Передача оборвалась. В наушниках слышались лишь легкое потрескивание и неясные голоса, будто кто-то разговаривает за стеной. Ложкин выключил радиостанцию и сказал Иванову:

— Положение осложняется.

— Догадались.

— Почти.

— Ну и черт с ними! Гляди, навстречу идут машины.

— Уступим дорогу. Приказано командира Мадера схватить живым.

— Вот дьяволы, слепят фарами!

— Чтобы схватить Мадера, они должны остановить наш танк.

— Вот это уже хуже.

— И все-таки у нас есть какие-то перспективы.

— Перспективы, — усмехнулся Иванов, — перешибут гусеницу, и будут нам перспективы.

— Не ной, Иван. Пока все идет как надо. Ясно. Гляди, ракета! Километров десять до передовой, не больше. Двадцать минут при нашем ходе. Эх, кабы и дальше такую дорогу.

— Ровная и прямая дорога не всегда ведет к цели. — Ложкин посмотрел на часы. — Сейчас выйдет на связь наша полковая рация.

— Включай скорей, Коля. Пусть встречают.

Иванов смотрел на сероватое полотно дороги, обрамленное черными стенами деревьев. Внезапно стены исчезли, по обеим сторонам дороги теперь лежали невидимые поля. Танк почти бесшумно обошла легковая машина с погашенными фарами. Над линией передовой вспыхнули ракеты. Дорога пошла под уклон.

В низине вспыхнул и тут же погас сноп огня, на миг осветились купы деревьев и крыши изб. И снова все утонуло в трепещущей полутьме.

У въезда в деревню танк пытался остановить регулировщик, махая красным фонарем. Иванов чуть не раздавил его. Фонарь метнулся в сторону, и «тигр» понесся по темной улице.

Иванов услышал:

— Договорился?

— Начальник штаба приказал переходить прямо через левый гребень.

— Может, рискнем и пойдем берегом? Там ближе.

Нельзя. Противотанковые мины.

— Коля, не зевай! — крикнул Иванов, закрывая глаза от яркого света.

Впереди посреди дороги стояла машина с зажженными фарами. Прищурясь, Иванов разглядел офицера, махавшего руками. Рядом виднелись солдаты.

— Киря! — закричал Иванов. — Киря, давай и ты.

Свет слепил глаза.

Иванов повернул голову и увидел в полутьме напряженно раскрытый рот Свойского. Кирилл звал на помощь. Пленный выкручивал пистолет из его руки.

Иванов ударил танкиста кулаком по голове, и тот, обмякнув, ткнулся носом в колени Свойского.

— Скотина! Вот же скотина! — ругался Кирилл.

— Стрелять можешь? — спросил Иванов.

— Могу.

— Бей по пехоте!

Танк вздрогнул, покачнулся. Впереди полыхнуло пламя, п свет фар погас.

— Коля!

— Да.

— Из пушки нас?

— Пулемет заело…

— Теперь недалеко.

— Скорость нельзя увеличить?

— Нет, и так на пределе.

— Жаль.

— Ничего, вывезет!

«Тигр» выезжал из деревни, когда ночные бомбардировщики повесили в небе осветительные ракеты. Стало светло, как в полдень.

Дорогу перебегали солдаты. Свойский нажал на гашетку.

По броне что-то проскрежетало.

Ложкин вытер рукой лоб: вся ладонь была в крови.

«Осколок. Когда это?» — подумал он, оглядываясь назад, на деревню.

Впереди, над окопами, взлетали ракеты. Передовая была близко.

«Только бы пройти этот бугор. Нет, не удастся. Все, гады, подняли на ноги. Ох, как они зашевелились! — Он засмеялся: — Сколько мы наделали шума! Сейчас заговорят пушки. Они не дадут нам пройти этот последний километр…»

На голом бугре они были беззащитны. Видимо, сейчас вражеские артиллеристы лихорадочно готовят данные для стрельбы, а саперы минируют дорогу.

