Ребекка молча смотрела на мать.

– Признаться, я раньше об этом не думала, но теперь он кажется мне вполне подходящей партией, – задумчиво продолжала мать. – Сейчас он наследник титула…

Ребекка не выдержала:

– Ты, наверное, шутишь, мама?

Никогда в жизни она не перебивала свою мать. Увидев, как сурово нахмурился отец, Ребекка тут же пожалела о сказанном и торопливо добавила:

– Я имела в виду, что совсем его не знаю.

К тому же Дэмиен был братом Роберта. Конечно, Ребекка не могла этого сказать, поэтому молча продолжала пить херес.

– Я подумала, у тебя может появиться шанс познакомиться с ним, и кто знает? Возможно, вы подойдете друг другу. – В глазах матери появился уже знакомый Ребекке блеск. – Он так давно не появлялся в свете, но, насколько я помню, он хорош собой, как все Нортфилды, и обладает более чем солидным капиталом. Подумай, как обрадуется Брианна, если ты влюбишься в ее деверя, а он в тебя.

Однако Ребекка уже была по уши влюблена в третьего из братьев Нортфилд, хотела она того или нет, и если бы родители знали о ее увлечении, то ни за что не позволили бы ей поехать в Ролтвен.

– Я уверена, он очень приятный человек, – бесцветным голосом ответила Ребекка, – но мне кажется, обязанности военного советника Веллингтона отнимают у него много времени. Вряд ли он сейчас ищет себе жену.

– Ходят слухи, он может получить рыцарское звание за свои заслуги перед Короной, – бесстрастно заметил отец.

Ребекка с упреком взглянула на него, словно обвиняя в предательстве.

Отец удивленно поднял брови.

– Понравится тебе Нортфилд или нет, но я уверен, там будут и другие молодые люди, которые начнут виться вокруг и упрашивать позволить им сопровождать тебя на всевозможные приемы. – Его лицо стало серьезным. – Неплохая возможность получше узнать их вдали от шумных балов.

Намек был понятен: дальнейшее знакомство поможет Ребекке принять решение. Прошлый сезон разочаровал отца, но пока он терпел ее твердые отказы выйти замуж. Однако Ребекка знала: как только приблизится ее двадцать первый день рождения, отец предъявит ей ультиматум.

Что ей тогда делать? Безусловно, родители хотели выдать ее замуж и устроить ее жизнь.

– Да, ты прав, – спокойно ответила Ребекка, не желая больше спорить. Ей еще придется бороться, например, с необходимостью стать женой лорда Уоттса, но сейчас она не хотела отправляться в поездку, поссорившись со своими наблюдательными родителями.

К несчастью, отца было нелегко провести.

– Мне становится не по себе, когда ты так легко соглашаешься со мной, – сухо заметил он.

Ребекка постаралась придать лицу невинное выражение.

– Но я действительно с тобой согласна. Честно говоря, я устала от лондонской суеты, и эта поездка отвлечет меня. К тому же мне очень хочется провести время с Арабеллой и Брианной.

– И не забудь брата герцога, – важно напомнила мать.

Если бы она могла, с отчаянием подумала Ребекка, потягивая херес из бокала. Слишком уж часто она думала о брате герцога Ролтвена, но только не о том, кого имела в виду ее мать.

Ребекку не оставляло чувство, что эти пять дней будут суровым испытанием.

Экипаж затрясся по ухабистой дороге, и Брианна ухватилась за ременную петлю. Сидевший напротив Колтон едва пошевелился, лишь вытянул длинные ноги, так что туфли задевали платье жены, взгляд его был рассеянным – он изучал очередное письмо. Не обратил внимания на завиток волос, совсем по-мальчишески упавший ему на лоб. Не считая этого непослушного завитка, в его широких плечах и мужественно суровом лице не оставалось ничего мальчишеского.

Брианна не смогла устоять перед искушением, с которым боролась вот уже на протяжении нескольких миль, и ласково откинула непослушную прядь волос с его лба.

Колтон оторвался от листка пергамента в руке и, к радости Брианны, отложил его в сторону.

– Я совсем позабыл о тебе. Прошу прощения.

