— И не первый он такой, — сказал вдогонку Крысу Иван.

— И не последний, — ответил Крыс.

Всю дорогу Иван готовился к худшему, представлял, как к нему бросаются журналисты, начинают допрашивать, сыпать информацией из его прежней жизни.

— А почему вы ушли из Ордена Охранителей? — А правда, что вам спали жизнь в клинике Службы Спасения совершенно бесплатно? — А верно, что вы служили в спецназе и не смогли предотвратить гибель трех сотен предавшихся?

Готовился Иван к худшему, но, как оказалось, все было еще хуже.

— Привет, — сказал руководитель съемочной группы, протягивая руку. — Ярослав Круль, информационное агентство Центрального офиса Службы Спасения. С рукой осторожнее, я ее недавно немного поранил. С камерой — мой оператор Никита Ляпишев. С микрофоном — звукооператор Елена Прекрасная…

Оператор, не отрываясь от камеры, помахал рукой, девушка с микрофоном на длинной палке вздохнула и буркнула, что не Прекрасная, а Тертышная, что достали дурацкие шутки, и Круль этот долбаный тоже достал…

— Операторы, как вы, наверное, унюхали, Договор с Адом еще не подписали и присутствуют здесь, дабы гарантировать объективность моего фильма. Водитель тоже не из предавшихся. Меня, если честно, это раздражает, но тут уж ничего не поделаешь. — Круль пожал плечами и развел руки, демонстрируя свое бессилие в такой глупой и неестественной ситуации. — И пока мои недоброжелательные работники будут обустраивать мой быт, я хотел бы поговорить с многоуважаемым представителем могущественной Объединенной Инквизиции. Как вас, простите?

— Нас — Иван Александров.

— Это не тот Иван Александров, который разоблачил организацию отринувших в рядах Ордена Охранителей? — сделал восхищенное лицо Круль.

— Тот.

— Я восхищен! Я потрясен! — театрально вскричал Круль. — Человек, так много сделавший для Бездны, до сих пор не увековечен фильмом. Или, хотя бы, эпизодом, пусть даже репортажем… Забавные стишки получились, не находите? Даже — репортажем. Нет, лучше так, «даже — в репортаже». Нет, талант с годами не исчезает, становится гибче и, я бы сказал, ароматнее! Вы понимаете иронию и скрытый намек?

Стоявший неподалеку Тепа сплюнул и ушел. Группа Круля продолжала работать, но на лицах у них особого восторга видно не было.

— Значит, — Круль повернулся к оператору. — Все свободны. А я прогуляюсь с Братом Инквизитором, пообщаюсь, заодно прикину места съемок. На природе. Это так эффектно — противопоставить живую природу неестественному укладу этих сектантов… К лесу ближе в эту сторону?

— В эту, — тяжело вздохнул Иван.

Круль по дороге что-то громко говорил, размахивал руками, несколько раз приседал, выставив перед своим лицом рамку из пальцев рук, Иван молчал или односложно отвечал на конкретные вопросы.

— А там, за кустами, не дзот ли? — дзот — а как вы полагаете, нас туда не впустят? — полагаю, нет — а почему — а по кочану…

— Как я устал, — протянул Круль и рухнул навзничь в траву, когда они, наконец, отошли от домов и скрылись в лесу. — Богемная жизнь — это так трудно! Не поверишь!

Иван прикинул, с какой стороны дует ветер, и сел так, чтобы запах серы от Круля сносило в сторону.

— Вот, — поднял палец к небу Круль. — Даже такой близкий друг с брезгливостью относится ко мне, что же тогда сказать о моих нынешних подчиненных? Но они терпят, сдерживаются, делают вид, что их не тошнит от моего аромата. А ты, дружище? Как можешь ты, мой соратник и человек, которому я несколько раз спас жизнь, обращаться со мной как с совершенно посторонним человеком?

— Ты хотел, чтобы я бросился тебе на шею? — спросил Иван. — И сообщил всем, что ты на самом деле не борзописец, а чиновная высокопоставленная сволочь из Службы Спасения? Да еще добавить, что ты сбежал из рядов Ордена Охранителей?

