И вот наконец сам подземный ход, такой же мрачный, как и накануне, когда мы его обнаружили.

Аббат, судя по всему, разгадал мои мысли, потому как проронил:

– Наконец-то ты узнаешь, что задумал этот странный аббат Мелани.

С этими словами он остановился.

– Дай-ка мне удочку.

Положив ее на колено, он резким движением переломил ее пополам и, не дав мне и слова вымолвить, сказал:

– Не беспокойся. Доложишь об этом своему хозяину, он поймет, что дело не требовало отлагательства. А теперь делай, что я скажу.

И пропустил меня вперед, сам же понес половинку удочки в вертикальном положении, ведя ее концом по своду, словно пером по бумаге.

Так мы прошли несколько десятков канн. Аббат все время задавал мне странные вопросы.

– Масло с осадком, оно что, какое-то особенное на вкус?

– Я бы не смог описать его, – отвечал я, хотя прекрасно знал этот вкус, поскольку мне доводилось украдкой поливать им ломоть хлеба, когда ужин был очень уж несытным. Разумеется, я делал это тайком, когда г-н Пеллегрино спал.

– И все же какой он: прогорклый, горький, кислый?

– Наверно… думаю, да.

– Ясно.

Через несколько метров аббат велел мне остановиться.

– Пришли!

Я в замешательстве смотрел на него.

– Так ты еще не понял? – На его губах появилась усмешка. – Может, это тебе поможет.

Он вырвал у меня из рук удочку и с силой ткнул ее в свод. Раздался скрип петель, ужасающий грохот, а затем шуршание посыпавшихся сверху камешков и комочков земли.

И тут я увидел нечто, отчего кровь застыла у меня в жилах: толстая черная змея бросилась на меня, желая задушить, но отчего-то повисла, так и не оторвавшись от свода.

Я невольно отскочил в сторону, весь сжавшись от ужаса, а аббат разразился хохотом.

– Подойди и подними фонарь, – с победным выражением лица проговорил он.

В своде зияла дыра, по ширине почти равная диаметру подземного хода, и оттуда свешивалась толстая веревка. Она-то и напугала меня, будучи выброшенной вниз при открытии люка.

– Ты перепугался при том, что опасности никакой не было. За это тебе полагается небольшое наказание: поднимешься первым и подсобишь мне.

К счастью, мне не составило труда подняться наверх, ухватившись за веревку и вскарабкавшись с ее помощью по стене. После этого я помог Мелани, которому пришлось пустить в ход все свои силы. Дважды он чуть не уронил на землю наш единственный фонарь.

Мы оказались посередине другого, верхнего туннеля, который, судя по всему, шел в ином направлении, вкось по сравнению с нижним.

– Тебе решать: вправо или влево?

Я стал вяло отнекиваться, никак еще не придя в себя после пережитого ужаса. «Было бы неплохо узнать, как Мелани догадался», – мелькнуло в голове.

– Ладно, тогда выбор за мной. Итак, налево.

Мне было известно – и я подтвердил это аббату Мелани, – что растительное масло с осадком отличается худшим вкусом по сравнению с тем, на котором готовят пищу. Капля, замеченная аббатом на моем лбу наутро после нашего первого спуска в подземный ход (когда я спал, она каким-то чудом умудрилась не быть стертой с него), не могла, судя по ее вкусу, иметь отношение к Фонарям нашего постоялого двора, которые я заправлял хорошим маслом. Не принадлежала она и к числу того, что включалось Кристофано в его снадобья. Она была неизвестного происхождения и каким-то загадочным образом попала на мой лоб. С присущей ему догадливостью аббат рассудил, что в своде подземного туннеля имелось отверстие. Через него вор и ускользнул от нас, а нам показалось – растворился в воздухе.

– Масло, оказавшееся у тебя на лбу, вытекло из его фонаря и просочилось в щель крышки люка.

– А при чем тут удочка?

– Если люк существовал, он должен был быть надежно спрятан. А удочки сделаны из такого материала, который очень чувствителен ко всякого рода неровностям, вот я и подумал, что мы непременно услышим, как изменится звук, когда удочка с каменного свода перейдет на деревянный. Так и произошло.

Я был втайне признателен аббату за то, что заслугу этого открытия он приписал нам обоим.

