А переживаний на его долю выпало действительно немало. Несколько минут назад они с Карамоном стояли перед легендарными Вратами в волшебной крепости Заман, где они и включили магическое устройство. В следующее мгновение Рейстлин применил свою магию, и прежде, чем Тассельхоф это понял, снова начались знакомые ему явления – запели камни, затрещал скальный фундамент, и в животе появилось неприятное ощущение, будто тебя тянет во все шесть сторон разом. А потом – вжик! – и они оказались в другом месте.

А это место, где бы оно на самом деле ни находилось, выглядело явно не внушающим доверия. Во всяком случае, Тассельхоф рассчитывал попасть совсем в иные края.

Они с Карамоном стояли на высоком холме возле огромного круглого камня, по щиколотку в липкой и скользкой пепельно-серой грязи, покрывавшей землю под их ногами вплоть до самого горизонта. То тут, то там выступали из жидкого месива острые обломки расколотых валунов. Вокруг не было видно никаких признаков жизни, да и что живое могло бы сохраниться в этой пустыне? Ни дерева, ни былинки – только почерневшие от огня страшные толстые пни торчали из серой грязи. В любую сторону, куда ни посмотри, – всюду было одно и то же.

Даже взгляд наверх не принес Тассельхофу облегчения. Небо прямо над ним было серым и пустым, и лишь на западе оно имело странный лиловый оттенок; там, над самым горизонтом, вскипали неестественные, светящиеся изнутри тучи, перепоясанные тонкими нитями ослепительно-голубых молний. Кроме далекого грома, ни единый звук не нарушал зловещего молчания пустыни...

Карамон глубоко вздохнул и потер лицо рукой. Стояла изнуряющая жара, и, хотя они находились на этой вершине всего несколько минут, влажная от пота кожа гиганта была уже покрыта тонким слоем серого пепла.

– Где мы? – спросил он ровным, совершенно невыразительным голосом.

– Одно могу сказать совершенно точно, – признался Тас. – Понятия не имею.

А ты? – осведомился он после непродолжительного молчания.

– Я делал все, как ты сказал, – отозвался Карамон неестественно спокойно.

– Ты вспоминал, что Гнимш говорил тебе, будто мы должны только подумать о том месте, где хотим оказаться, и именно туда мы и попадаем. Я думал об Утехе...

– И я тоже! – подпрыгнул Тассельхоф. Увидев, что Карамон с угрожающим видом его рассматривает, кендер заколебался:

– Во всяком случае, я думал об Утехе большую часть времени...

– Большую часть времени? – бесстрастно переспросил Карамон.

– Ну... – Тас сглотнул. – Я просто подумал – всего один-единственный разочек! – что было бы, гм...было бы очень любопытно и весьма интересно побывать на...гм...

– Гм – где? – требовательно осведомился Карамон. – Договаривай!

– Ну...

– Что?

Тас продолжал мяться, и Карамон со свистом втянул воздух.

– На луне! – выпалил кендер.

– На луне?! – недоверчиво повторил гигант. – На которой? – добавил он, оглядевшись по сторонам.

– Не знаю, – Тассельхоф пожал плечами. – На какой-нибудь из трех. Мне казалось, что одна другой стоит, и не имеет значения, на которую удастся попасть. Я думал, что Солинари должны покрывать высокие серебристые горы;

Лунитари – красные холмы; а что касается третьей, то там должно быть черным-черно...Хотя наверняка утверждать не берусь – я ведь ни на одной из них не был.

Карамон что-то проворчал, и кендер почел за благо прикусить язык. Он молчал минуты три – пока его друг с торжественным выражением лица озирал окрестности, – однако обстоятельства были таковы, что у Таса не хватило ни решимости, ни благоразумия молчать дальше.

– Как ты думаешь, Карамон, мы действительно сделали это? Я имею в виду – улетели на луну? Это место не похоже ни на одно из тех, где я бывал прежде.

Правда, здесь холмы не белые, не красные и не черные – они обычного каменного цвета, но...

– Все может быть, – отрезал Карамон. – Я же помню, как ты привел нас в портовый город, который располагался аккурат посреди песчаной пустыни.

– Но и в тот раз я не был виноват! возмутился кендер. – Даже Танис сказал...

