Назавтра лекция состоялась, как обычно.

– Если мы хотим понять, какой точности добивались древние строители, наши погрешности в оценке их работы должны быть ничтожны и несущественны по сравнению с погрешностями древних, – прочел Инди по конспекту. – Если им удалось подобраться к одной сотой дюйма, то наша задача – добраться до тысячной, иначе нам не постигнуть их представления о точности.

Он прервался, чтобы отхлебнуть воды. После инцидента в библиотеке левый глаз совершенно заплыл; Инди пришлось прикрыть его черной повязкой. Студентам он сказал, что стал жертвой несчастного случая, и доктор порекомендовал походить недельку в повязке.

Здоровым глазом он оглядел аудиторию. Одни студенты с интересом смотрели на него, ожидая дальнейших слов, другие яростно строчили в тетрадках. Сидящая в переднем ряду Дейрдра, откинувшись на спинку сиденья, нервно сплетала и расплетала пальцы. Сегодня на ней было длинное, до щиколоток, платье – будто аллегорическое воплощение ее стремления что-то скрыть. Тетрадь Дейрдры была закрыта, губы надуты. Перед лекцией она поинтересовалась, что случилось, а Инди брюзгливо велел ей сесть на место. Пожалуй, он повел себя чересчур грубо – но, в конце концов, надо же было вернуть должок! Она наверняка сказала своему узколобому дружку – или кто он такой? – нечто, пробудившее его ревность. Она использовала его в своих целях; не исключено, что использует их обоих. Но Инди не намерен никоим образом участвовать в чужих затеях.

– Кстати, только не приписывайте это утверждение мне, – продолжал он. – Это слова сэра Флиндерса Питри, прославленного египтолога, изучавшего также некоторые из девяти каменных колец Британских островов, в том числе и Стоунхендж. Во время проходивших в 1877 году исследований он произвел чрезвычайно точные обмеры этого монументального сооружения и нарисовал подробный план, который был опубликован в масштабе один к двумстам. Возможно, те из вас, кто пишет курсовую работу по Стоунхенджу, уже знакомы с книгой Питри «Стоунхендж: план, описание и теории».

Инди разъяснил, что Питри завоевал славу одного из наиболее уважаемых авторитетов в области исследований Стоунхенджа за то, что избегал беспочвенных домыслов. Стоунхендж тем и коварен, что так и манит отдаться на волю фантазии.

– И в доказательство этого я приведу вам ряд нелепых теорий, выдвинутых за последние несколько веков.

Взглянем на труд исследователя Джона Смита, жившего в восемнадцатом столетии. Он первым заметил, что если стоять в центре Стоунхенджа на рассвете в день летнего солнцестояния, солнце восходит прямо над так называемым Пяточным, или Кланяющимся камнем [16], расположенным вне каменного кольца. Отличное наблюдение! Но при этом он полагал, что Стоунхендж построили друиды.

Правду сказать, это мнение стало самым распространенным заблуждением в отношении Стоунхенджа. Друиды были кельтами, а кельтская культура возникла спустя две тысячи лет после завершения начальной стадии строительства, датируемой приблизительно 1900 годом до нашей эры. Даже очередная стадия, в которую входят сарсеновое [17] кольцо и пять отдельных трилитовых арок внутри круга, завершена около 1550 года до нашей эры, что по-прежнему слишком рано для друидов.

Дейрдра подняла руку впервые за всю лекцию. Инди мельком взглянул на нее и вернулся к своим записям.

– Однако на протяжении пары столетий антиквары – так называли в те дни археологов – сохраняли убеждение…

– Профессор Джонс!

– Мисс Кемпбелл, на вопросы я буду отвечать после лекции, – отрезал он. – Если я стану прерываться всякий раз, когда кто-нибудь поднимет руку, то ни за что не успею изложить материал.

– Извините, – она потерянно села. Инди заметил, что некоторые студенты захихикали; они явно думали, что давно пора поставить Дейрдру на место.

