Русские, отчаянно бесстрашные в Смоленском сражении, под Москвой совсем осатанели. На вооружение к ним стали поступать во все больших количествах МиГи и ЛаГГи, и закалившиеся в трехмесячных боях советские летчики-истребители бросались в бой за свою столицу с мужеством обреченных. Птенцы оперились. У них стали отрастать стальные когти. В конце ноября фон Гетца сбили.
Это случилось в конце по-зимнему короткого дня. С утра они сопровождали бомбардировщики, потом прикрывали штурмовики. Не успели приземлиться, как служба оповещения сообщила, что со стороны русских идут штурмовики под прикрытием истребителей. Конраду уже приходилось иметь дело с русскими Ил-2. «Бетонный самолет» – так его прозвали в люфтваффе. Весь боекомплект в него всадишь, прежде чем собьешь. Поразительно живучая машина.
Механики еле успели долить топливо в баки, а оружейники за недостатком времени поменяли ленты только у пулеметов, как была дана команда «на взлет!». Пушка истребителя осталась почти без снарядов.
Решено было атаковать двумя группами – основной и прикрывающей. Основная атаковала штурмовики, а прикрывающая должна была связать боем истребители русских. Конрад вел вторую группу. Истребители русских от штурмовиков они «отклеили» быстро. Зашли от солнца, атаковали, завертелась карусель. Прежде чем расстрелять остатки боекомплекта, Конрад успел поджечь один ЛаГГ. Тот, качнув крыльями, уронил нос и устремился к земле. И тут сказалась усталость. Желая уйти от преследования, Конрад заложил вираж круче, чем следовало при данных обстоятельствах, и скорость резко упала. На какую-то долю секунды «мессершмитт» завис в воздухе, и тут же Конрад почувствовал острую боль в ноге. Пилот русского ЛаГГа поймал в прицел «мессершмитт» фон Гетца и прошил его длинной очередью из всех пулеметов. Из-под комбинезона потек ручеек крови. Пули прошли насквозь и задели кость. Во рту Конрада появился какой-то противный привкус, стала надвигаться неприятная слабость. Мотор несколько раз чихнул, заскрежетал, издал какой-то сиплый звук и заглох. Пропеллер вертелся теперь только от потока встречного воздуха, как флюгер. Самолет стал вворачиваться в штопор. Конрад сорвал фонарь остекления кабины и вывалился из падающего самолета.
Так как звено вылетало на перехват, а не на сопровождение, то бой происходил над территорией, занятой вермахтом. Конрад приземлился на парашюте уже почти без сознания от потери крови, пехотинцы подобрали его и немедленно отправили в госпиталь.
И все-таки ему повезло! Через несколько дней, пятого декабря, Красная армия перешла в контрнаступление под Москвой. Русские танки и пехота прорвали немецкую линию обороны и обрушили сокрушительный удар на измотанные и обескровленные германские войска. Наступление было настолько неожиданным и таким стремительным, что многие сослуживцы фон Гетца попали в плен. На перепаханном снарядами аэродроме варили кашу русские пехотинцы.
Немцы отступали, оставляя боевую технику, повозки, артиллерию, раненых и ослабевших.
Под Москвой немцев удалось на время остановить, но не разбить наголову. Война продлится еще три с половиной года. Слишком крепким был удар гитлеровцев и велика сила его инерции. Советское военно-политическое руководство оказалось неготовым к ведению воины в новых условиях. Более того, Буденному, Ворошилову, Тимошенко и Жукову как начальнику Генерального штаба не хватало военно-теоретической подготовки, не говоря уже об уровне общей культуры. Люди, оказавшиеся летом 1941 года во главе Красной армии, не имели опыта командования крупными войсковыми массами, представления об организации взаимодействия родов войск, об организации подвижной обороны. Их взгляды и предложенная ими военная доктрина – «бить врага на его территории и окончить войну малой кровью» – были устаревшими и не соответствовали требованиям современной вооруженной борьбы. И здесь я вынужден согласиться со Штейном. Невозможно вахмистра научить командовать армией. На какую угодно ступеньку его поставь, какими угодно звездами его обвешай, все равно от него будет заметно нести солдатским сортиром. Этот запах с годами не выветривается. Культура – она впитывается с пеленок, начинается с умения пользоваться ножом и вилкой и не сморкаться в скатерть. С возрастом культура поведения переходит в культуру мышления, то есть в способность мыслить, оперируя крупными категориями, отбрасывая ложные посылки и приходя к верным выводам и решениям.