— Нет, на такую глупость я, конечно, не рассчитывал, но можно было чуть-чуть, самую малость, доброжелательства…

— Круль, у меня был очень тяжелый день. И очень непростые дни перед этим. Твоими стараниями во мне сидит демон, я на рассвете видел ребенка, которого собственная мать убила, пытаясь принести в жертву дьяволу, вчера в меня стреляли, а сегодня… То есть давай мы с тобой не будем устраивать обычные пикировки и не будем мериться этими самыми… Хочешь мне что-то сказать — скажи. Зачем-то ты сюда приперся?

— Зачем-то… — сказал Круль. — Неплохо было бы точно знать, зачем именно. Я рассчитывал отдохнуть, залечить раны, а вместо этого…

— Я предупредил. Сейчас встану…

— Сиди, Ваня. Сиди. Ты давно понял про демона?

— Я сам и не понял, спасибо, нашелся бдительный человек, который заметил, что кровь у меня сворачивается мгновенно, превращается в пыль… Вмешался, окропил меня святой водой… Знаешь, как это приятно?

— Что именно? Демон или святая вода?

— И то и другое… А еще я сегодня узнал, что есть, оказывается, обряд, позволяющий вызвать Дьявола из Бездны собственной персоной. — Иван лег в траву, заложив руки за голову.

— И?..

— И? Какого лешего ты мне врал, что нет такого ритуала?

— Так нет такого ритуала, — произнес Круль равнодушно, лениво отмахиваясь от мошек. — Если бы был…

— То что тогда?

— О-о, брат, тогда Хозяин не стал бы сидеть в Аду, он бы вышел наружу, снес преграды и показал бы всем… или почти всем, если ты меня понимаешь, кто тут самый главный. Что там нужно? Мать приносит в жертву своего ребенка? Было такое в Средние века, ведьмы пожирали своих детей, зачатых от дьявола. Думаешь, сейчас не нашлось бы среди предавшихся бабы-дуры, которая согласилась бы пустить под нож ребенка?

«Дура», — тихо сказал Крыс своей дочери.

— Я знаешь сколько народу передавил из тех, кто пытался черной магией промышлять? И в Ордене, и уже в Службе Спасения… Знаешь, чем заканчивается такая жертва? Появляются демоны. И всё захватывают. И всех захватывают. Ты же видел, как это происходит? Там, в Тер Мегиддо? И раньше ты тоже видел подобное. Демоны-демоны-демоны несутся наружу, захватывают все новые и новые тела… Этот процесс становится неуправляемым… Все гибнет, все рушится! Тебе страшно? Мне — очень! Не дьявола нужно бояться, сидящего в Аду, а строгого выполнения законов и правил, установленных в этом единственном из миров. Сам знаешь кем установленных. Жаль все-таки, что ты не прочитал Апокалипсис…

— Я прочитал.

— Да? — Круль приподнялся на локтях. — И где достал текст?

— А тут он в каждой Библии. Правда, говорят, что его написал местный религиозный лидер. Патриарх.

— Забавно. — Круль снова лег. — Плагиат в ереси? Какая замечательная чушь. Вот бы сравнить тексты…

— А ты, случайно, не делал копии с книги Марка?

— С Библии Муслима? — уточнил Круль. — Делал. Но могу и просто по памяти… Я тебе говорил, что у меня память потрясающая? Пожалуйста. Глава первая. «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну…» Совпадает?

— Да. Похоже, я точно не запоминал.

— Что-то запало в память? Давай проверим. Скажем, глава шестнадцатая, стих девятнадцатый. «И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его…» Я, когда прочитал это про великий город, распавшийся на три части, так прямо вздрогнул, честное слово. Не могли же они знать, что Иерусалим станет один на трех Землях? Не могли. Или могли?

— Там про город золотой было? — спросил Иван.

— А, глава двадцать первая, стих шестнадцатый. «Город расположен четырехугольником, и длина его такая же, как и ширина. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина, и широта, и высота его равны»… — еще или хватит?

— Хватит, наверное, лучше возьмем текст и сравним. Так вроде похоже…

— Если бы ты не был так восхитительно туп, то смог бы запомнить…

— Круль!

— Хорошо, молчу.

— Ты так и не ответил, зачем прибыл.