В животе забурчало.

— Простите. — Он пожал плечами. — У вас случайно не найдется съестного?

Ответить ему не успели — ожила рация, затрещала:

— Дальнейшие указания такие: приступить к уничтожению.

— Все слышали, ага?! — чересчур радостно спросил киборг и тут же отрапортовал начальству: — Есть приступить к уничтожению!

Приклад его автомата уперся в титановое плечо, суставчатый палец коснулся спуска и…

Иван зажмурился и потому не увидел, как у самой двери, за спинами его палачей, сорвало с потолка решетку вытяжки. Вместе с ней в кабинет рухнул Тарсус, весь ободранный, комбез в клочья.

— Маршал!!!

Точно резиновый мячик, отскочив от пола и двумя руками сразу, разведя их сначала так, будто обнять всех хотел, он хлопнул милиционеров в виски — с глухим стуком головы столкнулись. Как только черепа выдержали — загадка. В сознании после такого остаться невозможно, но слугам закона все нипочем. Были бы мозги — было бы сотрясение, как принято говорить в подобных случаях.

— Ложись!!!

Ивану дважды говорить не надо. Колени сами подогнулись.

И вот тут-то киборг выбрал свободный ход спуска, и очередь, бесшумно вырвавшись из «калаша», пронеслась над черепом главного террориста Союза. Заодно ожил еще отец Серафим — надоело валяться, занимая слишком много полезного места, вот и уступил его слугам закона.

— Подлый шпион! Выпустите ему кишки! — рывком встав с пола, потребовал святоша.

Вот только не стоило ему собой перекрывать линию огня.

Вышибая из тучного тела брызги алого, пули обновили дизайнерский интерьер кабинета.

Распахнутое окно-экран — с застывшим навечно в нем солнечным деньком — треснуло, погасло, сверкнуло молниями и умерло окончательно. Пальмам в кадке тоже досталось.

Огонь открыли и чуток пришибленные Тарсусом милиционеры. Эти долбили куда угодно, не целясь. От шкафа выстрелами оторвало дверцы, внутри перекосило полки, наружу со звоном, треском, шелестом посыпались медицинские инструменты, блестящие, острые и не очень, какие-то пластиковые цилиндрики с лекарствами, пакеты еще, и падали банки, разбивались, запахло спиртом…

Ближайшему милиционеру Тарсус рубанул ребром ладони по кадыку. Захрипев и выплюнув из распахнутого в немом крике рта алую струю, слуга закона накренился. Он еще падал лицом вперед, а Тарсуса уже схватил киборг, поднял в воздух, намереваясь разорвать надвое могучими лапищами.

Из коридора напирали желающие присоединиться к веселью. Хоть эти, слава богу, не стреляли.

Проскользнув меж широко расставленных ног второго киборга, все еще активно расходующего боекомплект, Иван схватил за лодыжки милиционера, до которого не успел добраться Тарсус, и дернул на себя. Тот рухнул на пол, сверху приземлился его коллега, оба одновременно выпустили автоматы из рук. Жуков-младший метнулся на помощь подпольщику.

— Прочь! — Стальная лапа отшвырнула его точно плюшевую игрушку.

Иван врезался в стену, упал на столешницу. Перед глазами поплыло, все подернулось темными пятнами. Он мотнул головой. Зрение прояснилось ровно настолько, чтобы смог увидеть, как киборг, его толкнувший, тот самый, что объявил о ликвидации, приставил к затылку своего собрата глушитель и нажал на спуск. Сначала разворотило шлем, потом пули ударили в затылочную крышку, снесли ее и превратили опутанный иридиевыми волосинками мозг под ней в хорошенько взбитый коктейль. Суставчатые пальцы разжались, Тарсус повалился на пол и едва успел откатиться, прижавшись к шкафу, когда громадина рухнула на милиционера, который только выкарабкался из-под коллеги.

Ойкнуло, хрустнуло, затрещало.

Взобравшись на своего поверженного сослуживца — шлем чиркнул по потолку, — киборг открыл огонь по тем, кто спешил в кабинет, не страшась выстрелов и завала из трупов. Он стрелял по своим! Прицельно метил, сыпались гильзы, упал пустой магазин, защелкнулся новый — и вновь огонь. По нему тоже стреляли, подрясник весь покрылся дырами.

