Нагретый собственным содержимым бетонный короб достигал четырех метров в высоту и восьми в ширину. Огромный ленточный червь, один из множества ему подобных, проходящих сквозь чрево небесной башни-государства. Опустив на его обращенный к стене край короба кресло без ножек, я уселся, распечатал банку пива Блатта Экстра и задумчиво уставился в единственное еще не заложенное кирпичом узкое длинное окно, за которым открывался вид на совсем близкий океан и светлеющую за ним полоску песчаного берега. Пустыня ежедневно сбрасывала в воду тонны песка, пытаясь отвоевать у океана хоть немного территории. Океан жадно глотал подношение, а на следующий день насмешливо выбрасывал его обратно, громоздя дюны, что из-за отсутствия сдерживающей их растительности быстро превращались в бродячие барханы, которые рано или поздно уползали к далекому горизонту. Но однажды ветер пригонит их обратно и снова сбросит в океан у подножия гордой величественной небесной башни.

Не просто башни – независимой башни.

Независимость дорого далась этому гиганту – некогда ультрасовременная постройка, что дала приют сотням тысяч населения, стремительно превращалась в гетто. Неуплата коммунальных платежей привела к массовым прорывам труб, коротким замыканиям, обесточиванием целых этажей-районов, а затем и полным их блокированием из-за непригодности к проживанию. И ради лишения криминала площадей для ведения своего подпольного бизнеса.

Те, кто был изгнан из своих трущоб, выбора не имели – им было приказано либо доказать свою кредитоспособность и получить право остаться, либо же покинуть небесную башню с помощью любезно предоставленных транспортных барж, что обычно доставляли сюда различные припасы, заодно подпольно вывозя и сбрасывая в океан особо ядовитую «отрыжку» башни, которую она не могла переварить самостоятельно.

Доказать свою платежеспособность смогли единицы. Они перебрались на те этажи, что были чуть побогаче, но тоже стремительно нищали, превращаясь в очередное гетто. Некоторые – те, кто потупее – решили покинуть башню и вскоре их с личными пожитками высадили на песчаном пологом берегу в паре километров отсюда. Каждому правление выдало по десять литров относительно чистой воды и суточному продовольственному пайку. Этого им должно было хватить чтобы преодолеть путь в двадцать километров до ближайшего населенного пункта – крохотного и почти полностью автоматизированного транспортного узла, что осуществлял доставку заказанных товаров между пятью башнями близнецами, называющимся себя Аурум Супербия. Никто не знал значения этого названия – всем было насрать. Особенно тем, кто был изгнан. На берегу образовалась огромная толпа. И вскоре те, кто посильнее, начали забирать воду и еду у тех, что послабее. Еще через пару минут вспыхнула первая драка, что быстро переросла в массовое побоище. Светлый мертвый песок потемнел от пролитой крови.

Сидя в кресле на краю бетонного короба, что прогонял через себя тонны отходов, ведя их в давно уже почти не работающие очистные сооружения – плевать, океан проглотит и это – я пил прохладное пиво, неспешно курил и смотрел в окно, изредка бросая взгляды на лежащий на колене планшет. На экране происходящее на берегу показывали в красках, со звуком, казалось, что брызги крови летят прямо в лицо. За моей спиной трое молчаливых выдрессированных как следует помощников разгружали только что прибывшую малую грузовую платформу, снимая с нее пластиковые ящики с просроченными пищевыми пайками и сотнями банок такого же пива. Содержимое ящиков передавалось в жадные руки сдержанно гудящей толпы, что обступила дарителей. Колышущаяся толпа стояла смирно – они уже знали, что не стоит напирать и проявлять чрезмерную жадность. Вчера я убил здесь троих – убил показательно, двоим вскрыв глотки от уха до уха, а третьему выпустив кишки. Это научило здешних отморозков не пытаться присвоить даже часть продовольствия. А здешний сброд научился спокойствию.

Да… сюда, в мрачную утробу небесной башни, перебрались те остатки населения из расселенных этажей, что сохранили достаточно разума для понимания – снаружи их ждет смерть. Пусть отсюда нет доступа к еде, а вода только техническая, мутная и горькая, полная тяжелых металлов, но здесь хотя бы нет убийственно палящего солнца. И нет рассекающих по пескам автоматизированных квадроциклов с навесным оружием – новый вид жестокой реалити-игры, где управляемые дистанционно машины с электрическими движками сутками катались по пустыне, выискивая достойную цель. Шоу полностью незаконное, но очень популярное. Все любили тайком поглядеть как разлетаются на куски попавшие под крупнокалиберные пули придурки…

Когда я узнал о возникшей в этом секторе коммуне бездомных, мне было посрать. Но затем я узнал, что там уйма детей. Это изменило дело. Теперь я доставлял сюда продовольствие. И пиво в качестве воды – чистая вода слишком дорогое удовольствие. Ее было мало – только для детей. Остальные хлебали просроченное пиво и их это полностью устраивало.