– Как я говорил, несколько веков антиквары полагали, будто Стоунхендж построен друидами. Но это не так уж и удивительно. Правду сказать, самым охраняемым секретом археологии является следующий: мы почти всегда заблуждаемся. Отступите на столетие в прошлое, и почти все, вчера казавшееся нам святой истиной, сегодня окажется вздором. История археологии строится на ложных сведениях, романтических бреднях и притянутых за уши гипотезах; ярче всего это проявилось в исследованиях Стоунхенджа, самого знаменитого из древнейших сооружений в этой стране. – Инди надеялся, что в его устах это звучит достаточно внушительно. На самом же деле он просто-напросто вольно цитировал заявление одного французского профессора-египтолога, работавшего с Флиндерсом Питри. – Мы можем быть уверены лишь в том, что Стоунхендж по масштабам свершения может сравниться лишь с великими пирамидами Египта, наиболее внушительными сооружениями древности, дожившими до наших дней. Он был предметом ученых дебатов с шестнадцатого века, и по очереди считался то погребальным сооружением, то пантеоном, то храмом для человеческих жертвоприношений. Одни заявляли, что он построен друидами, другие – что римлянами, а третьи приписывали постройку викингам.

Тут один из студентов поднял руку.

– Можно задать вопрос, или надо подождать?

– Вы его уже задали, – вздохнул Инди. – Слушаю.

– А как же все эти друиды, что время от времени собираются в Стоунхендже, будто это чертово сооружение принадлежит им?

– Они просто заморочившие себе голову мистики, – рассмеялся Инди. – Утверждают, что Стоунхендж – их святыня, и глубоко заблуждаются.

Когда лекция подошла к концу, Инди взял с кафедры свои карманные часы и сунул их в карман.

– Не забудьте, курсовые работы надо сдать в понедельник!

Приготовившись уйти, он собрал свои книги и конспекты – они с Милфордом договорились встретиться в час дня возле Тауэра. После инцидента в библиотеке Инди сопроводил пожилого профессора в клуб, где тот остановился, и тамошний врач осмотрел его пострадавший глаз. Милфорд был и напуган, и озадачен устроенной Инди дракой с незнакомцем, да притом еще в библиотеке. Несмотря на все усилия юноши развеять его опасения, профессор был свято убежден, что Инди страдает психическим расстройством, причиной которого послужил разрыв с отцом. В конце концов, старик предложил встретиться для продолжения разговора в Тауэре.

– Профессор Джонс!

Подняв глаза, Инди увидел остановившуюся перед кафедрой Дейрдру. Ее фиалковые глаза просили объяснений.

– Чем могу служить? – резким тоном спросил он. – Я тороплюсь.

– За что вы на меня рассердились? Я сегодня не сыпала вопросами, а вы гневались еще до начала лекции.

– К вашим вопросам это отношения не имеет. Причиной ваше поведение вне аудитории.

Она недоверчиво покачала головой и, запинаясь, проронила:

– О чем это вы?

– Спросите у своего ухажера.

Это совершенно сбило ее с толку. Уверенное выражение совершенно покинуло ее – теперь Дейрдра выглядела наивно-удивленным хрупким ребенком.

– Я даже не представляю, о чем вы говорите, профессор Джонс.

– Я имею в виду следующее: какой-то молодчик повсюду преследует меня, а вчера, во время небольшой перебранки, он велел мне держаться от вас подальше. Вот только не представляю, с какой стати он этого от меня требует. А вы?

– Простите. Увы, представляю. Только вот ухажера у меня нет! – Она резко развернулась и заспешила прочь из аудитории.

– Ага, всенепременно. – Инди бросил взгляд на часы. – Опять опоздал!

Инди вышел со станции подземки «Тауэр-Хилл» на пять минут позже назначенного Милфордом срока. Лондонский Тауэр был возведен в одиннадцатом столетии, Вильгельм Завоеватель таким образом увековечил победу в битве при Гастингсе [18]. По мере приближения к Тауэру Инди начало казаться, что он нисходит в глубь времен. Башни возносились в небеса, флаги развевались на ветру. Теперь древний ров мешал взобраться на крепостные стены не врагам, а туристам, и пройти внутрь можно было лишь по откидному мосту.