Дуракам везет, и он смог сделать почти с десяток шагов, прежде чем споткнулся и полетел вперед, в темноту, выронив пистолет и автоматически выставив вперед руки.

Ослепительная боль ударила в плечо, Иван врезался в камень, отлетел в сторону, проехал грудью и животом по осыпи, раздирая одежду и кожу. Вскочил на ноги, но не удержал равновесия и снова упал, перекувыркнувшись через голову несколько раз. На этот раз он приложился о камень спиной и затылком. Но сознания не потерял.

Тело перестало слушаться, но мысли были ясные и четкие.

Вот и все, подумал Иван. Кушать подано! Хотя демоны людей не жрут, они их либо убивают, либо…

Да нет, они только убивают. Иван ни разу не видел и не слышал ни от кого, что демоны захватывают все новые и новые тела.

Он даже как-то попал в деревеньку, в которую забрел одержимый.

Пустые улицы, кровь, изуродованные тела в домах и во дворах, даже животные были убиты одержимым, а сам он неуловимо быстро двигался между хозяйственных построек и между деревьев.

Они тогда помотались, прежде чем очередь подрезала одержимому ноги, и он потерял подвижность. Потом стреляли в голову, но одержимый, успевший убить, и убить неоднократно, никак не хотел умирать, поднимался на перебитые ноги, падал, заливая землю кровью, в голову ему попало несколько пуль… Одержимый полз на коленях, вытянув вперед руки и воя что-то разорванным ртом.

Если бы тогда… если бы в каждого убитого человека вселялся демон, то одной группы там бы не хватило. Точно не хватило бы…

Или это Круль как-то не так сформулировал свой рапорт шефу? Может, и так.

Иван попытался встать, рука подломилась, и он тяжело свалился на бок.

Встать, приказал себе Иван. Это очень важно — встать. Не для Круля, не для одержимых, для себя самого — важно. Имеет же он право на последнее желание? На подвиг имеет право?

Иван пошарил вокруг руками, нащупал большой камень, оперся, подтянул ноги, навалился на камень животом и, застонав, выпрямился.

Алле! Вот так вот!

Из-за какой ерунды люди совершают глупости. Иван решил встать только потому, что так захотелось перед смертью. Марк бросился под пули, чтобы спасти испорченную Библию. Круль рисковал жизнью, чтобы… Чтобы что?

Неважно.

Иван почувствовал, что земля под ногами колеблется, решил, что, пожалуй, до подхода одержимых равновесие будет удерживать трудно. Можно присесть на камень. Лучше умереть сидя, чем лежа? Благороднее?

Иван сел.

За ним шли. С холма сыпались камешки, слышались странные хлюпающие звуки. Показалось или Круль на самом деле все еще борется за свое право умереть возле Ивана Александрова.

Странный человек.

Ивана в последнее время окружали все больше странные люди. Да и сам он… У нормальных людей перед смертью мысли должны быть какие-то возвышенные. Там, прошлое должно пролететь перед глазами. А Иван Александров сидит на камне, тупо пялится в темноту и думает о том, как нелепо и глупо выглядит вот так, сидя на камне и глядя в темноту.

Над холмом полыхнуло. Белый ослепительный свет ударил Ивана по глазам, выжег их и ворвался в голову с такой силой, что череп загудел, как треснутый колокол.

Вокруг загрохотало, разрывая еще и барабанные перепонки, будто одного удара светом было недостаточно, чтобы прикончить человека, спокойно сидящего на камне в ожидании смерти.

Зажимая руками уши и зажмурившись, Иван упал на колени.

Его схватили за руки и за ноги, куда-то потащили, а он и не отбивался, даже и не пытался понять, кто сейчас волочит его по камням, не было ни сил, ни желания задавать дурацкие вопросы. Иван вообще был не уверен, что кто-то разберет сквозь гудящую вибрацию его черепа хоть слово.

Мир дребезжал, раскачивался и гремел. Гремел и раскачивался.

Ивана положили на что-то мягкое. Запахло спиртом, чем-то холодным протерли внутренний сгиб локтя. Укол. Руку согнули, кто-то приказал Ивану держать руку так, хорошо, ответил Иван и удивился, что слышит и свой голос, и еще чей-то незнакомый. Ему сказали открыть глаза, и он открыл, даже не попытался ни возразить, ни объяснить, что глаза его выгорели от той вспышки.