– Босс.

Глянув на Дарин, что загородила путь подошедшему парню, я коротко кивнул и она пропустила его. Бросив на меня быстрый бесстрастный взгляд, Дарин отвернулась, вернувшись к контролю толпы. Но ее бесстрастность меня не обманула – она все еще ненавидела меня. Я убил ее младшего брата. Убил за дело. И мозгами она это понимало. А вот сердцем нет – она заменила ему мать, сама вырастила ушлепка, а я его у нее отобрал. Пока что она держала эмоции под контролем, но я знал – однажды, перебрав наркоты или алкоголя, они явится чтобы отомстить.

Опустивший рядом со мной на корточки был еще молод – ему двадцать четыре. Я на восемь лет старше. Почти на девять.

– Босс – с моего молчаливого разрешения вскрыв одну из банок Блатта Экстра, он сделал большой глоток, глянул на экран планшета.

На далеком песчаном берегу уже все закончилось. Лежащие вповалку мертвые тела, кружащие над ними как стервятники дроны, уходящая в песок кровь и убегающие прочь убийцы, волокущие за собой жалкую добычу. Скоро все снова оживится – из башен уже наверняка послана частная полиция, чтобы соблюсти хотя бы видимость законности. Убегающих поймают, половину убьют при задержании, остальных притащат обратно в изрыгнувшие их башни и устроят показательное судилище. Само собой, приговоры будут только расстрельные. Тех же, кому чудом посчастливится уйти от копов, ждет судьба похуже – на них начнут охоту дистанционно управляемые квадроциклы и дроны. Почти ни для кого ни секрет, что все эти операторы живут в башнях Аурум Супербия, зарабатывая на трансляциях своих охот и не забывая отстегивать щедрую долю тем, кто их прикрывает.

Допив пиво, я тут же открыл следующее и, делая глоток, поверх банки взглянул на заходящего влажным хриплым кашлем старика, что пытался выблевать свои легкие. Частично у него получалось – из рта вылетали черные ошметки, что плюхались на нагретый бетон. В метре от старика пара малышей в обносках беззаботно играли с безрукой куклой и черепом крысы. Чуть дальше, опьяневший от просроченного пива мужик пытался запустить руку под рваную рубашку жеманно хихикающей грязнули, на чьих черных потрескавшихся пятках вполне можно было высаживать грибы – если они уже там не росли.

– Дерьмо – процедил Динк, отрывая взгляд от старика – Босс… позволь вопрос?

– Спроси – зевнул я.

– Зачем ты лично сюда ходишь? Мы бы и сами проконтролировали раздачу жратвы этим убогим. А ты прешься сюда сам, дышишь этим воздухом. Чувствуешь, чем здесь воняет?

– Дерьмом – кивнул я – Здесь воняет дерьмом, перекисшим потом, болезнью, чуток кровью… а еще здесь воняет детской мочой… Веселая коммуна, что живет на вершине магистрального сточного короба.

– Вот именно! Мы сидим на хреново прикрытом бетонном желобе полном теплого дерьма… Зачем ты сюда приходишь, босс? Да и нам незачем – рядовых быков послать, и они разрулят.

– Чтобы не забывать – ответил я и, не дожидаясь недоуменных вопросов, продолжил говорить – Дыши глубже, Динк. Вдыхай запах дерьма, смотри на блюющего собственными легкими старика, любуйся сношающимися ушлепками, что не стесняются играющих рядом детей. Вдохни, ощути, запомни. И если однажды ты вдруг чересчур загордишься своим сытым свободным положением, если вдруг начнешь относиться к своему достатку как к чему-то обычному… тогда вспомни увиденное и унюханное здесь. Окуни руки по локоть в это дерьмо. Поднеси ладони с дерьмом к лицу. Это отрезвит. Заставит бояться – а вдруг однажды ты потеряешь все нажитое и превратишься в одного из этих несчастных? Что, Динк? Хочешь пожить здесь недельку?