И не надо валить все на Сталина. Один человек физически не в состоянии руководить государством и вникнуть во все вопросы, даже такие важные, как развертывание армий прикрытия. План развертывания составляет Генеральный штаб. 22 июня 1941 года им руководил Георгий Константинович Жуков, будущий маршал, четырежды Герой Советского Союза и кавалер двух орденов «Победа». Он полгода стоял во главе Генерального штаба до начала войны. Планы развертывания армий прикрытия были ему известны еще до его назначения на должность начальника Генерального штаба. Полгода – срок достаточный для того, чтобы внести в неверные планы свои коррективы или даже вовсе поменять их и расположить войска по-иному, так, чтобы они не попали под удар и не были смяты в первые же часы вторжения. Но историю пишут победители. Они же выдумывают объяснения и оправдания задним числом. Им же устанавливают памятники в Москве. На той самой лошади, на которой они принимали парад.
Я же события первых четырех месяцев Великой Отечественной войны назову КАТАСТРОФОЙ^.
В 1941 году под Киевом попало в окружение свыше шестисот тысяч солдат и офицеров! Под Вязьмой – свыше полумиллиона! Встречаются такие объяснения историков: «Да, они были окружены и погибли, но позволили выиграть время для организации обороны». Я продолжу эту мысль и спрошу: а сколько сил СС потребовалось для их конвоя и охраны? Лагерь, в котором находились двадцать тысяч советских военнопленных, поди, человек сто охраняли, вряд ли больше. Это отвлекало их от фронта.
Не слишком ли дорогая цена для выигрыша времени?! Не разумнее ли было выигрывать время до вторжения, когда имелась возможность в спокойной штабной обстановке проиграть все возможные сценарии развития событий? Ведь за это, собственно, отцы-командиры зарплату получали и привилегиями пользовались.
Армии прикрытия были будто нарочно расположены так, чтобы немцам было удобнее их разбить. В Львовском выступе было окружено и уничтожено двести пятьдесят тысяч самых боеспособных и хорошо вооруженных войск Красной армии. Первый стратегический эшелон Красной армии был сметен в первые же дни войны практически полностью. Пропадая десятками и сотнями тысяч, наши солдаты и командиры своими жизнями и страданиями искупали чужие просчеты и элементарную дурь и трусость. Всего за 1941 год безвозвратные потери Красной армии убитыми, искалеченными и пленными составили свыше трех с половиной миллионов человек. В немецком плену оказалось 2 400 000 человек. К февралю 1942 года более половины из них умерли от болезней и истощения. И дело здесь не в звериной жестокости немцев. У каждой нации свои негодяи и свои герои. Просто германский генштаб при подготовке вторжения в Советский Союз, рассчитывая потребное количество танков, самолетов, пушек и патронов, учел и возможное количество пленных красноармейцев. Сто двадцать тысяч человек, максимум – двести тысяч. Реальная цифра оказалась в двадцать раз больше. То есть советские генералы оказались глупее, чем рассчитывал немецкий Генеральный штаб даже в самых смелых своих прогнозах. В двадцать раз! Прокормить два с половиной миллиона «лишних ртов» германская экономика была не в состоянии.
…англичане говорили по радио, что русская армия потерпела главное свое поражение в 37 г., ибо она потеряла своих командиров. В какой-то степени это видно сейчас. Мы, несомненно, очень страдаем из-за малой культурности наших командиров. Если у немцев костяк армии это командиры, прошедшие еще школу 1914—1918 гг., то у нас эти командиры были выбиты в гражданскую войну, новое поколение в 1937 г. и сейчас командует третье, конечно, мало подготовленное. Это, говорят, одна из причин тех неприятностей, которые мы испытываем в этой войне.
