— Могу сказать так про всех в этом городе, еле теплится и скоро совсем потухнет.

Старушка грустно вздохнула, но характер у нее сильный, грустить она не будет, она лишь отпила из чашки.

— Много ты этих тварей уложил?

— Раз уж могу расплатиться.

— Чего тогда от властей таишься?

— Это уже мое дело.

— И вправду, лезть не стану, бог тебе судья.

Мы помолчали. А чай у нее и вправду вкусный.

— Говорят люди что кирдык нам скоро, западная стена еле держится.

— Она практически пала. Расскажите лучше, как дела внутри обстоят. Кто правит, как живете?

— Правит генерал военный, да депутаты бывшие. Как сидели сытые, так и сидят. А народ… эх, ты же по улицам ходил. Сам все видел. — Я кивнул.

— Сильно население голодает?

— Пока смертей почти не было, но все впереди. Пайки то раздают, то не раздают. Законы прежние поддерживают, хотя вот вешать уже начали, за преступления, конечно, но все равно. Словно мы в средние века вернулись. Электричество иногда дают, правда по большим праздникам, а так шишь. Такого даже в 91ом не было, а это показатель.

Так мы и болтали о жизни, о прошлом о будущем, о перспективах и планах. Я и сам не заметил, как прошли полтора часа, человек интересный и поговорить было о чем. Вот только продолжить эту беседу была не судьба. Дверь распахнулась и на пороге появились четверо вояк с автоматами и офицер с капитанскими погонами.

— А вот и он! Вы арестованы по подозрению в сокрытии статистики и…

— Да, да. Наручники не обязательны. Долго вы, полтора часа целых. Я сам пойду. — Я перебил его, потому что мне не интересно что он там вещать будет.

Стволы автоматов смотрели прямо на меня, но похоже что–то в моем взгляде заставило их не пытаться одеть наручники. Меня лишь грубо выпроводили из комнаты и повели по улицам.

Меня вывели из камеры и под конвоем и сопроводили в допросную комнату. Обращались не очень грубо, видно боялись, не видят же мой уровень и не знают, чего ожидать. Лишь автоматы снятые с предохранителя дают им уверенность.

В допросной меня ждал худой офицер лет сорока, капитан. Смотрел он на меня с легким юмором, похоже не дурак попался, значит будет проще.

— Ну-с. Молодой человек сознавайтесь, на кого шпионите. Чистосердечное признание смягчает наказание.

Беру свои слова назад. Он дурак.

— На Америку, я агент ЦРУ.

— Ясно. Сотрудничать отказываетесь?

— Смотря в чем.

— Нам необходимо знать кто вы и зачем сюда проникли.

— Максим Козлов, пришел по делам, я свободен?

— Очень сомневаюсь.

— Разумеется.

— Вы думали мы вас не вычислим?

— Напротив, вы даже задержались. Я думал меня срисуют за час, прошло почти три.

— Вот оно что, вы пришли передать послание от кого–то? Бандиты обычно присылают рабов, тех, которых не получается продать или использовать, стариков и инвалидов, например.

— Я с ними не связан. Я работаю лишь на себя.

— Давайте начистоту, мы не видим ваш уровень и вряд ли это из–за предметов. Мы должны понять, что вы не опасны.

— К сожалению для вас я опасен и этот факт не изменится.

Все это время я ходил без оружия в простых шмотках, теперь я решил немного открыться, чтобы стали воспринимать всерьез. Мой доспех был извлечен из инвентаря и мгновенно оказался на мне. На стол лег мой меч и чашка горячего чая, что я незаметно прихватил со стола Софьи Павловны, все равно я заплатил за неделю, а жить не буду, так что я в своем праве.

— Что… как это…

— Я же сказал, я опасен, и вы мне ничего не сделаете. Со своими вторыми–четвертым уровнями разве что пощекотать можете.

Конечно, я блефую, десяток автоматчиков быстро отправят меня к сокурсникам на тот свет, но ему то откуда знать. Капитан сел в кресло, его удивление еще не прошло.

— Капитан–капитан улыбнитесь, ведь улыбка как стакан вискаря!

— Чего вы хотите?

— Хочу поговорить с вашим начальством, не с капитанами и рядовыми, а с теми, кто вами правит. Ну или хотя бы отвечает за зачистку гнезда.

— Зачем вам это?

— Гнездо угрожает всем, я могу помочь. Приди я сюда с «официальным визитом» через парадный вход разве кто–нибудь стал бы меня слушать? — Капитан покачал головой. Конечно, не стал бы, а может и сразу к стенке поставили бы как опасный элемент, ибо лезет куда не надо.

— Хорошо, я передам информацию наверх, но я не знаю когда они отреагируют.

— Значит еще не готовы хвататься за соломинку? Но мы оба знаем, что это вопрос времени. — Я спрятал оружие и доспехи с чаем обратно в инвентарь.

— Хорошо, вас уведут, я имею выход на начальство, но что конкретно вы можете предложить?

— Это я скажу только им. — Капитан снова кивнул. Видно я заинтриговал его и к начальству он пойдет на поклон на самом деле. Вопрос в том можно ли будет переломить ситуацию на том этапе, когда вмешаюсь я?

Меня вывели из допросной и проводили обратно в камеру.

Основная причина неудач военных заключается в том, что два дня назад паутина на гнезде стала прочнее чем железобетон. Ее никакие взрывы не берут. Я бы мог взорвать бомбы на ней, но не факт, что добьюсь нужного эффекта. Рисковать не буду. Если вояки не смогут доставить бомбу внутрь гнезда никто не сможет. Моя задача обратить на себя внимание и убедить их сделать как говорю я. Знаю, что рискую, но апокалипсис вообще построен на риске.

Ну а пока я могу наслаждаться казенным домом и одиночеством в своем теплом спальном мешке. Эх, вкусный чай бабулька приготовила, оказывается в душе я тот еще англичанин. Даже из своего поселения ушел по–английски, не попрощался и не сказал куда иду. Сказал только, что меня не будет примерно неделю и назначил ответственных. Скелеты проследят за остальным, по ним же люди поймут, что я еще жив.

Лежу я в камере, никого не трогаю никого не знаю, и тут вдруг внутрь заходят непонятные личности во главе с капитаном. Их было трое, не считая носителя фуражки, правда автоматы на предохранителе, а стволы смотрят в сторону.

— Что, гражданин начальник, кума кусаки прижали за то, что порожняк построил?

— Ты хоть сам то понял, что сказал?

— Я здесь всего одну ночь, только учусь.

— Твоя «учеба» окончена, приказ всех эвакуировать во внутреннее кольцо. Так что поднимайся быстрее, время не ждет.

Я тут же нацепил броню и достал оружие под их удивленные взгляды. Они таращились на меня как на пришельца, неужели в этот апокалипсис люди еще не разучились удивляться? Теперь я не был пленником, я вышел вместе с вояками и немногими заключенными во двор. Из далека доносились крики и пальба, где–то дальше ухали пушки, канонада и хлопки, боевые действия полным ходом.

— Дайте–ка угадаю, западные укрепления пали и теперь зомби внутри.

Капитан ничего не ответил, только выругался под нос и закурил сигарету.

— А что там с внутренними, вы их видели?

— Еще хлипче внешних, вся надежда на автоматы и заканчивающиеся снаряды.

— Этим вы сами себя в ловушку загоните, окажитесь изолированы в самом центре города и тогда кирдык вам.

— Не нагоняй мрак, парень. Знаешь как раньше с трусами и паникерами поступали?

— Ну как знаете, вижу надежды на вас никакой. Прощайте, капитан. Последний патрон оставьте для себя, зомби страдают от своего существования. Уж поверьте мне на слово.

Лица капитана и солдат были мрачными, я знаю побольше чем они и они знают об этом. Такой прогноз для них почти приговор.

— Погоди парень, наше начальство уже во внутреннем кольце, вот там и сможешь с ними поговорить.

— Вы обречены, больно надо.

— Ошибаешься, у них есть техника, что–нибудь придумать вполне можно. Ты ведь не просто так пришел, мог бы и убежать как многие, а вместо этого пришел один со своим планом.

Теперь моя очередь задумываться. Если уйду сейчас воякам и гражданским точно кирдык, а дальше будет очередь всего города и моего поселения в том числе. Если останусь будет призрачный шанс уничтожить гнездо, но кто знает получится ли и не поздно ли вообще этим заниматься. Жизнь в лесу и в одиночестве меня не прельщает.