Можно было, конечно, произнести волшебную фразу о мобилизации для помощи Инквизиции. Мужики не только проводили бы, но еще и на руках бы отнесли. Но Иван решил, что лучше воспользуется их указаниями и доберется сам.
— Значит, направо, потом налево и дом с оградой.
— Ага, — кивнул жилистый.
— Спасибо.
— Так мы пойдем? — спросил старший.
— Так на здоровье. — Иван махнул рукой. — Вам отдохнуть, наверное, нужно. Замахались, наверное…
Жилистый хмыкнул.
Иван пошел, не оглядываясь.
Простые нравы, простые люди. Чего с них возьмешь? Дорогу описали правильно, хоть за это спасибо.
Через десять минут Иван стоял перед домом «с оградой». Таки да, таки особая примета. Небольшой одноэтажный дом был обнесен металлическим частоколом с натянутой на изоляторах проволокой. Он словно раздвинул соседние дома, или те сами опасливо потеснились в стороны. Метров по двадцать пустого пространства справа и слева.
На углах дома — фонари. Прожектора. И даже видеокамеры под ними.
Крепость, мать вашу!
Третий дом, вспомнил Иван фразу мужиков и ухмыльнулся. Шутники! А иначе он бы спутал, конечно.
Иван подошел к проволочной калитке, нажал кнопку на переговорном устройстве. Подождал.
— Да, — хриплым голосом произнес динамик.
— Сим-сим, открой дверь! — сказал Иван. — А то я дуну, дом и рассыплется…
— Ничегошеньки у вас не получится, господин волк. Этот домик уже из камня. Можете попробовать через дымоход, но, как предупреждают нас первоисточники, делать этого не стоит. Скажите волшебное слово, я вас и так пущу…
«Кастрация», — чуть не выдал дежурную шутку Иван, вовремя спохватился и сказал:
— Пожалуйста!
Замок щелкнул — и калитка открылась.
Если они сейчас еще и перед дверью устроят клоунаду, начал накручивать себя Иван, двигаясь по бетонным плитам двора к дому, но придумать ничего не успел — дверь открылась, а на пороге появился Крыс собственной персоной.
Одет он был в шорты и просторную цветастую рубашку. Одежда была либо с чужого плеча, либо Сигизмунд Васильевич похудел не так давно размеров на пять.
— А я уж прямо заждался, — сказал Крыс. — Позвонил в больницу, а там сказали, что ушел уже почти час назад. Чуть не пристрелил директрису школы и ушел.
— Так она деток учит? — Иван покачал головой. — В духе толерантности и свободы воли, надо полагать?
— Именно. В духе. То просто вы ее застали немного не в духе. Хотя, с другой стороны, а как она должна реагировать на Анну Семенову, в девичестве Алферову, которая была ее любимой ученицей, а потом взяла и подписала договор с Адом? Сама, представьте себе, пошла и подписала. По большой любви, естественно. С чего прикажете радоваться? Да что это я вас на крыльце держу, вы проходите!
Старик отступил в глубь дома.
— Хозяин прибыл, а я его на солнцепеке… — Старик подождал, пока Иван пройдет мимо него, потом подошел к двери, щелкнул замком и, судя по нескольким гудкам разных тонов, включил систему охраны.
Милые патриархальные нравы.
Дом внутри полностью соответствовал своему внешнему виду. Белые стены, камера в конце коридора. Белая же дверь под камерой. Подойдя ближе, Иван понял, что дверь бронированная. Да еще с амбразурой. Да еще с кодовым замком.
Крыс быстренько набрал код, приложился глазом к окуляру. Дверь бесшумно открылась.
— Добро пожаловать! — провозгласил Крыс. — Не то чтобы уютно, но, знаете ли, надежно.
И тут тоже старик Сигизмунд не соврал — уютным это помещение назвать было трудно. Стены, письменный стол, два металлических стула, сейф, кровать, застеленная серым казенным одеялом. На окнах поперечные жалюзи. Из стали, судя по виду. Несколько книжных полок и дверь, как вначале подумал Иван, в стенной шкаф.
— Там санузел и кухня, — пояснил Крыс, усаживаясь на хозяйское место за столом. — И вход в подвал.
Иван остановился перед столом и молча смотрел на старика.
