Прилавок в отделе снабжения был завален орудиями войны. Винтовки — только что со станков и абсолютно запрещенные — лежали в ряд, как стальные палки. Нокс взял одну — ее ствол еще сохранил тепло после сверления и фрезеровки нарезов — и оттянул затвор, открыв патронник. Потом достал из ведра блестящий патрон — гильзы были вырублены из тонких трубок, обжаты и начинены порохом для взрывных работ — и зарядил новенькое оружие. Обращение с винтовкой выглядело достаточно простым: нужно было прицелиться и нажать на спусковой крючок.

— Осторожнее. Смотри, куда направляешь, — предупредил один из снабженцев, отходя в сторону.

Нокс поднял ствол к потолку и представил, что может натворить такая винтовка. До сих пор он видел оружие лишь однажды — пистолет на боку старого помощника шерифа — и всегда считал, что оно у него больше для вида или для солидности. Нокс сунул в карман горсть патронов, подумав, что каждый из них может оборвать чью-то жизнь, и понял, почему подобное оружие запрещено. Убийство не должно быть таким простым и быстрым. Отнимать жизнь нужно медленно, чтобы совесть успела вмешаться.

Один из снабженцев вышел из-за полок с корзиной в руках. Его согнутая спина и напряженные плечи подсказали Ноксу, что корзина тяжела.

— Пока сделали только две дюжины этих штуковин, — сказал снабженец, опуская корзину на прилавок.

Нокс взял из нее тяжелый цилиндр. Механики и даже некоторые снабженцы в желтых комбинезонах поглядывали на корзину с опаской.

— Надо ударить этим концом по чему-нибудь твердому, — пояснил человек за прилавком с таким же спокойствием, как если бы выдавал заказчику электрическое реле и проводил последний инструктаж по монтажу. — По стене, полу, прикладу винтовки — не важно. А потом избавиться от нее.

— А носить их не опасно? — спросила Ширли, когда Нокс сунул гранату в набедренный карман.

— Нет. Ударить надо довольно сильно.

Несколько человек подошли к корзине и взяли по гранате. Нокс поймал взгляд Маклейн, когда она тоже взяла гранату и сунула ее в нагрудный карман. На ее лице было выражение спокойного вызова. Она наверняка знала, насколько Нокс разочарован тем, что она идет с ними, — и тот с первого взгляда понял, что спорить с ней будет бесполезно.

— Хорошо, — сказала она, устремляя серо-голубые глаза на собравшихся за прилавком. — Слушайте все. Нам пора открывать лавочку, поэтому те, кто взял винтовки, разберите и патроны. Вон там лежит ткань. Оберните ею винтовки как можно тщательнее, чтобы замаскировать. Моя группа выходит через пять минут, понятно? Те, кто во втором потоке, подождите сзади, где вас не будет видно.

Нокс кивнул. Он посмотрел на Марка и Ширли, которые пойдут вместе с ним во второй группе. Те, кто поднимается медленно, выступят первыми и будут вести себя как обычно. Те же, у кого ноги покрепче, двинутся следом и в хорошем темпе, рассчитывая подняться на тридцать четвертый одновременно с первыми. Каждая из групп будет выглядеть достаточно подозрительно, а вместе они и вовсе могли бы распевать на ходу о своих намерениях.

— Вы в порядке, босс?

Ширли положила винтовку на плечо и с тревогой взглянула на Нокса. Тот пригладил бороду и задумался о том, насколько заметны окружающим его напряженность и страх.

— Все хорошо, — буркнул он. — Да.

Марк взял гранату, сунул ее в карман и опустил ладонь на плечо жены. Нокс ощутил укол сомнения. Ему не хотелось, чтобы в этом участвовали женщины — хотя бы жены. Он все еще надеялся, что насилие, к которому они готовятся, окажется ненужным, но притворяться становилось все труднее, когда нетерпеливые руки хватали оружие. Теперь все они могли отнимать жизни и, наверное, были достаточно разгневаны, чтобы на такое решиться.

Маклейн вышла через дверцу в прилавке и оценивающе взглянула на Нокса.

— Ну, все. Пошли.

Она протянула руку. Нокс пожал ее, восхищаясь такой силой в женщине.

— Встретимся на тридцать пятом и пойдем наверх вместе, — сказал он. — Оставьте немного веселья и на нашу долю.

