- Нас с мехдвора вытащил случайно, оружие собрал случайно, боеприпасы сберег случайно?… Зачем темнишь?! - Саломатин чувствовал, что закипает. - Или трусишь?

Интендант вздохнул:

- Я русский человек и не могу видеть, как враг топчет нашу землю. Ясно? Что до меня лично… Могут отозвать.

- Кто?

Интендант покачал головой, показывая, что не может ответить

- Когда?

- Неизвестно. Может, завтра, может, через полгода.

- Вот что, - решительно сказал Саломатин, закладывая пальцы за пояс. - В таком случае и я не останусь! Сам заварил эту кашу - сам и расхлебывай!

Некоторое время оба молчали.

- Сколько людей в батальоне? - внезапно спросил лжеБрагин.

- По штату - семьсот.

- В районе двадцать девять тысяч жителей. Немцы провели перепись. Три полнокровные дивизии, можно сказать, корпус. Тебе предлагают генеральскую должность, старлей, а ты ломаешься, как девка на сеновале! Кочевряжишься… "Останусь - не останусь!" - передразнил интендант. - Главное, даже не в этом. Этих двадцать девять тысяч надо комуто защищать, поднимать на борьбу с врагом… Ты единственный кадровый красный командир в районе, воевал. Больше некому. Стыдно, товарищ старший лейтенант!

Саломатин бешено глянул на лжеБрагина, а тот вдруг оскалил зубы, непонятно чему радуясь.

- Ну… Ты… Хоть не уходи сразу! - тихо попросил Саломатин. - Пусть у тебя другое задание, которого я не знать не должен, наверное, очень важное. Без тебя у нас не получится, - Саломатин внезапно подумал, что прогибается перед интендантом, но было не до гордости. - Ты свой у немцев, а нам следует знать, что они задумали. Не знаю, как тебя зовут понастоящему…

- Савелий! - сказал уполномоченный. - Хорошее имя, да и люди привыкли. Савелий Ефимович Брагин, интендант.

- Ты это вправду? О генеральской должности? Среди партизан генералов не было.

- Были! - Крайнев едва не сказал: "Ковпак!" - Денис Давыдов, например. Кадровый офицер, гусар. Начинал войну в малых чинах, закончил генералом.

Саломатин внезапно ощутил слабость в ногах и опустился на лавку.

- Полежи! - предложил Брагин. - Спешить некуда.

Саломатин послушно вытянулся на жестких досках и прикрыл глаза. А БрагинКрайнев вышел на улицу и присел на лавочку у калитки. Неизвестно откуда появилась Настя, присела рядом. В руках у нее была глиняная миска с семечками подсолнуха. Крайнев молча зачерпнул горсть, и некоторое время они сосредоточенно грызли семечки, сплевывая шелуху на землю.

- Ты заканчивала десятилетку в Городе? - внезапно спросил Крайнев.

- На квартире жила! - подтвердила Настя. - Комнату у Валентины Гавриловны снимала, учительницы. Папа ей за это сало, картошку возил, меду давал…

- Хорошо городских знаешь?

- Не всех.

- Расскажешь?

- О ком?

- Я скажу.

- Это вам для подпольной работы нужно? - страшным шепотом спросила Настя. - У вас и вправду задание?

- Подслушивала! - покачал головой Крайнев. - Айайай!

Настя потупилась и покраснела.

- Комсомолка? - строго спросил Крайнев.

Настя покачала головой:

- Папа не разрешил.

- Что так?

- Не любит советскую власть. Его отец до революции арендатором был, небогатым. Папа рассказывал: дедушка был мастеровой, все умел, папа в него пошел. Дедушка очень хотел, чтоб дети в люди вышли, образование получили. Сына в гимназию отправил. Папа успел к началу войны окончить. Знает французский, латынь, греческий… Немецкий в плену выучил. Он на войну добровольцем пошел, вольноопределяющимися их называли. Прапорщиком стал… А как из плена вернулся, большевики чуть не расстреляли. Отец эксплуататор - людей на работу нанимал, сын - царский офицер… Запретили отцу в городах жить, только в деревне, а здесь даже в бригадиры не позволяли. Сторожем на ферму…

- Сторож должен говорить пофранцузски! - заметил Крайнев. - С коровами - самое то!

- Я говорила папе, чтоб написал Сталину! - насупилась Настя. - Несправедливо! Но отец заупрямился.

- Папа твой мудрый человек, - возразил Крайнев. - Лучше сторожить коров, чем махать кайлом на Соловках.

- Странный вы какойто! - поджала губы Настя. - С немцами воюете, а советскую власть ругаете.

- Одно другому не мешает…

Крайнев встал, отряхнул порты от шелухи.

- Пойдем в хату! - сказал в ответ на встревоженный взгляд Насти. - Расскажешь… Здесь глаз много…

Крайнев торжественно развернул тряпицу и выложил на стол кус окорока. Лиза взвизгнула и захлопала в ладоши. Глаза Клауса едва не выкатились из орбит. Он наклонился над ветчиной, понюхал и зачмокал губами:

- Майнт готт! Русиш спецалитет!

- Сейчас попробуем! - сказал понемецки Крайнев и взял со стола нож.

- Найн! - упредил его Клаус и нож отобрал. - Знаю, как русские нарезают! Разве можно кромсать деликатес?…

В подтверждение своих слов, Клаус приложил лезвие к краю окорока и бережно отделил тоненький пласт ветчины. Повторив эту операцию дважды, он разрезал ломти пополам и свернул каждый в трубочку. Одну сразу бросил в рот и медленно сжевал, закатывая глаза.

- Как будто только из коптильни! - воскликнул он в восторге.

- Так и есть! - подтвердил Крайнев.

- Господин Кернер, вы волшебник! - продолжил Клаус. - Чтоб мы делали без вас?! Где вы добываете такие вещи?

- Русские в таких случаях говорят: места надо знать!

Клаус глянул на него недоуменно.

- Помните бочки керосина?

- Со склада трофеев? Вы хорошо заплатили. Я еще недоумевал: зачем столько?

- В деревнях освещают дома керосиновыми лампами. Это в Городе пользуются электричеством.

Клаус пренебрежительно глянул на тусклую, засиженную мухами лампочку, висевшую под потолком, но спорить не стал.

- Керосина они не видели с начала войны, - продолжил Крайнев. - Ветчина - благодарность вам.

- Майн готт! - воскликнул Клаус. - Если вам что нужно…

- Лизонька! - повернулся Крайнев к женщине, прислушивавшейся к их разговору. - Сделай нам глазунью! Корзинка с яйцами в сенях…

Лиза убежала, Клаус проводил ее плотоядным взором. Крайнев тем временем достал из другой корзины, стоявшей на лавке, бутылку, вытащил газетную пробку и аккуратно разлил жидкость по стаканам. Клаус взял свой, понюхал.

- Тот, что привозили в прошлый раз?

- Тот! - подтвердил Крайнев.

- У вас и самогон спецалитет, - вздохнул Клаус, - мягкий, ароматный. На здешнем рынке продают какуюто гадость, двое солдат отравились. Господин комендант вынужден запретить немцам покупать самогон. Где солдату достать хорошую выпивку? Дикая страна!

- Привезу еще! - успокоил немца Крайнев.

Они выпили. Клаус бросил в рот ломтик ветчины, Крайне потянулся к тарелке, но, натолкнувшись на взгляд немца, передумал и зажевал хлебной корочкой. Лиза принесла сковороду с яичницей. Мужчины стали жадно есть, подставлял под капающий жир ломтики хлеба. Лиза слегка ковырнула яичницу и наколола вилкой кусок ветчины. Клаус хмуро глянул на нее, но смолчал. После того, как яичницу съели, Лиза унесла пустую сковороду и обратно не появилась - догадалась: мужчины хотят поговорить. Крайнев достал из кармана листок бумаги, развернул и положил перед Клаусом. Тот быстро пробежал глазами.

- Швейные иголки простые… иглы для швейных машин… А иглы для примусов не требуются? На складе полно…

- Русские крестьяне не пользуются примусами, - возразил Крайнев. - С утра они топят печь, даже летом, готовят пищу и оставляют в печи на весь день. Печь остывает долго, пища теплая…

- Богатые варвары! - проворчал Клаус. - Сжигать лес в печах! В Германии каждая дощечка на вес золота! Керосин… - продолжил он читать список. - Добудем… Бинокль? Зачем крестьянину бинокль?

- Это мне, - пояснил Крайнев. - Бываю в местах, где можно нарваться скрывающихся в лесах большевиков. С карабином не расстаюсь! Врага лучше видеть издалека…

- Не обещаю, - пожал плечами Клаус. - Возможно, среди трофеев… Бензин? Зачем вам бензин?