— Что-то не так? — Крыс огляделся вокруг, пошевелил носом. — Вещи ваши в шкафу, там, за дверью.
Иван молчал.
— Если вы беспокоитесь по поводу кодировок дверей и всего остального, то после моего ухода прекрасно все сможете перепрограммировать.
Иван молчал.
— А! — просиял Крыс, встал со стула, обошел стол и сел на стул посетителей, который отличался от хозяйского только местоположением. — Вы по поводу соблюдения правил…
Иван молча снял куртку, бросил ее на кровать. Стащил с себя упряжь с кобурой и повесил на спинку стула. И только после этого сел.
— Я в вас опять влюбляюсь! — восхищенно выдохнул Крыс. — Это же представить невозможно, сколько в обычном, я бы даже сказал в рядовом, человеке может вместиться благородства, уверенности и внушительности. Я бы даже разразился аплодисментами, но руки, знаете ли, не хочется утруждать.
Старик пытался повторить вчерашнее упражнение — загнать хитрым плетением словес Старшего Инквизитора в пестрый мир намеков, иронии и сарказма. Только нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Иван, если честно, не понимал этого древнегреческого выражения. Вернее, понимал его значение, но не принимал смысла. Река — она всегда остается рекой. Одной и той же. Все купаются в одной Волге, все крестятся в одном Иордане.
— Как-то вы слишком серьезны, — сказал старик. — Эти складки возле губ, чуть нахмуренные брови.
— Публики нет. — Иван побарабанил пальцами по столу. — Всеслав отсутствует, посему не будет ни смущения, ни неловкости. С моей стороны. Дай вам бог, чтобы я не сорвался и не вывалил на вас накопившееся…
Крыс вздохнул со всхлипом, что-то собрался ответить, но покачал головой и промолчал. Без гримас и мимики. Просто заткнулся.
Ивану даже стало неловко. На короткий миг, но стало.
— Я хочу сказать… — Иван сделал паузу, Крыс ею не воспользовался. — Я хочу сказать, что не в самом большом восторге от происходящего. Я не говорю о том, что убили двух солдат…
— И сержанта, — бесцветным голосом произнес Крыс.
— И сержанта, — кивнул Иван. — Но его убили из самозащиты…
— Это они вам так сказали.
— Это они мне так сказали. И я им поверил, потому что нужно быть полным идиотом, чтобы убивать сержанта по любым другим соображениям. Они ведь знали, не могли не знать о ваших местных традициях. Око за око и тому подобные милые привычки.
— Наверняка.
— И все-таки убили. Вернее, даже не убили, а расстреляли. Если бы вы видели труп…
— Я видел труп. И что? — Старик сидел ровно, положив руки на колени, и смотрел на крышку стола перед собой. — Да, много ранений. Да, явно стреляли в приступе ярости или от большой ненависти. Не исключаю, что даже защищались. И это делает их положительными персонажами? Вы с кем-то поговорили? Провели исследование вопроса, господин Старший Исследователь?
Хорошие вопросы задает старик, не мог не оценить Иван. Четкие, недвусмысленные и в лоб.
— Я бы хотел поговорить с ними, — сказал Иван. — Но мне не дали. Их вообще убили так торопливо, будто хотели заткнуть рты…
— Или для того, чтобы не пришлось потом играть с законом, не допускающим самосуда. Убийца должен быть наказан. Убит. И сделать это можно было только в процессе, так сказать, задержания-уничтожения.
— Да бог с ними, с этими парнями! — воскликнул Иван и ударил ладонью по столу. — Все остальное здесь в порядке? На улице только что били предавшегося…
— Где? — быстро спросил старик, и на лице его проступила тревога, явная и неподдельная.
— Возле больницы. Его окликнул охранник, он побежал и напоролся на группу добрых самаритян и неравнодушных граждан. Которые под одобрительными взглядами охранников минут пять задерживали беднягу по очереди. До полного беспамятства.
Крыс встал со стула, прошелся по комнате.
— Так… Предавшийся — лет двадцати пяти, высокий, светловолосый?
— Да. А что?
— Значит, он все-таки приехал…
— Конечно, у него жена рожает, отчего бы ему и не приехать к больнице? — осведомился Иван. — Мужьям свойственно…