– Тише! – Лицо гиганта озабоченно нахмурилось. – Это место действительно выглядит странно, но вместе с тем в нем чудится что-то знакомое...

– Ты прав, – согласился Тас, снова оглядывая черно-серый, унылый пейзаж. – Теперь, когда ты сказал об этом, мне тоже начинает казаться, что я тут уже побывал. Только, – кендера передернуло, – я никак не могу припомнить места столь же страшного, кроме...кроме Бездны.

Последнее слово он произнес едва слышно. Пока они разговаривали, бурлящие тучи стремительно приблизились, а долина внизу еще больше почернела. Поднялся горячий ветер, и из туч полился мелкий дождь, смешанный с пеплом и золой.

Кендер как раз собирался отпустить какое-то замечание о мерзком качестве этого дождя, когда мир без всякого предупреждения взорвался.

Вернее, ему показалось, что мир взорвался. Сверкнул ослепительный свет, раздался громкий шипящий звук, а следом за ним – оглушительный грохот. Когда Тас пришел в себя, то обнаружил, что сидит в жидкой грязи и тупо рассматривает огромную дыру, прожженную в скале в каких-нибудь ста шагах от него.

– Боги мои! – ахнул Карамон. Наклонившись, он схватил кендера за руку и помог ему встать на ноги. – Ты в порядке?

– Я...я думаю – да, – неуверенно ответил кендер. Пока он приходил в себя, в холм вонзилась еще одна молния, и в воздух полетели раскаленные осколки камня.

– Любопытно! – воскликнул Тас. – Интересное ощущение, но не такое, какое я хотел бы испытать повторно прямо сейчас, – добавил он поспешно и опасливо покосился на небо, которое с каждой минутой становилось все темнее и темнее, грозя познакомить кендера с еще более захватывающими переживаниями.

– Где бы мы ни были, нам стоит уйти с этого холма, – рассудил Карамон. – Здесь, по крайней мере, есть тропа. Она должна куда-то нас привести.

Поглядев на убогую тропинку и жутковатую долину внизу, Тассельхоф подумал, что это «куда-нибудь» окажется, скорее всего, таким же серым и грязным, как и все вокруг, однако вслух ничего не сказал – уж больно мрачным было лицо Карамона.

Пока они сползали вниз по скользкой вязкой глине, смешанной с пеплом, горячий ветер становился все сильнее, а несомые им песчинки и обугленные деревянные щепки начали больно хлестать их до лицам. Между пнями и почерневшими стволами деревьев плясали извилистые молнии, землю сотрясали тяжелые удары грома, следовавшие один за другим почти непрерывно, тяжелые штормовые тучи собирались на горизонте.

Карамон посмотрел вверх и ускорил шаги. С трудом спустившись по склону холма, друзья вступили в котловину, где раньше, по всей видимости, была уютная и прекрасная долина. Тассельхоф даже подумал, что в это время года деревья должны были бы стоять в оранжево-золотистом убранстве осени, готовясь по весне снова окраситься зеленоватой дымкой нежной молодой листвы.

Теперь же он видел лишь поднимающиеся от пней спиральные дымки, которые тут же разрывались в клочья свирепым шквальным ветром. Несомненно, это чадили старые головешки, снова подожженные ударами молний. Однако, как это ни странно, фантастический пейзаж что-то ему напоминал. Как и Карамону, кендеру все сильней и сильней казалось, что он здесь когда-то уже бывал.

С трудом пробираясь через грязь и стараясь не обращать внимания на урон, наносимый этой противной липкой жижей его чудесным зеленым башмакам и голубым штанам, Тас попытался применить старинную кендерскую уловку, которой следовало пользоваться в случае, когда ты потерялся. Закрыв глаза и выкинув из головы все посторонние мысли, Тассельхоф приказал своему мозгу восстановить картину того, что он только что видел перед собой. Согласно представлениям кендеров, поскольку кто-нибудь из Тасовой родни наверняка бывал здесь раньше, его воспоминания каким-то образом должны были передаться и самому Тассельхофу.

Научных подтверждений этому феномену не существовало (гномы-механики как раз работали над этой проблемой и даже создали для ее решения какую-то Комиссию), однако общественные факты гласили, что ни один кендер за всю историю Кринна еще ни разу не потерялся.