— Однако эпизод с исчезновением раненых девчонок с татуировками прошел «на бис». Доктор, бумаги… Все как по методике.

— Так-то оно так, однако затем надо было бы выждать, дать время поискать, понервничать… Вжиться в процесс гонки за «Фениксом» и воспринять его как нечто обыденное, привычное… Реальное. Добиться того, что бы поиск нашего фантома воспринимался как противоборство с реальной группировкой. Тогда можно было бы слить еще крупинку, направив на путь истинный. Вместо этого перестрелка в парке, труп девчонки и ранения у основных фигурантов.

— Что ж еще может быть реальней? — прищурив глаз, словно брал прицел, спросил Анциферов.

— Что делает реальная преступная группировка после того, как засветилась, если они, конечно, не отморозки конченные? Ложится на дно и осматривается. У нас, по легенде, «Феникс» не преступная, а высокопрофессиональная команда, обученная и воспитанная сотрудниками одной из самых мощных спецслужб мира времен противостояния политических систем Востока и Запада. И что же наблюдает наш опер? Киношную пальбу в центре города. При этом за исключением девчонки — все мимо. Раны не в счет. Профессиональный снайпер в той ситуации, если бы РЕАЛЬНО чистил, снял бы обоих и это, по всей видимости, заподозрил сотрудник ФСБ. А тут еще и друга его добить не смогли. Так ведет себя дворовая шелупонь, купившая «пушку» в складчину и постановившая считать себя крутыми пацанами, но не профи старой школы…

— Однако это ведь ты ввел Деда?

— А что делать было? Надо ведь выкручиваться!.. Но и его завалили, что уже ни в какие ворота не лезло. Нужна была хотя бы пара — тройка встреч, дозированный слив, а руководство посчитало факт объяснения некомпетентности бойцов Феникса возникшей в его недрах «пятой колонной» достаточным решением проблемы и убрало Деда. Видимо опер не поверил. И не только он. Ибо даже не помогла попытка его дискредитации, затеянная мною как жест отчаянья. Дальше пошла полная дикость. Моя импровизация с посланницей от Деда и попытка отвлечь внимание от истинной цели акции также не спасла ситуацию.

— Зачем это было нужно? Наоборот вызвали излишнюю активность силовых структур. Неужели нельзя было тихо-тихо рвануть комплекс и смыться? Зачем огород городить?

— Да, но только в тех местах, где нам нужно, а именно на противоположном от комбината конце города. Фора во времени. Пока сообразят, пока свяжутся, переругаются по поводу отзыва сил во время операции, пока доедут… Будь они на местах дислокации — реакция была бы быстрее. А насчет огорода… Ведь сам по себе комплекс должен был бы стать лишь звеном в дестабилизации обстановки во всей стране. Для усиления эффекта нужна была СТРУКТУРА! Якобы не случайный налет боевиков, а планомерное противодействие власти, организованное, простите за каламбур, четко структурированной мощной организацией.

— Ой ли? С организацией согласен, а вот насчет отвлечения внимания от комплекса сливом дезы о мнимых базах…

— Проверить случайный звонок полоумной бабки или деда о страшных кавказцах с бородами (и это в центре страны) могут послать только свободных людей, а вот снимать группы с операции без серьезной причины не будут. А я уже готов был на воду дуть, вдруг опер заподозрил что из-за наших ляпов! Как оказалось не зря. Даже и отвлекающий маневр не помог. Едва сами ноги унесли.

— А кто придумал вместо пары — тройки профессионалов нанять орду кавказцев?

— Угадайте с двух раз…

— Почему не с трех?

— Из троих посвященных во все детали операции вы и себя считаете претендентом на авторство в этом гениальном ходе?

— Боюсь, что нет.