— Братишка, прикрой, ага! — скомандовал искусственный гигант и стащил с себя разорванную одежку, чтобы заменить на ту, что больше не понадобится коллеге. Для смены гардероба он выбрал удачный момент, ибо в дверном проеме больше никто не показывался. Дураки, желающие лезть под пули, закончились.

— Я вырубил камеры, — поднявшись, сказал Тарсус.

Его немного пошатывало. Выглядел подпольщик очень не очень, досталось ему изрядно.

Все действо с момента его явления с потолка заняло пару-тройку секунд, вряд ли больше. Быстро, очень быстро.

— Маршал, ты чего? — удивился Тарсус, заметив, что Иван сполз со столешницы и подобрал с пола автомат. — Маршал, не глупи!

Честное слово, Жуков-младший без малейших угрызений совести разрядил бы магазин в затылок киборгу, если б тот не обернулся и не поднял забрало, из-под которого на союзника теперь взирала выдвижная оптика. Нижняя челюсть у киборга отсутствовала, ее заменила сложная конструкция с клапанами и патрубками.

— Мамонтенок?! — выдохнул Иван и поморщился — лицо его будто облили спиртом и подожгли.

— Ага. — Забрало вернулось на место.

— Но… — Иван опустил автомат. — Как здесь?! Откуда?!

Выяснилось, что Мамонтенок тут не случайно появился: он работает охранником в Поликлинике № 1. Умельцы подполья сделали ему новую прошивку, придумали легенду, согласно которой он вновь стал законопослушным гражданином, действительно служившим на границе Союза и за особые заслуги переведенным в столицу — на более ответственный пост.

Нетрудно было догадаться, что Мамонтенка неспроста внедрили в больницу, и уж точно не для того, чтобы спасти Владлена Жукова.

— Ага, дальнейшие действия наши? — обратился киборг к Тарсусу.

Подпольщик врубил коммуникатор, изучил картинку на экране:

— Министр этажом выше. Сколько у нас времени?

— А оно разве было вообще? — Выставив перед собой автомат, Мамонтенок шагнул в коридор.

Вооружившись, Тарсус последовал за ним.

Казалось, сирена выла вдвое — втрое! — громче, чем прежде.

Взглянув на растерзанные тела, на труп врача-священника, которому перепало исключительно из-за его глупости, Жуков-младший пожал плечами. Можно ли было обойтись без жертв? Погибли ведь ни в чем не повинные граждане, всего лишь исполнявшие свой долг. Совесть-скряга тактично промолчала, пожадничав дать ответ. Зато Мамонтенок прорычал, что какого хрена сигналка еще тревожит его органы слуха, ведь дорогой племяш мог бы вырубить ее, ага. Тарсус ответил, что он бы с радостью, вот только сигнализация — это сеть автономная, без связи с больничной локалкой.

А потом началась круговерть и стало не до разговоров.

Ощетинившись стволами, они выбрались из кабинета. Никого вокруг. Ни единой живой души. Все попрятались за закрытыми дверями или вообще ушли с этажа, а то и покинули больницу. Идиоту понятно: здание вот-вот оцепят. Шансов выбраться из него практически нет. Теоретически — тоже.

— За мной, ага! — Киборг взял командование на себя. И то верно, у него есть опыт боевых действий в реале, а не в симуляторе, как у Ивана.

Вы видели когда-нибудь, как по больничному коридору мчит гора из титана и композитов, оплетенная нитиноловыми мышцами? О, это незабываемое шоу! Щелкают шарниры верхних конечностей-манипуляторов, тяжелые ступни давят ковровое покрытие. А то, что матовое черное забрало скрывает лицо, даже хорошо, ибо армейский киборг — это больше робот, чем хомо сапиенс, эмоции ему ни к чему, они лишь портят впечатление.

Никакого лифта, двинули по лестнице. Тарсус обогнал Мамонтенка.

Всего один этаж: довольно длинный пролет, широкая площадка, еще один пролет. Чуть-чуть, самую малость — и Жуков-младший обнимет Жукова-старшего!

Неужели добился своего, нашел отца?!

Ступеньки, ступеньки, опять ступеньки… Все из мрамора, поверх которого постелена красная ковровая дорожка. Приклеена, что ли? Не сползает. Стены отделаны мрамором розового оттенка сплошь в черно-серых вкраплениях.

Лицо у Ивана раскраснелось, горит прямо — из-за волнения, конечно, он очень волнуется, очень-очень.