– Механизм открытия люка и поднятия в него очень прост. Веревка, так напугавшая тебя, просто лежит на крышке люка, когда он закрыт. Когда люк открывают, толкая его крышку вверх, веревка падает. Однако для того чтобы всегда иметь возможность воспользоваться ею, очень важно точно так же уложить ее, закрывая на обратном пути люк.

– Так вы считаете, что похититель скрылся в этом, верхнем туннеле?

– Я могу лишь предполагать это, как и то, что туннель куда-то ведет.

– И вы также вот предполагали, что с помощью удочки мы отыщем люк?

– Предполагать – это полдела, главное, чтобы фортуна была на твоей стороне, – важно изрек аббат.

И двинулся вперед, освещая себе фонарем путь.

В этом туннеле, как и в нижнем, который мы покинули, человеку среднего роста приходилось идти слегка наклонившись из-за низкого свода. Он был, как и предыдущий, выложен ромбовидным кирпичом. Первый отрезок пути представлял собой длинную прямую, которая плавно шла под уклон.

– Если похититель пошел этой дорогой, сил ему не занимать. Подтянуться на веревке не так-то просто, а здесь еще и ноги скользят, – подметил аббат.

Вдруг нас обоих обуял страх.

Послышались легкие, но очень отчетливые шаги, они становились все ближе, но понять, откуда они доносились, было невозможно. Атто сильно сжал мне плечо, заставив остановиться в знак того, что тут нужна предельная осторожность. В эту минуту раздался грохот, подобный тому, которым сопровождался подъем крышки люка.

Чуть только переведя дух, мы взглянули друг на друга полными испуга глазами.

– Как думаешь, сверху или снизу? – прошептал аббат.

– Скорее сверху, чем снизу.

– Мне тоже так почудилось. Значит, это не крышка люка.

– Сколько, по-вашему, здесь люков?

– Как знать? Зря мы не продолжили обследование свода, может, наткнулись бы еще на один. Кто-то засек нас и поспешил преградить нам путь. Эхо было оглушительное, вот только откуда оно донеслось – сзади нас или спереди?

– Это похититель ключей?

– Ты мне задаешь вопросы, на которые я не в силах ответить. Может, ему тоже вздумалось прогуляться этой ночью? Ты случаем не следил за чуланом?

Я признался, что у меня были более насущные дела.

– Чудно, значит мы спустились, плохо себе представляя, мы ли кого ловим или наоборот. К тому же… – стал оскорбительным тоном выговаривать мне Мелани. – Смотри!..

Мы стояли наверху небольшой лестницы. Опустив фонарь, можно было разглядеть, что ее ступени очень аккуратно выдолблены в камне. После минутного раздумья аббат вздохнул:

– Не имею ни малейшего понятия, что нас ждет там. Ступени ведут прямо вниз. А если кто-то уже знает, что мы здесь? Не так ли? – прокричал он, склонившись.

Темнота ответила громогласным эхом. Я вздрогнул. Мы стали спускаться.

Лестница закончилась выложенной плиткой площадкой. Судя по тому, каким эхом отзывались наши шаги, мы оказались в неком просторном подземном зале вроде грота. Аббат поднял фонарь и поводил им из стороны в сторону. В свете прорисовались две большие кирпичные арки в стене, верхняя часть которой терялась во мраке, а между ними проход, к которому мы и устремились, хотя и против своей воли, на шорох.

Стоило нам остановиться, и вновь вокруг воцарялась тишина, которую нарушало лишь многократное чиханье Атто, от которого чуть было не погас огонь в лампе, служившей нам светильником. И тут я снова уловил шорох слева от нас.

– Слышал? – тревожно спросил Мелани.

На этот раз какое-то шуршание чуть дальше. Атто знаком велел мне застыть на месте, после чего, вместо того чтобы шагнуть в проход, зиявший перед нами, метнулся на цыпочках к правой арке, куда не достигал свет фонаря. Я держался начеку, страх продирал по коже. Вновь все затихло.

Как вдруг снова шорох, все ближе, ближе и вот уже прямо у меня за спиной. Я резко обернулся. Слева от меня метнулась тень. Я бросился к Мелани, скорее ища защиты, чем желая предостеречь его.