– Ты меня предупреждал, что даже в Ролтвене придется заниматься делами, но, признаться, эта тишина угнетает.

Брианна не рассчитывала на понимание мужа – ведь она так беспокоилась насчет своей новой роли хозяйки вечера. Колтон давно привык к помпезным и торжественным выходам в свет и вряд ли удостаивал их вниманием. Даже к принцу-регенту он обращался по имени.

– Каким было твое детство? – Брианне этот вопрос показался вполне уместным, поскольку они приближались к поместью, где он вырос, и ее охватило любопытство.

Колтон слегка приподнял брови:

– Мое детство?

– Наверное, нелегко быть старшим сыном герцога. – Брианна вспомнила о своих резвившихся в саду племянницах, взрывах их детского смеха. Ее детство было прекрасным. – Тебе позволяли играть, кататься на пони, плавать – все эти детские забавы?

– Отчасти да. – Голубые глаза настороженно взглянули на Брианну. – Могу я узнать, к чему этот разговор?

– Да разве это разговор? – возразила Брианна. – Ты мне почти ничего не ответил. Я спросила, потому что сейчас ты почти не находишь времени для отдыха и развлечений. Мне было интересно, воспитывали ли тебя так в детстве.

– Полагаю, ты встречалась с моим братом, – сухо заметил Колтон. – Конечно, нам не запрещали веселиться. Не хочу называть Роберта легкомысленным, но он-то уж точно не отказывает себе в удовольствиях.

Но ведь Роберт не был старшим сыном, подумала Брианна, глядя на мужа из-под полуопущенных ресниц.

– Как тебе известно, я посещаю музыкальные вечера, оперу и другие развлекательные заведения. Каждое утро, если позволяет погода, езжу верхом. Хожу в свой клуб, – медленно перечислял Колтон. – А после нашей свадьбы я особенно полюбил ночи.

Брианна не успела ответить на эти двусмысленные слова, потому что экипаж резко свернул на длинную аллею. Фасад Ролтвен-Мэнора был далек от стиля Средневековья, однако он каким-то образом передавал дух той эпохи, несмотря на свои элегантные линии и ровную серую каменную кладку. Возможно, из-за высоких, внушительного вида башен, ограждавших фасад с обеих сторон, – величественных символов той эпохи, когда Нортфилды были феодалами. Во время их первого визита Колтон объяснял – от старого замка сохранились лишь отдельные части, остальное перестроили. Широкие ступени вели к великолепной террасе и массивным двойным дверям из дуба и цветного стекла. Над входом был вырезан семейный герб Ролтвенов.

В ненастный день снаружи дом показался Брианне несколько старомодным, несмотря на отлично подстриженные лужайки и ухоженные клумбы. Однако при ярком солнечном свете он выглядел вполне гостеприимно, и она надеялась, что ее гости не будут разочарованы.

Если этот праздник предназначен для Колтона, то все должно быть устроено по высшему разряду.

Экипаж покатил по аллее к дому, и Брианну охватило волнение. Чуть обреченно она подумала, насколько Колтону безразлично предстоящее торжество. Однако недавние успехи Брианны только вдохновили ее, и она решила, во что бы то ни стало постараться угодить мужу. Чтобы придать себе смелости, она мысленно принялась перечислять свои победы. Пока их было три.

Безумная поездка домой из оперы.

Вечер, когда Колтон… Брианна вспыхивала всякий раз, вспоминая, как он поцеловал ее там, где она даже и предоставить себе не могла, и этот поцелуй был прекрасен.

Незабываемая ванна и последовавшие за ней события.

Она даже кратко записала их на обрывке бумаги – «опера, его спальня, моя ванна» – и спрятала в запретной книге леди Ротбург.

Брианна вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь нашел записку и превратно истолковал эти слова, к ее и Колтона обоюдному смущению. В одном она была уверена: ее муж точно не обрадовался бы. Но с другой стороны, ей необходимо было записывать свои успехи, потому что в такие дни, как, например, сегодня, когда Колтон долго ехал с ней в закрытом экипаже и был настолько поглощен своими мыслями, что почти не разговаривал, пока она не сделала первый шаг. Брианне было просто необходимо помнить о своей цели, иначе ее всякий раз охватывало бы разочарование.