— Вот оно все и вышло наперекосяк. Детишек менты по углам подзатыльниками разгоняли, а когда мы с радостным визгом кинулись захватывать химический комплекс, нас там вместо экскурсии школьников ожидала сводная группа спецов ФСБ И ГРУ. Как на поле Куликовом: «Увы нам, Русь нас опять обманула»…

— Понял. Лучшее они напоследок приберегли. Этакий «засадный полк»… Значит так. Давай не будем ошибок повторять. Раньше девяти месяцев ребенок будет недоношенным, или вообще не будет его. Давай затихнем и осмотримся. Нам нужно практически заново воссоздавать сеть в Туровском регионе, чистить сеть здесь. Сергей Дмитриевич делал упор не на профессионализм, а на массовость. Это чревато утечкой информации. Если мы не смогли сорвать выборы, надо осложнить жизнь новому главе страны. И именно тогда, когда ему уже пора выполнять предвыборные обещания. У нас есть год. Это, на самом деле, для того что нам предстоит, очень мало. Спешка нужна только при ловле блох, как здесь говорят, однако и на раскачку времени нет. Кто этого не поймет, с тем мы расстанемся… А идея с «Фениксом», черт возьми, была действительно хороша. И еще. Меня очень волнует эта девочка. Не сама по себе, а то неизвестное, что стоит за ней.

— Я уделю ей особое внимание… И… шеф…

— Ну?

— Поднял архив… Так вот, в Турове зафиксирован контакт похожей по описаниям девушки с нашим оперком, этим недобитком Берестовым… Если это так, если это действительно она…

— А вот это ты мне и установи в первую очередь. Иначе можно все прозевать и прохлопать ушами.

Кабинет ничем не отличался от многих подобных ему помещений, занимаемых армейскими начальниками. Разве что подбор книг в многочисленных книжных шкафах нарушал привычное профессиональным военным спартанское однообразие.

Книг было много, здесь находились как служебная литература, так и художественно-публицистическая и, даже, научные издания на разных языках. По подборке и расстановке томов заинтересованный наблюдатель мог определить, что книги в этом кабинете не для красоты, скорее — одно из постоянных пристрастий нынешнего хозяина помещения. Да и сам подполковник Рысин мало походил на обычного «кабинетного» руководителя. Классический «русак», моложавый и подтянутый, Николай Петрович во времена Холодной войны проходил службу в одной из бригад специального назначения ГРУ ГШ. Он до сих пор не решил для себя, повезло ему или нет, когда, благодаря помощи более удачливых коллег, его перевели на преподавательскую должность в военное училище, и он не разделил судьбу многих «сокращенных» (а точнее вышвырнутых системой на улицу) коллег. В настоящее время он тихо-мирно преподавал тактику. Подполковник скрывал ото всех свою скуку, служебные обязанности выполнял автоматически, понимая прекрасно, что находится, так сказать, не на своем месте.

Сейчас на него нахлынули воспоминания о той, старой жизни. Причиной ностальгии был сидящий перед ним генерал-майор. Высокий, с грубыми чертами лица, Владислав Мокошин, его старый друг, один из тех, кто, будучи в свое время таким же подполковником, не дал Рысину пропасть в постсоветской круговерти и помог остаться в кадрах Вооруженных Сил. Пусть и лишенным любимой работы.

Рабочий день закончился, и они вспоминали прежние дни за рюмкой коньяку с чистой, так сказать, совестью. Сославшись на отсутствие времени, Мокошин отказался от приглашения Рысина заехать к нему, и поэтому Николай Петрович чувствовал, что генерала привело к нему не только желание навестить старого друга, а какое-то дело, причем настолько деликатное, что обычно прямолинейный и решительный, он никак не найдет в себе силы перейти к сути проблемы.

— Владислав Викторович, ты чего такой смурной? — спросил, наконец, Рысин, решив дать Мокошину повод для перехода к деловой части их разговора, — Гнетет что? Не в гости же ты ко мне всего на час через всю Москву, извини за выражение, перся? Так в гости не ездят.

— А почему бы и нет, — Мокошин попытался свести к шутке прямой вопрос друга, — проницательный ты мой…

Он помолчал. Затем, видимо решившись, достал из папки фотографию и протянул Рысину.

С фотографии на подполковника смотрела, улыбаясь, совсем юная девушка.

— Красивая, чертовка! Однако я женат! — вопросительно глянув на Мокошина, попытался пошутить Рысин…

По виду своего гостя он понял, что в данном случае шутка не к месту и замолчал, справедливо полагая, что ему, наконец, объяснят суть вопроса.