Огневой налет настиг их на последнем километре пути. Снаряды и мины рвались со всех сторон. Танк стремительно несся в кромешной тьме.

Вот «тигр» грузно клюнул носом и, надсадно завывая, стал подниматься.

«Заглохнет, проклятый!» — подумал Иванов и переключил скорость. Танк заревел и выполз из воронки. Снаряды рвались где-то очень близко, осколки звенели по броне, но огневой вал остался позади… Впереди лежала безмолвная земля, иссеченная глубокими трещинами, вся в воронках, дрожащая зябкой дрожью.

«Тигр» перекатился, раздавив пулеметное гнездо, через траншею и стал спускаться по склону, подминая ежи с колючей проволокой. Под гусеницами лопались противопехотные мины.

«Тигр» пересек узкую нейтральную полосу, переполз через холмик и остановился.

— Приехали! — Иванов сорвал шлем.

— Тихо… — Свойский вздохнул. — А ведь все мы любим тишину. Даже мой сосед, ишь, как тихо лежит.

— Что с ним? — с испугом спросил Иванов.

— Да нет. Живой твой напарник. Ловко в ногах устроился. Ты скажи ему, Коля, чтобы свет зажег. Тут у них и поесть и выпить должно быть.

Возле танка ходили солдаты. Постучали прикладом по броне. Глухо донесся голос:

— Эй, язви вас в печенки! Сдаваться так сдаваться. Давай выходи из своей жестянки!

— Братцы! — Иванов задохнулся от радости. — Да это… Это же Кучук!

— Он, — согласился Свойский. — Коля! Зажжет сегодня свет наш разговорчивый «язык»? Да пусть нижний люк откроет. Пехоту тоже угостить надо.

На первый взгляд всякий героический поступок — явление исключительное. На самом же деле это далеко не так. Проявление мужества, находчивости, смелости, героизма мы можем наблюдать ежедневно в нашей многогранной жизни. Героизм стал профессиональным, будничным качеством у летчиков-испытателей, верхолазов, пожарников, работников уголовного розыска, солдат, моряков, геологов, шоферов, космонавтов, ученых, прокладывающих пути в неведомое, и у людей множества других профессий. Это свойство человеческого характера имеет глубокие корни. Только необыкновенное мужество человека позволило ему пройти гигантский исторический путь, освоить землю, утвердиться на ней и вырваться в космическое пространство.

Меня всегда привлекал этот «будничный» героизм как неотъемлемое свойство характера настоящего человека. Мне хотелось, чтобы такими обыкновенными, рядовыми героями были и действующие лица моих произведений.

«Бешеный «тигр» — один из рассказов книги «Зеленая ракета», герои ее очень симпатичные мне ребята — они такие же, как многие тысячи и тысячи советских людей, которые отстояли Родину, разгромили гитлеровский фашизм, а теперь с успехом выполняют одно из мирных, но героических, по существу, дел.

На высоте четверти мили огромный звездолет повис над одним из городов. Внизу все носило следы космического опустошения. Медленно опускаясь в энергетической гондоле-сфере, Инэш заметил, что здания уже начали разваливаться от времени.

— Никаких следов военных действий! Никаких следов… — ежеминутно повторял бесплотный механический голос.

Инэш перевел настройку.

Достигнув поверхности, он отключил поле своей гондолы и оказался на заросшем, окруженном стенами участке. Несколько скелетов лежало в высокой траве перед зданием с обтекаемыми стремительными линиями. Это были скелеты длинных двуруких и двуногих созданий; череп каждого держался на верхнем конце тонкого спинного хребта. Все костяки явно принадлежали взрослым особям и казались прекрасно сохранившимися, но, когда Инэш нагнулся и тронул один из них, целый сустав рассыпался в прах. Выпрямившись, он увидел, как Йоал приземляется поблизости. Подождав, пока историк выберется из своей энергетической сферы, Инэш спросил: