Анна уже спала, сидя, хотя шел всего-то одиннадцатый час. Утомилась — работа тяжелая, суетная, да и пережитый стресс брал свое. На столе стояли нетронутые бутылка вина и остывший ужин.

Сафаров уложил все принесенные трофеи в шкаф, отклеил театральные причиндалы — усы с бородой, — взял полотенце и пошел в душ. Брезгливо встал в давно не мытую ржавую ванну. Мелькнула обыденная мысль: надо бы резиновые тапочки купить. Открыл теплую воду. Поливая себя из душа, вспоминал сегодняшние экзерсисы, устало улыбался. Потрогал спину, ушиб почти не болел, завтра даст о себе знать. Неплохая разминочка после вонючей камеры!

Разогрел ужин — картошку с мясом. Совсем неплохо! Нерешительно взглянул на Анну — жалко было будить и в то же время хотелось, чтобы поужинала вместе с ним. Но она уже проснулась сама из-за его шебуршания и сонно наблюдала за ним. Наклонившись, Раф поцеловал ее в губы. Анна обхватила его шею руками…

Похоже, тюремное воздержание и «каскадерские трюки на свежем воздухе» способствуют занятиям любовью! Рафаэль долго не мог остановиться. Анна сначала немного стеснялась немыслимых поз и его далеко не скромных просьб, но быстро раскрепостилась…

Посреди ночи из шкафа раздалась полифоническая мелодия «мурки». Раф с Анной оставили «упражнения». Сафаров вскочил, подбежал, отыскал трезвонивший мобильник. На экране телефона высветился «Саныч». Пытаясь говорить хрипло — хриплые голоса у людей похожи — и держа трубку подальше, Рафаэль ответил: — Да?

— Алло, Султан!

— Да!

__ Что-то слышно паршиво. Какого хрена ты застрял?! Как клиент? Созрел?

— Ага! — Сафаров понял, о каком клиенте идет речь.

— Кто это говорит? Где Султан? — абонент наконец понял, что разговаривает «не с тем».

— На третьей полке! — Рафаэля вдруг обуяло дикое веселье. — Готовьте сухари, господа преступнички! Казенный дом по вам плачет, ждет — не дождется!

— Что это еще за клоун?

— Это не клоун, собака, а твоя погибель! — похулиганив, Рафаэль почувствовал, что стало увереннее и радостнее на душе.

…Проснулись оба одновременно, в полдень. Пока Анна готовила завтрак, Рафаэль аккуратно выписал на бумагу номера телефонов и имена, содержащиеся в мобильниках Ефремова и Султана. Обсудив все за завтраком, решили проинформировать о происходящем Ершова. Тот оказался доступен по рабочему телефону.

Первой звонила Анна, выразить, что называется, неудовлетворение. Ведь накаркал же, гад! И не пророк, да отгадчик!

— Сергей Эросович, большое спасибо за безопасность, которую вы мне давеча обещали!

— Что случилось? Неужели…

— Вы поразительно догадливы, как сказал бы товарищ О. Бендер! Вчера меня хотели сбить машиной!

— Как это произошло?

Анна рассказала, не забыв о роли своего героя-спасителя.

— Номер не запомнили?

— Конечно, не запомнила! Может, Раф запомнил! Даю трубку!

Анна передала трубку Рафаэлю. Тот не запомнил только одну цифру. Впрочем, смешно предположить, что эта тачка может вывести на нападавшего. Наверняка угнанная.

Сафаров во всех подробностях рассказал о своем визите к Ефремову и его убийстве. Правда, не стал огорчать следователя, не слишком распространялся о том, как вытаскивал признание у ныне покойного, и о конфискованных финансах. Сообщил, чьи сотовые телефоны. Попросил пробить номера, содержащиеся в справочниках.

Ершов обещал, но неопределенно, мол, сделаю, что смогу, предполагая использовать эту информацию самому. Ершову не сильно понравилась чересчур активная деятельность Сафарова, и он даже слегка пожалел, что помог ему выбраться на свободу. Считай, на преступление пошел. Еще неизвестно, каких дров наломает! С другой стороны, хорошо, что тот спас Гудкову. Случись с ней что, его мучила бы совесть. Он себя знал…

На всякий случай Ершов поинтересовался в сводке происшествий, проходил ли в ней убитый Ефремов. Да, проходил. Позвонил Звонареву, чтобы тот инициировал процесс объединения уголовных дел по убийствам Семкина и Ефремова. Связи этих двух убийств очевидны — одна и та же фирма, руководящий состав.

