Крупной женщине-африканке, подарившей ему национальный головной убор:

«А вы точно женщина?»

Парагвайскому диктатору Стресснеру:

«Как приятно побывать наконец в стране, в которой у народа нет власти».

Нигерийскому государственному деятелю, одетому в просторные национальные одежды:

«Такое впечатление, что вы приготовились ложиться спать».

Президенту Обаме, рассказавшему о том, что он только что общался сразу с несколькими иностранными лидерами:

«И вы что, действительно умеете их всех отличать друг от друга?»

В общем, понятно, почему герцога Эдинбургского некоторые называют главным врагом политкорректности в Англии. А еще он согласился стать патроном английского Клуба эксцентриков.

Большой энтузиаст защиты окружающей среды и спасения вымирающих видов животных, он был первым президентом Шотландского фонда дикой природы.

Тем не менее огорчил некоторых своих коллег-экологов, сказав: «Все существа имеют такое же право жить на Земле, как и мы… Но я не „зеленый“, я не из числа защитников кроликов. Вместо того чтобы думать о сохранении видов, люди заняты судьбой какого-нибудь отдельного осла на Сицилии или чего-нибудь в этом роде».

Графиня Маунтбаттенская, близкая подруга и дальняя родственница, так оценивает это его свойство: «Он всегда говорит то, что думает, и не обязательно с высшей степенью такта… Но, с другой стороны, люди ждут от него именно чего-то такого, и им это даже нравится. Они думают, как хорошо, что есть хоть кто-то, у кого на языке то же самое, что на уме».

На вопрос, почему он не хочет посетить Советский Союз, принц Филипп сказал: «Ну уж нет, не поеду, эти ублюдки убили половину моей семьи».

После распада СССР он согласился сопровождать королеву в ее поездке в Россию. Предоставил свой «генетический материал» для идентификации по ДНК останков некоторых расстрелянных в России членов царской фамилии.

Принц Филипп — патрон нескольких сотен различных благотворительных организаций, фондов, проектов. Патронаж выражается в основном в предоставлении своего имени и не очень частых визитах, участии в торжественных мероприятиях. Более всего известна международная Премия герцога Эдинбургского, вручаемая молодым талантам уже более полувека. Но сам он терпеть не может, когда его начинают хвалить за благотворительную деятельность. «Не вижу никаких причин этим гордиться», — заявил принц в интервью Би-би-си.

«Мой отец попросту очень скромный человек, он считает неправильным говорить о себе. Его излюбленный совет, который он дает всем нам: говорите о чем угодно, но только не о себе — никому это не интересно», — сказал его сын принц Эдвард.

К своей персоне герцог Эдинбургский действительно относится со здоровой долей иронии. Если и говорит о себе, то в таких примерно выражениях: «Я старый ворчливый негодник». Причем слово, им использованное, звучит куда грубее, чем негодник — «sod». В принципе, это сокращение от «sodomite», то есть «содомит». Но это совсем не значит, что принц признается в нетрадиционной сексуальной ориентации, ничего подобного. Представителям его поколения «sod» использовалось как мягкое ругательство: не мат, конечно, но экспрессивнее дурака. Филипп чуть ли не рассердился, когда моя коллега спросила его, считает ли он, что хорошо справляется с ролью королевского консорта. Сказал: «Кого волнует, что я по этому поводу думаю? Это просто смешно».

Мне же после нашей встречи пришла в голову крамольная мысль: а вдруг, при всей своей явной привязанности к королеве, принц Филипп находит свою роль вечного спутника, кавалера, консорта несколько абсурдной?

И что, если его странный, неполиткорректный, сюрреалистический юмор — это приватный, тайный протест, фига в кармане, как выражаются русские, или язык за щекой, как скажут англичане…

Впрочем, вполне возможно, что это лишь плод моего воображения. Принято считать, что герцог Эдинбургский стоически выносит свои утомительные обязанности и ненастоящую, похожую на вечную игру с переодеваниями, жизнь. Кто-то сказал про него: «Принц Филипп — хороший актер, он прекрасно играет самого себя».