Он, оказывается, видел.

И ему не было больно, когда кто-то посветил ему в глаза и сказал, что все нормально, что сейчас будет легче. И сказал глуше, по-видимому в сторону, что ничего тут страшного нет. Ушибы и пара-тройка сломанных ребер. Через пару недель все пройдет.

Через пару недель все пройдет, сказал Иван. И, спохватившись, добавил, что там, на холме, где-то должен валяться Круль. Его легко найти, он воняет серой, сказал Иван. И засмеялся, потому что это очень смешно — лежащий на вершине холма воняющий серой предавшийся.

Все нормально, сказали Ивану. Мы его нашли. Все нормально…

— У меня есть просьба, — сквозь смех сказал Иван. — Ма-аленькая просьба.

Иван хотел показать пальцами, какая маленькая у него просьба, но пальцы не подчинились.

— Что? — спросили Ивана.

— Убейте Круля. Пожалуйста, — попросил Иван. — У меня что-то рука на него не поднимается, а у вас — получится. Он сволочь, этот Круль. Это он демонов вызвал. Он… Вы его пристрелите, ну что вам стоит…

— Хорошо, — сказали Ивану. — Сейчас прямо и застрелим…

— Только вы его не больно, — Иван прекратил смеяться. — Вы его не больно…

Иван прикрыл на секунду глаза. Всего на секунду, а открыть не смог. Веки не поднимались.

— Поднимите мне веки, — прошептал Иван.

Его, наверное, не услышали.

Еще несколько секунд Иван слышал отдаленные звуки выстрелов, чьи-то голоса, а потом наступила тишина.

Хорошо, успел подумать Иван. Хорошо.

…Он стоял на вершине холма. Того самого, это Иван знал точно, только не было вокруг ржавой техники, склоны холма были покрыты травой и цветами. Красными, розовыми, белыми. И земля вокруг не была измята и искорежена. Не было складок и застывших волн, не было странного каменного всплеска на горизонте. И ветер был прохладный.

— Хорошо, — сказал Иван.

— Да, — сказал голос за спиной.

Иван оглянулся. Марк лежал в траве, раскинув руки и глядя в небо.

— Ты жив, — Иван не спрашивал, просто констатировал факт.

— He-а, — улыбнулся Марк. — Я умер. Меня убил снайпер, а потом — вы. Хотя потом я уже был и не я вовсе.

— Значит, это я тоже умер? — спросил Иван, понимая, что вопрос звучит глупо.

И вообще, даже если он умер, то на ад это не похоже, а встретиться в раю с мусульманином он не может никоим образом и ни при каких обстоятельствах. Если даже произойдет чудо, и Александров Иван попадет в рай, то это будет рай, в котором никакой мусульманин не сможет вот так валяться в траве.

— Нет, ты спишь, — снова улыбнулся Марк.

— A-а… — протянул Иван и сел рядом с Марком. — Тогда — ладно. Ты уж извини, я книгу спасти не смог…

— Жаль. А Круль?

— Круль сказал, что там какая-то ерунда о конце света.

— Можно и так сказать, — согласился Марк. — А можно и не согласиться с категоричным суждением твоего друга.

— Кого?

— Друга, кого же еще? — Марк даже приподнялся на локтях, посмотрел на Ивана удивленно. — А как еще можно назвать человека, который несколько раз спас тебе жизнь? И которому ты сам спасал жизнь. Разве это не дружба?

— У него есть приказ Дьявола охранять мою жизнь.

— А у тебя есть чей приказ?

— А я просто не могу выбрать удобный момент. Уже давно нужно было…

— Ладно. — Марк снова лег на спину и закрыл глаза. — Время рассудит. Время — лучший судья…

— Это из вашего Корана?

— Дурак, — не открывая глаз, сказал Марк. — Как я могу цитировать в твоем сне Книгу, если ты ее не знаешь? Кто-то сказал, что сон — небывалое сочетание бывалых впечатлений. Так что я могу говорить только то, что ты знаешь. Никакой истины я тебе открыть не смогу, уж извини. Кстати, извини, что я с тобой на «ты». При жизни я старался говорить людям «вы». Но ты тут главный.

— Тогда зачем мы встретились?

— Сложный вопрос. Может, тебя что-то беспокоит?