– Мистер Симмонс отлично говорит по-испански, – сказал кубинец.

– Он человек образованный.

– Править лодкой вы хорошо умеете?

– Туда и обратно доберусь.

– Вы рыбак?

– Да, сэр, – сказал Гарри.

– Как же вы ловите рыбу одной рукой? – спросил широколицый.

– Очень просто: вдвое быстрее, – ответил ему Гарри. – Я вам еще зачем-нибудь нужен?

– Нет.

Они заговорили между собой по-испански.

– Тогда я пойду, – сказал Гарри.

– Я вам дам знать насчет лодки, – сказал Краснобай Гарри.

– Сначала пусть внесут залог, – сказал Гарри.

– Это мы завтра сделаем.

– Ну, спокойной ночи, – сказал им Гарри.

– Спокойной ночи, – сказал младший, самый вежливый. Широколицый ничего не сказал. Остальные двое, с медной, как у индейцев, кожей, за все время ничего не сказали, кроме нескольких слов по-испански широколицему.

– Мы еще увидимся сегодня, – сказал Краснобай.

– Где?

– У Фредди.

Мы снова вышли через кухню, и Фреда сказала:

– Как Мария, Гарри?

– Теперь хорошо, – сказал ей Гарри. – Теперь она уже совсем успокоилась. – И он вышел на улицу. Мы сели в машину, и он снова выехал на бульвар и все время не говорил ни слова. Он, видно, думал о чем-то.

– Завезти тебя домой?

– Завези.

– Ты теперь живешь на шоссе?

– Да. Ну, как насчет рейса?

– Не знаю, – сказал он. – Не знаю еще, пойдем ли мы в этот рейс. Завтра увидимся.

Он высаживает меня у дверей дома, в котором я живу, и я вхожу и не успеваю еще открыть дверь, как моя старуха накидывается на меня за то, что я шлялся и пьянствовал и опоздал к ужину. Я спрашиваю ее, как же я мог пьянствовать без денег, а она говорит, наверно, я беру в долг. Я спрашиваю, как она думает, кто мне поверит в долг, если я на общественных работах, а она говорит, чтобы я не дышал на нее водкой и садился за стол. Я и сажусь. Детей нет дома, они ушли смотреть бейсбол, и я сижу за столом, и она подает мне ужин, и не хочет разговаривать со мной.

Не хотел бы я ввязываться в такое дело, но у меня нет выбора. В наше время выбирать не приходится. Отказаться можно. Только неизвестно, что еще подвернется завтра. Я сам не набивался на это, но раз надо, значит, надо. Пожалуй, мне не нужно брать с собой Элберта. Он глупый, но честный, и он хороший матрос. Он не из трусливых, но я не знаю, стоит ли мне брать его. Да ведь не возьмешь на такое дело пьянчугу или негра. Мне нужен человек, на которого я бы мог положиться. Если дело выгорит, он у меня не останется в накладе. Но я не могу рассказать ему, иначе он на это не пойдет, а мне нужно, чтобы со мной был кто-нибудь. Лучше было бы одному, одному всегда лучше, но тут мне, пожалуй, не справиться одному. Было бы гораздо лучше одному. Для Элберта и самого лучше, если он ничего не будет знать об этом. Вся беда в Краснобае. Этот Краснобай будет знать обо всем. Но ведь они должны были подумать об этом. Они должны были принять это в расчет. Неужели Краснобай так глуп, что не догадывается, что именно они хотят сделать. Вряд ли. Конечно, может быть, они вовсе не это собираются делать. Может быть, они не станут делать ничего такого. Но ничего удивительного, если они хотят сделать именно это, и я ведь слышал это слово. Если они хотят сделать это, они должны сделать это перед самым закрытием, иначе самолет береговой охраны успеет прилететь из Майами. Теперь в шесть уже темнеет. Самолету нужно не меньше часа. Когда стемнеет, им нечего бояться. Так, но если мне взяться перевезти их, нужно обдумать насчет лодки. Вывести ее не так трудно, но если я ее выведу сегодня и там хватятся, ее могут найти. Шум-то наверняка подымется. И все-таки вывести ее нужно сегодня. Можно вывести ее, когда начнется отлив, и потом спрятать. Я успею посмотреть, чего там не хватает, если там чего-нибудь не хватает, если они сняли что-нибудь. Но мне еще придется набрать бензину и воды. Мне придется здорово повозиться эту ночь. Потом, когда уже она будет спрятана, Элберт должен будет привезти их на моторке. Хотя бы на моторке Уолтона. Я могу нанять ее. Или Краснобай наймет ее. Это лучше. Краснобай поможет мне сегодня вывести лодку. Именно Краснобай и никто другой. Потому что слепому ясно, что насчет Краснобая они решили. Они наверно решили насчет Краснобая. А что, если они решили и насчет нас с Элбертом? Похож кто-нибудь из них на моряка? Похож кто-нибудь из них хоть немного на моряка? Ну-ка, подумаем. Пожалуй. Вот тот, что помоложе, пожалуй. Самый симпатичный из всех. Это мне нужно выяснить, потому что если они рассчитывают обойтись без меня или Элберта с самого начала, это не годится. Рано или поздно они решат насчет нас. Но в пути времени будет достаточно. Я тоже все время думаю. Я должен все хорошенько обдумать. Чтоб не вышло ошибки. Никаких ошибок. Ни одной. Что ж, теперь, по крайней мере, у меня есть о чем подумать. Есть что делать и есть о чем думать, а не только сидеть и гадать, чем это кончится. Сидеть и гадать, чем только вся эта чертова музыка может кончиться. Раз уж дело начато. Раз уж ты ввязался в игру. Раз уж тебе представился случай. Вместо того чтоб смотреть, как все катится к черту в зубы. Без водки и, значит, без куска хлеба. Ох, этот Краснобай. Он и не знает, в какое дело он впутался. Ему и в голову не приходит, как все это обернется. Только бы не пришлось его дожидаться у Фредди. У меня сегодня еще дел куча. Надо пойти поесть чего-нибудь.