— Оставим, — улыбнулась она.

— И легкого вам подъема. — Он посмотрел на снабженцев, выстраивающихся позади Маклейн. — Всем вам! Удачи — и до скорой встречи.

Он увидел сдержанные кивки, сжатые челюсти. Небольшая армия в желтом направилась к выходу, но Нокс задержал Маклейн.

— Эй, — окликнул он. — Никаких проблем, пока мы вас не догоним, обещаешь?

Она хлопнула его по плечу и улыбнулась.

— И когда все начнется, я хочу видеть тебя позади своих…

Маклейн шагнула ближе и сжала рукав Нокса. Ее морщинистое лицо внезапно стало суровым.

— А скажи-ка, где будешь ты, Нокс из механического, когда полетят гранаты? Когда эти мужчины и женщины, что смотрят на нас, столкнутся с тяжелейшим испытанием в своей жизни, где будешь ты?

Внезапный выпад застал Нокса врасплох.

— Ты знаешь, где я буду…

— Вот именно, — отозвалась Маклейн, выпуская его руку. — И ты уж постарайся, чтобы я тебя там увидела.

Джульетта замерла, прислушиваясь к шагам, удаляющимся вниз по лестнице. Она даже ощущала вибрацию перил. По рукам и ногам пробежали мурашки. Ей хотелось крикнуть, чтобы незнакомец остановился, но от внезапного прилива адреналина в груди стало холодно и пусто, словно в легкие пробился ледяной ветер, лишив ее голоса. В бункере, кроме нее, был кто-то живой. Или живые. И они сейчас убегают.

Оттолкнувшись от перил, Джульетта метнулась через площадку, выскочила на спиральную лестницу и со всех ног помчалась в погоню. Этажом ниже, когда адреналина в крови стало поменьше, она крикнула: «Стой!» — но топот ее босых ног по металлическим ступеням как будто заглушил голос. Она уже не слышала, как бегут другие, не осмеливалась остановиться и прислушаться из страха, что те могут юркнуть на какой-нибудь этаж и скрыться. А если их всего несколько человек в огромном бункере, то она может никогда их не найти. Если они не захотят, чтобы их нашли.

Почему-то это ужасало Джульетту больше всего остального: что она может прожить остаток дней, отыскивая еду и с трудом выживая в полуразрушенном бункере, разговаривая с предметами, в то время как группа людей будет делать то же самое, таясь от нее. Эта мысль так ее встревожила, что она не сразу задумалась о противоположном: а вдруг эти люди станут ее искать, и с отнюдь не лучшими намерениями?

А пусть даже и с лучшими, но у них был ее нож.

Джульетта остановилась на тридцать втором и прислушалась, стискивая перила. Сдерживать дыхание, чтобы не шуметь, оказалось почти невозможно. Но все же она замерла, ощущая, как пульс в ладонях отдается в холодных перилах, и услышала четкие шаги — все еще ниже, но уже громче. Она догоняет! Воодушевившись, Джульетта опять сорвалась с места, перескакивая через три ступеньки и наклонившись в сторону центрального пролета, как она делала в молодости — одна рука на изогнутых перилах, вторая впереди для равновесия, пятки едва касаются ступенек, перелетая на следующие, — и полная сосредоточенность, чтобы не оступиться. Падение на такой скорости могло окончиться смертью. Ей вспомнились люди с загипсованными руками или ногами и рассказы о невезучих стариках со сломанными бедрами. И все же она старалась превзойти себя, буквально летя над лестницей. Тридцать третий этаж промелькнул в мгновение ока. Сквозь топот своих ног она расслышала, как поблизости хлопнула дверь. Джульетта остановилась на середине пролета и посмотрела вверх. Перегнулась через перила и взглянула вниз. Шаги смолкли, остался лишь шум ее частого дыхания.

Джульетта спустилась на площадку и подергала дверь тридцать четвертого этажа. Та не открылась. Но она не была заперта. Ручка обо что-то ударялась, и дверь шевелилась, но ее что-то держало. Джульетта потянула ее изо всех сил — не вышло. Она рванула и услышала, как что-то треснуло. Упершись во вторую створку двери, она попробовала в третий раз: резко дергая, запрокинув голову, притягивая руки к груди и одновременно отталкиваясь ногой…