Но когда он узнал, что сыновьям не позволят взять его фамилию, у него вырвалось: «Я ничто, я просто амеба… единственный мужчина во всей стране, которому не разрешают дать свое имя собственным детям».

Через несколько лет, видя, как супруг переживает, королева смягчила ситуацию: их детям, не использующим титул «королевское высочество», разрешили именоваться двойной фамилией Виндзоров-Маунтбаттенов.

Впрочем, ирония в том, что и Маунтбаттен — тоже фамилия не совсем настоящая. Во-первых, так звались дедушка и бабушка Филиппа по женской линии. (По мужской он — Глюксбург, Шлезвиг-Гольштейн Зондербург, отпрыск знаменитого датско-германского рода.)

Во-вторых, Маунтбаттен — перевод немецкой фамилии Баттенберг. Ранее я уже рассказывал, как из-за войны с Германией и сама правящая династия вынуждена была переименовать себя в Виндзоров.

А на собственную свадьбу в 1947 году Филиппу не позволили позвать сестер (единственных уцелевших близких родственников) — из-за того, что они были замужем за немецкими принцами.

Завидна ли такая жизнь? Я не уверен в положительном ответе.

С другой стороны, никто его насильно не заставлял жениться на принцессе. В 1939 году совсем еще юная 13-летняя Елизавета посетила Военно-морскую академию и обратила особое внимание на неприкаянного, одинокого греческого принца-изгнанника. И вот тогда, говорят, произошло то, что довольно редко случается в королевских кругах — вспыхнула любовь с первого взгляда. Филипп был на пять лет старше. Потом они переписывались всю войну, которую принц прослужил на боевых кораблях.

У него и детство было не слишком радостным: с десяти лет воспитывался в чужих семьях, скитался по разным странам. Пока его не приютила Англия, а потом и королевская семья. Ради женитьбы на Елизавете пришлось перейти в англиканство.

Когда в семнадцать лет будущая королева объявила родителям о своем твердом намерении выйти замуж за Филиппа, идея эта семье поначалу не понравилась. Ее пытались отговорить. Называли его всякими обидными словами: «неотесанным» и «немчурой» (the Hun).

И вот, когда я сидел недавно и вспоминал биографию принца Филиппа, меня вдруг осенило — а, может быть, вот почему он спросил: вы что, беженцы? Ничего, наверное, обидного герцог Эдинбургский не хотел этим сказать — ведь он и сам был беженцем, спасавшимся от революции в Греции, и вдобавок бывшим православным.

Так что не исключено, в его устах это могло быть даже чем-то вроде привета, слов солидарности, которой мы не поняли.

И напоследок еще одна цитата от принца Филиппа.

На вопрос о том, счастлив ли он, доволен ли своей жизнью во дворце, супруг королевы ответил: «Честно говоря, лучше бы я остался служить во флоте».

Наверное, как всегда, пошутил.

Из ста величайших британцев, входящих в список, составленный на основе опроса Би-би-си (помните, в тот самый, где первое место отдали Черчиллю, а третье — принцессе Диане), как минимум восемь объявлены ярко выраженными эксцентриками. Из имен, хорошо известных в России, — Исаак Ньютон, королева Виктория, Льюис Кэррол, Дэвид Боуи. Плюс сам Черчилль.

Наверное, то, что великая королева тоже попала в этот список, многих удивит. Ведь эпоха, которой она дала имя, считается временем конформизма, строгих, почти пуританских нравов.

Но сама Виктория частенько была непредсказуема. Взяла, например, однажды и распорядилась заменить туалетную бумагу во всех бесчисленных клозетах королевских дворцов газетами — за сохранение лесов и дворцового бюджета боролась.

Считается, что восемь процентов, — доля эксцентриков в списке — это в несколько раз выше, чем в среднем по стране. И это о многом говорит.