Было около половины десятого, когда Краснобай пришел к Фредди. Сразу можно было сказать, что он здорово хватил у Ричарда, потому что, когда он выпьет, он становится нахальным, а тут вид у него был здорово нахальный.

– Ну, дружище, – говорит он Гарри.

– Я вам не дружище, – ответил ему Гарри.

– Я желаю поговорить с вами, дружище.

– Где? В вашей приемной за баром? – спросил его Гарри.

– Да, за баром. Кто-нибудь там есть, Фредди?

– Кто там будет при таких законах. Скажите-ка, это запрещение после шести часов – надолго?

– А вы бы меня наняли, чтобы похлопотать на этот счет, – говорит Краснобай.

– Пусть вас черт нанимает, – отвечает ему Фредди. И Гарри с адвокатом уходят за бар, туда, где кабинеты и где стоят ящики с пустыми бутылками.

На потолке горела одна электрическая лампочка, и Гарри заглянул во все кабинеты, где было темно, и убедился, что там никого нет.

– Ну? – сказал он.

– Они хотят послезавтра вечером, – сказал ему Краснобай.

– Что они задумали?

– Вы понимаете по-испански, – сказал Краснобай.

– Но вы им этого не сказали?

– Нет. Вы же знаете, что я вам друг.

– Вы и отца родного не задумались бы продать.

– Бросьте это. Посмотрите, какое дело я вам даю в руки.

– С каких это пор вы такими делами занимаетесь?

– Мне нужны деньги. Я должен выбраться отсюда. Я тут совсем запутался. Вы же это знаете, Гарри.

– Кто этого не знает.

– Вы слыхали, как они там добывают деньги на революционные надобности – киднапинг и тому подобное?

– Слыхал.

– Ну так и тут в том же роде. Они считают, что это ради идеи.

– Так-то так. Но ведь это здесь. В родном городе. Ведь знаешь всех служащих.

– Никто не пострадает.

– С этими молодцами ни за что не поручишься.

– Я думал, вы настоящий мужчина.

– Я-то настоящий мужчина. Насчет этого можете не беспокоиться. Но я рассчитываю еще пожить здесь.

– А я нет, – сказал Краснобай.

Господи, подумал Гарри. Он сам сказал это.

– Я хочу выбраться отсюда, – сказал Краснобай. – Когда вы думаете вывести лодку?

– Сегодня.

– Кто вам будет помогать?

– Вы.

– Где вы ее думаете поставить?

– Там, где всегда ставлю.

Вывести лодку оказалось совсем не трудно. Все было очень просто, как и рассчитывал Гарри. Ночной сторож делал обход каждый час, а остальное время он сидел у внешних ворот старого Военного порта. Они на ялике пробрались к причалу, перерезали канат, и когда начался отлив, лодка, буксируемая яликом, легко вышла в море. Дорогой, когда она скользила по каналу, Гарри проверил моторы, и оказалось, что они в порядке, только головки разъединены. Он проверил запас бензина, и оказалось, что еще есть около полутораста галлонов. Бензин не выкачивали из баков, и все, что осталось от последнего переезда, было цело. Перед выходом он тогда наполнил оба бака, а выгорело совсем немного, потому что море было бурное и ехать пришлось очень медленно.