Армия бывшего СССР решительно настроена против того, что происходит сегодня в существовавшей некогда супердержаве и все еще имеет в своем распоряжении невероятные запасы ядерного оружия.

На самом деле разрушение Восточного блока является скорее результатом уменьшения напряжения в сфере ядерного оружия, нежели способствующим этому фактором. Конец взаимной паранойи предшествовал этому разрушению. Преимущества, которые несет с собой уничтожение ядерного арсенала, подчеркивал специалист в области установления мира Андерс Босеруп еще до того, как появился Горбачев и инициировал роспуск Восточного блока.

Возможно, произошло как раз то, о чем мечтал Нильс Бор: ядерная угроза стала столь близкой и зловещей, что она вынудила две супердержавы вступить в диалог. И когда они начали его вести, их лидеры и их народы (которые начали знакомиться друг с другом разными путями) осознали: другая сторона вовсе не была настолько враждебной. Люди начали понимать тревоги и проблемы друг друга и осознали, в какой довольно комической ситуации они пребывали. Точно так же, как два человека, вставших не с той ноги и чувствующих по отношению друг к другу страх или ненависть: когда они смогли встретиться и нормально поговорить, вся их паранойя и все ее признаки исчезли, как роса под солнцем.

Ядерное оружие было создано для защиты национального государства и обороны границ между людьми; но как раз потому, что это оружие является настолько разрушительным, оно разрушило закрытость и те самые национальные государства, которые оно было призвано защищать.

Ядерное оружие было создано для защиты закрытости — но привело к открытости. Ядерное оружие значительно превзошло те границы, в рамках которых оно создавалось — границы национального государства. Оно показало миру, что национальные государства не имеют смысла, когда в нашем распоряжении имеется оружие окончательного уничтожения.

Ядерное оружие — это пример того, как наука и технология могут расширять собственные горизонты и вести к противоположности того, для чего они создавались.

Другие технологии также смогли расширить свои границы — к примеру, технологии покорения космоса привели к пониманию жизни на планете, а технологии вычислений привели к осознанию того, что все вычислить невозможно.

The history of nuclear weapons is an example of what one might call emergent politics: A transformation has taken place without anybody really noticing or any legislation passing through

История ядерного оружия — это пример того, что можно назвать «неожиданной политикой»: изменения происходят незаметно и по этому поводу не принимается никаких парламентских законов. В начале 80-х годов все были озабочены проблемой ядерного оружия и практически все что-то делали по этому поводу. Большинству из нас казалось, что делается недостаточно, но почти все мы что-то делали: предупреждали детей, ходили на митинги, поддерживали движения, обсуждали это за обедом, читали об этом книги или разговаривали об этом в спортивном клубе. Все делали что-то, что казалось совершенно несущественным, безотносительным и незначительным и, безусловно, не могло стать причиной, по которой эта проблема внезапно начала исчезать, поддаваясь нашим усилиям.

Но, возможно, это и было причиной. Возможно, дело было как раз в том, что невероятное количество людей начали одновременно интересоваться этим вопросом, и каждый по-своему пытался что-то сделать. И внезапно произошел огромный фазовый переход — и все вдруг увидели, что ядерное оружие — это весьма странная вещь, которая не имеет никакого военного смысла.