К тому же позвонил аноним, который в курсе того, что Ершов ведет это дело, сказал, что оказался свидетелем этого преступления, назвал некоего Султана, дал его связи.

Сопоставляя сведения, полученные в ходе расследования убийства Семкина от Елены Станиславовны, которая была с ним полностью откровенна, с новыми фактами, Ершов пришел к выводу, что две группировки — гуськовская («мебельщики») и грузинская («местные») — должны будут забить стрелку, и ее нужно задокументировать, кровь из носа.

По имеющимся оперативным данным, Гузьков, Гусь — очень авторитетный человек в криминальном мире. Безусловно, он и является основной фигурой в большой игре. Между ним и локальной группировкой назревает коллизия. Гуськовцы искали важные бумаги, считая, что они являются ключом к победе на тендере. Не нашли.

Теперь их задача, по логике, — либо прессовать вдову Семкина, требуя от нее бумаги, либо попытаться найти с ней компромисс. Давить на нее пока особого резона нет, так как нет и полной уверенности, что бумаги у нее. А хрен его знает, где их Семкин держал.

После встречи с местными гуськовцы должны выяснить, что эти бумаги уже пошли в ход и на расширяющийся бизнес «Эванса плюс» местные имеют самые решительные виды. Любопытно, по какому сценарию пойдут события дальше.

Хорошо бы к кому-то из действующих лиц жучка прицепить. А потом слушать его. Только вот как это сделать?.. Надо идти к Звона-реву, доложить соображения. Начальник был свободен, принял сразу.

Рассуждения Ершова ему показались вполне обоснованными. Сказал, что о возможности задействовать силы и средства спецчасти для организации слежки и записи бандитских переговоров, если они действительно намечаются, сообщит позже. Ершову показалось, что как-то странно Звонарев вел себя, уж слишком сговорчивым оказался. Неспроста это. Ответ шефа не заставил себя ждать. Перезвонил через час, говорил даже каким-то извиняющимся тоном:

— Слушай, Серега, не получается организовать спецмероприятия, о которых ты просил. Процессуальные проблемы, недостаточно доказательств причастности этих лиц к преступлению, судья сказал, что добра не даст. Извини, ничего не могу сделать. Работай!

На самом деле Звонарев врал. Не только сегодня, а с самого начала расследования этого убийства. Однажды, когда он докладывал генеральному прокурору о текущей деятельности вверенного ведомства, тот почему-то заинтересовался этим, казалось бы, негромким преступлением. Посетовал, что кривая социально опасных преступлений неуклонно растет, а милиция разучилась с ними эффективно бороться. Невзначай сказал, что возьмет это преступление на контроль. Мы, мол, должны защищать мелкий и средний бизнес и не давать спуска киллерам. И потом, когда при еженедельном докладе Звонарев забыл доложить ему о ходе расследования, генеральный сначала было попрощался, а потом как будто вспомнил:

— Да, а что там с убийством этого… гендиректора?

— Семкина?

— Ну, тебе лучше знать… Как идет расследование?

Звонарев подробно доложил ему о всех версиях, благо что связь

была надежная, засекреченная. Генеральный похмыкал, не обрывал, как обычно, а наоборот, интересовался деталями и персоналиями, а потом и выдал:

— Ну вот что, ты давай эти версии сворачивай. Ясно, что этот ваш грузчик слишком мстительным оказался. Нечего бодягу разводить. От нас показателей раскрываемости требуют. Вполне возможно, этот грузчик и убил. Понимаешь?

— Вроде да, — неохотно согласился Звонарев. А что делать! Хотя формально и генеральный не имеет права корректировать ход следствия, но попробуй посвоевольничай! Более того, ему самому, прокурору города, непозволительно направлять «на путь истинный» следователя, тот сам все процессуальные действия должен назначать. Ну а в жизни все выходит совсем иначе. Вылетишь как пробка, если слишком самостоятельный, а уж недочетов в работе прокуратуры всегда хоть отбавляй, есть к чему придраться…