Метод условных рефлексов стал главным экспериментальным способом при анализе функций мозга. Физиологи применяют павловский метод во многих областях исследований. Психоло гические лаборатории, в особенности в США, все приняли этот метод, но психологи дают более ограниченную интерпретацию полученным результатам. Эволюционное изучение корковой функции указывает на то, что некоторые реакции в более высо кой степени церебрированы, чем другие, вследствие чего такие животные, как, например, кошка и собака, могут проявлять примитивные реакции и после того, как у них удалены полуша рия. Исследования зрительной функции у обезьян указывают на то, что условные рефлексы, включающие в себя ощущение све та, могут быть демонстрированы и после разрушения окципи тального мозга, но рефлексы, зависящие от видения предмета, исчезают, когда соответствующая часть переднего мозга хирур гически удалена.

Допуская модификации, возникающие из сравнительных психологических и биологических исследований, широкие кон Иван Павлов 393 цепции Павлова все же остаются основой современного анализа корковой функции. Рефлекс, как он наблюдается в спинном мозгу, становится единством, из которого в конечном счете выра ботались все высшие реакции, и мозговая кора существенно не отличается от организованного механизма спинномозгового жи вотного, разве только по своей сложности. Таков был тезис Пав лова, и, хотя есть много критиков, которые играют словами по поводу отдельных взглядов Павлова, например в отношении внутреннего торможения, факт остается фактом, что Павлов от крыл миру новый подход к сложной проблеме и тем самым соз дал порядок из хаоса. Павлов был одним из немногих людей последнего поколения, который заставил мыслить в новой фор ме; он открыл новые горизонты, остался целиком объективным в своем способе собирания научных данных.

Присутствовавшие на XV Международном конгрессе физио логов в Советском Союзе в августе 1935 г., вспоминая об этом, были рады, что еще застали Павлова в живых и что он предсе дательствовал на этом памятном собрании. Он несколько раз болел, около четырех месяцев до этого заболевание пневмонией угрожало его жизни, но, казалось, судьба решила, что он дол жен дожить до конгресса. Он председательствовал с чрезвычай ной живостью на открытии, присутствовал на следующих за этим научных заседаниях, занимал беседой многих делегатов на завтраках и обедах и еще раз председательствовал на официаль ном банкете в Детском Селе. По этому случаю талантливые по вара торжественно открыли пышное празднество, приготовив бюст Павлова из мороженого. Это поразительное изображение Павлова, живого, как огонь, было внесено во главе процессии, состоящей из 180 официантов, проносивших разные яства через громадные банкетные залы Екатерининского дворца.

Весь этот конгресс остался в памяти торжеством, завершаю щим жизнь великого ученого.

<1936>

Дань хвалы великому физиологу

Престиж Павлова и любовь к нему, а также смесь живости, строгости, нетерпения, простоты, составляющих главные черты его характера, способствовали такому успеху конгресса, что от крыли, надо надеяться, эру дружественных отношений между физиологами России и физиологами всего остального мира.

Когда бы ни выступал публично Павлов, будь то в Ленинграде, Лондоне, Бостоне или любом другом месте, его романтическая, почти легендарная личность, подкупающая простота и мальчи шеский юмор вызывали длительные восторженные рукоплеска ния. Иногда он тяготился этой популярностью. Мне пришлось сидеть рядом с ним на нескольких пленарных заседаниях XV конгресса, и когда ровное течение докладов нарушалось руко плесканиями, этот старый человек грозил кулаками и роптал, пока не прекращалась эта лишняя, как ему казалось, помеха.

Павлов был старик по годам, но не казался старым ни но духу, ни по внешнему виду, и одной из незабываемых картин конгрес са был Павлов, помогающий своему коллеге, десятью годами старше, чем он сам, взойти на кафедру, чтобы обратиться к нам. Благодаря своим годам, репутации и, наконец, своему характеру он не знал себе равных среди ученых своей страны. Если ми нутами он мог казаться деспотичным, то в другое время был мальчишески прост; его всегда гораздо больше любили, чем бо ялись. Его безраздельная преданность науке и ее делу была без гранична.

Вот небольшая история о Павлове, которая вообще мало из вестна. В 1912 г. Павлов приехал в Кембридж получить почет ное звание. Занимавшиеся физиологией студенты отлично зна ли его имя в связи с его работами по пищеварению, поэтому им хотелось както особенно подчеркнуть факт присуждения ему ученой степени. Они отправились в магазин игрушек и купили Дань хвалы великому физиологу 395 большую собаку, совсем как живую, которую они украсили ре зиновыми пробками, стеклянными трубками, кусками резино вых трубок и всякими другими приспособлениями, какие толь ко они смогли придумать. Они снесли собаку в Сенат и подвесили ее на длинной веревке, протянутой от галереи к галерее. Когда Павлов после получения ученой степени проходил мимо них, они спустили собаку на веревке прямо ему в руки. Он был страшно доволен, снял собаку с веревки и унес ее под мышкой. В тот же день на собрании, кажется, в «Christ College» он не раз повто рял, как он был тронут этой, как ему казалось, самой велико честью, которая ему когдалибо была оказана. «Подумайте, даже студенты знают о моей работе». Он долго хранил эту собаку в своем кабинете в Ленинграде.

Одной из очаровательнейших сторон Павлова были его семей ные отношения. Когда бы он ни ездил за границу, его всегда со провождал один из сыновей. В последние годы его сын, юрист кажется, вполне посвятил себя делу отца и был его секретарем. Сам Павлов ни на одном из языков, кроме как на своем родном, свободно не говорил, хотя он и мог объясняться, но не вполне бегло, понемецки. Его сын, однако, был вполне законченным лингвистом и сопровождал своего отца на заседания Постоянно го международного комитета Физиологического конгресса, где разговор мог вестись по крайней мере на трех различных язы ках и мог быть тут же переведен им Павлову. У меня осталось самое живое и чарующее воспоминание об этом старом человеке и его сыне, присутствовавших на этих заседаниях, причем по следний, принимая участие в разговоре на любом языке, быстро пересказывал отцу порусски суть дела, старик при этом кивал головой и улыбался все время, выражая свое мнение руками, улыбками и киванием головы. Сын, к несчастью, скончался от неизлечимой болезни через несколько месяцев после того, как принимал активное участие в административной работе конгрес са и помогал отцу в общественной деятельности и в частных со вещаниях.

Павлов глубоко любил свою родину и работал для нее. Луч шее, что было в нем, он отдавал своей стране. Почти никто из ученых не пользовался такой известностью. Однако Павлов ни когда не стремился к популярности и славе; казалось, он или совершенно не замечал их, или они надоедали ему.

<1936>

Иван Петрович Павлов

В лабораторию Павлова я пришел в 1923 г. уже немолодым человеком, имевшим за плечами ряд лет работы в области тео ретической и практической медицины. В то время я переживал личный кризис, был полон разочарования и недовольства меди цинской наукой и формой моего участия в ней. Недовольство это не распространялось, однако, на самый предмет медицины, к которому, как и раньше, я испытывал интерес и влечение.

Вступая в павловскую физиологическую семью, сам я не пред полагал изучать условные рефлексы для того, чтобы найти здесь будущую и новую свою специальность. Целью было через эту и возможные иные формы работы изучить классику физиологиче ского эксперимента, основного метода исследовательской дея тельности в биологии. Иван Петрович был об этом осведомлен и не счел препятствием к допуску меня в свою лабораторию. Есте ственно, что, вступив в нее, я пытался не только перенять всю сумму приемов, необходимых рабочей повседневности, но и по возможности проникнуть в систему движения самого дела, в манеру осуществления больших планов, в ту последовательность смены идей и фактов, которая определяет ведение исследования.